— Да мне уже ясно, что попал, как хрен в уличный рукомойник. — выбрав один из трёх кубов, я выбрался из ямы. Подошёл к Филу, склонился, отвёл веко. Мёртв. Сима тоже. Фима вообще превратился в уголёк. Подобрал оружие убитых, осмотрел — вроде не пострадало. — Что ж, раз у нас мало времени, быстро меняем планы на ближайшее будущее. Ева, слышала о марафонцах? Нет? Ну так я тебе скоро покажу, кто это такие.

— Все, слушайте сюда! — крикнул я, внимательно осматривая толпу зеков. — Глава вашего поселения, хренов наркоман, взорвал у себя в шалаше вакуумную гранату. Сфоттер повреждён, и скорее всего восстановить его не получится. Что это значит, вам надо объяснять?

— Мы все сдохнем? — спросил один из разведчиков. Их осталось всего четверо. Двоих я прикончил, когда они попытались атаковать меня с фланга. Помимо этих бойцов собралось полторы дюжины простых заключённых. Не густо. Интересно, как они вообще селились в этих шалашах? По трое? Ведь ещё были некоши, которым выделили отдельное жилище.

— Собрал я вас лишь для того, чтобы предупредить. Что с вами будет, мне безразлично. Ты — я указал на одного из оборванцев. — Приведёшь всех пленных некоши к моему шалашу. И молитесь, чтобы они были целыми и здоровыми. Да, мне нужны носилки. Плевать, где вы их добудете, но чтобы через четверть часа они были. Всё, все свободны.

— Да пошёл ты! — ответил один из разведчиков. — Всё равно через десять дней сдохнем. Это ты… А-а-хр. Су-ука-а!

— Заткните его. — приказал я, возвращая винтовку на плечо. — И шевелитесь, мать вашу! Мне нужны некоши и носилки! Живее! И пусть кто-нибудь покажет мне палатку Симы и Фимы.

Через десять минут у моего шалаша, испуганно прижимаясь друг к другу, стояло четыре голубых, и одна зелёная женщина. Хм, итого семь, если считать с Санриукой и раненой. Вроде все здоровы, если не обращать внимание на ссадины и ушибы.

— Ну что, дамы, готовы к возвращению домой? — спросил я, распаковывая рюкзаки разведчиков. Хм, неплохо. По десятку рационов и жидкости. Должно хватить.

— Ты нас отпускать в родной деревня? — с недоверием спросила Санриука.

— Ну, должен же кто-нибудь сообщить Маньриуке, что я жив-здоров, и передаю ей привет. — улыбнулся я. — Увы, с вами пойти не могу, так как мне в противоположную сторону. Но хватит разговаривать на отвлечённые темы. Смотрите. Здесь пищи для всей вашей компании. Еда, понимаешь?

— Да, не вкусный. — ответила женщина. Чёрт, это так непривычно — при дневном свете кожа голубых некоши словно светится изнутри.

— Это ваше оружие. — я указал на три игломёта и целую связку мачете. — В какой стороне ваша деревня, знаете?

— Да, добрый чужак. — ответила за всех женщина с зелёной кожей. — Мы помним дорогу домой. Это для вас Моау чужая, а мы знаем каждую тропинку.

— Вот и хорошо. — обрадовался я. — В таком случае кладите раненую на носилки, и прямо сейчас уходите отсюда. Другие чужаки пока что спокойны, не осознали до конца, что их ожидает. Но скоро до них дойдёт, и тогда они превратятся в обезумевших тварей.

— Аудрэй. — Санриука подошла ко мне и положила правую ладонь мне на грудь. — Ты сделать для мой народ добро, без оплата. Моау всё видеть, и помогать твоя в трудный время. Наша просить Моау, чтобы она помогать твоя!

— Да, удача мне точно не помешает. — ответил я. — Всё, уходите! Я прослежу, чтобы за вами следом никто не увязался.

Пятнадцать суток. Из расчёта, что заключённый проходит около двадцати километров за один день. Можно и больше, но тогда повышается вероятность, что какая-нибудь тварь схарчит тебя по пути, или покалечит.

Проводив некоши, я внезапно почувствовал облегчение. Словно где-то, кто-то, взвешивая мои действия и решения, положил на одну из чашек весов добротную такую гирьку, и эти самые весы выровнялись. Грёбаный вершитель судеб.

— Ну что, Ева, проложила машрут?

— Да, Кэп. Если проходить в сутки по двадцать пять километров, то до базы корпорации ты доберёшься за одиннадцать дней. Больше у тебя просто нет времени. Задача, на мой взгляд, не выполнимая, даже учитывая, что на маршруте нет зон, рангом выше зелёного.

— Ну что ж, значит пора выходить. Выполнимая или нет — время покажет. А ты точно не можешь снять ограничение на инъекции блокатора? Например один раз в полтора дня.

— Данный модуль наруча мне неподконтролен. — с печалью в голосе ответила искин. Ты смотри, совсем как живая.

— Да и хрен с ним. Это не первый мой марш-бросок. Прорвёмся. Кстати, у меня такой вопрос. Если я лежал долгое время в заморозке, то каким образом моё тело имеет отличную физическую форму?

— Несколько месяцев в специальной восстановительной камере могут восстановить любой организм.

— Хм, технологии будущего творят чудеса. Поди уже и мужское достоинство качественно наращивать научились. — хмыкнул я, вспомнив одного своего сослуживца. Здоровенный мужик был, да только природа над ним пошутила. Так его и звали в подразделении: Обрубыш, Кусок. Чёрт, всякую хрень вