Прошагал несколько километров вдоль границы голубой и зелёной зон, и, зайдя практически с противоположной стороны, наконец углубился в лес. Прошёл метров пятьсот, до русла небольшой речушки, и, присмотрев позицию, залёг. Оптика на винтовке хорошая, время у меня есть, так что по-наблюдаю.

Первым увидел Виктора. Егерь двигался по звериной тропе к реке, держа в одной руке игломёт, а в другой котелок. При этом он сильно прихрамывал на правую ногу. Хм, что-то случилось? Подверглись нападению? В душе зашевелилась тревога. Дождавшись, когда Виктор доберётся до реки, я негромко окликнул его на русском:

— Стоять-бояться!

— Ох ёпт! — товарищ от неожиданности чуть не выронил котелок в воду, после чего разразился трёхэтажным матом. — Командир, чтоб тебя! Ты какого хрена с тыла подкрадываешься?

— Драк на зов не ответил. — отозвался я, не спеша выбираться из засады. — Ты чего хромаешь?

— Боевое ранение, мать перемать! Вылазь давай из гнезда, мы тебя уже заждались. Дракот твой спит, тоже после ранения. Сан каким-то соком его напоил, сказал, что скоро проснётся, полностью здоровым.

— Это с кем же вы схлестнулись? Неужели с группой заключённых? — я наконец поднялся из своего укрытия.

— Если бы. Пошли, познакомлю. — заинтриговал меня товарищ. — У нас может и не пополнение, но временный гость точно имеется. Эх, увидишь, хм, стати этого гостя, уверен, глаз не отведёшь.

По дороге в лагерь Виктор вкратце рассказал, как они, спокойно двигаясь через синюю зону, очутились в самом эпицентре боевых действий. Как, благодаря Сану, отбились от превосходящих сил противника, и даже спасли обороняющуюся в одиночку женщину.

— Ты представляешь, эти уё, кхм, ушлёпки на бабу охоту устроили. Их десятка два, не меньше, все до зубов вооружены, а она одна. Из оружия только один игломёт, и нож. И всё же ей удалось положить семерых, прежде чем её серьёзно ранили. Я, если честно, думал — всё, не выживет, с такими ранами обычно умирают. Но нет, препараты корпов на пару с лекарственными примочками Сана сотворили чудо, считай с того света вытянули красотку. Не поверишь, мы у неё из живота пять болтов достали, вот такие, смотри.

— Это ж снаряды от элитного оружия, как вы вообще выжили? — удивился я. — И ты так и не сказал, что с Драком.

— Лапу ему повредили, спица в кость попала. Но и наш черный летун не сплоховал, разозлился и сжёг к хренам трёх вольных.

— Вольных? — я остановился. В голове тут же выстроилась логическая цепочка, опирающаяся на болты, большую грудь раненой, и недавние события. — Ты хочешь сказать, что у нас в лагере находится раненая вольная элитного класса?

— Ну да. А ты чего так возбудился, командир? Ягда под неустанным присмотром, так сказать. Сейчас за ней Сан приглядывает.

— Твою же в душу. У неё на наруче две зелёных и одна белая полоска, так?

— Слушай, Андрей. Я, конечно, понимаю, что ты успел побродить по аномалии. Но чтобы при этом успеть познакомиться со всеми красотками в округе, это уже перебор. Они на тебя что, как пчелы на мёд слетаются? Слушай, так это Ягда тебе, ну, руку, того самого? Ох, грёбушки-воробушки! Чё теперь будет-то…

— Пошли, посмотрим на твою Ягду. — хмуро ответил я, мысленно готовясь к самому худшему.

Это была она. Те же красивые, хищные черты лица, та же чёрная броня с серыми пластинами. Разница была лишь в том, что теперь она лежала, и затравленно смотрела на меня, нависающего, словно ангел возмез… Тьфу ты, лезет же в голову всякая ерунда.

— Ну здравствуй, Ягда. Не ожидала увидеть?

— Ты меня убьёшь? — спросила женщина. Молодая женщина, причём весьма хороша собой. Даже сейчас, бледная, с садиной на щеке, беззащитная… Чёрт, да что ж у меня мысли уводит в сторону.

— Ты охотилась за мной, как за дичью, поймала, и чуть не убила. — произнёс я. Затем показал левую руку: — Вот, кисти меня лишила. Теперь мне вообще запрещено высовываться под излучение чёрного солнца, могу в киборга превратиться.

— Ты меня уже наказал, сам того не ведая, ещё до нашей первой встречи. — губы вольной исказила горькая улыбка. — Те шприц-капсулы, с золотым сиянием, это было моё задание. И я провалила его. Итог — меня приказали устранить, свои же. Так что я при любом раскладе не жилец. Да, группу, что должна была меня прикончить, перебили твои люди, но придут другие. Видишь ли, я слишком много знаю, чтобы про меня просто забыли.

— Зачем нужны были эти шприц-капсулы? — спросил я, понимая — соврёт вольная, или скажет правду, подтверждения этому не найти.

— Контроль. Золотое сияние даёт контроль над нейросетью, а значит и носителем.

— А вот теперь поподробней. — я опустился на колено. — Как осуществляется этот контроль?

— Главное не как, а над кем. Ты знаешь про синдикат? — Ягда стала говорить тише, и теперь её слова слышал только я. — Так вот, шприцы предназначались трём вольным, получившим элитную мутацию. В эту троицу входила и я. Понимаешь, золотое сияние создается из золотого мутагена, и имеет одно крайне ценное свойство — позволяет контролировать любого носителя элитной мутации, кроме владельцев золотого ранга.

— Стоп. Это сияние, оно настроено на подчинение конкретному хозяину? — меня прошиб холодный пот. Твою же ежовую впадину, Саян ведь вколол мне эту дрянь…

— Ну да. Я слышала, что сбросить контроль можно лишь одним способом — установить мутаген золотого ранга. Поэтому сияние ставят только тем, кто уже ввел себе элитный мутаген других цветов. Постой, а ты почему расспрашиваешь? — в глазах вольной промелькнуло подозрение. — Ты что, сам себе вколол ту шприц-капсулу?

— Сам я до такого никогда бы не додумался. Зато один товарищ, который, как выяснилось, оказался вдруг не товарищем, вколол мне эту гадость. Объяснил тем, что так кое-что работать лучше будет.

— Чушь. Кто этот твой товарищ? Работник корпорации? Он запросто мог подменить тот шприц, что был у тебя, на другой, или внести изменения в состав. И теперь, стоит тебе обзавестись элитной мутацией, сработают ментальные установки, от которых ты не сможешь отвертеться. Будешь выполнять директиву, словно искин первого поколения, или умрёшь. Воздействие идёт на нейросеть.

— Значит шанс только один, верно?

— Золотые мутанты? Даже не надейся. За ними охотится спецназ корпорации, используя свои шагающие танки и авиацию. Да, ты не ослышался, у корпов есть атмосферные истребители, и тяжёлые машины.

— Видел я их, эти танки. И как черные мутанты форпост разнесли, тоже видел. Если уж с элитниками трех рангов можно справиться, то и золотых имеются способы одолеть.

— Я здесь уже сорок пять больших ночей, и пока что не встречала тех, кто смог добыть золотой мутаген в одиночку. Слышала, что добывали большой группой, с потерями до пятидесяти процентов состава.

— Аудрэй, ты уже расспрашиваешь новую самку? — раздался у меня в голове голос питомца, с которым мы уже успели перекинуться парой фраз. Бедный зверь, сейчас он лежал в одной из палаток, и, со слов Виктора, большей частью спал. — Извини, не смогу прочесть её мысли, очень сильная защита.

— Отдыхай, Драк, ты и так молодец! — так же мысленно ответил я, и почувствовал волну благодарности от питомца.

— Меченый, так что вы собираетесь со мной делать? — воспользовавшись паузой, спросила Ягда. — Вряд-ли прикончить, зачем тогда нужно было спасать? Впрочем, я…

— Недоразумение вышло. — оборвал я вольную. — Из-за моего отсутствия. А теперь даже и не знаю, что с тобой делать. Нам ты точно не нужна живой. Но и просто прикончить будет глупо. Ты, как я понял, далеко не рядовой исполнитель в иерархии синдиката, так что давай, рассказывай.

— Я — один из трёх кураторов фронтира. Тебе это ничего не говорит, но поверь, мне известно достаточно, чтобы обрушить всю сеть синдиката. Ты уже раскрыл себя, как агент приёмных детей. Сведи меня с ними. Поверь, и им, и тебе я могу предложить многое.

— Ну, про многое я бы не говорил. У меня нет никаких дел с вольными. Жалкие падальщики, желающие урвать кусок со стола корпорации.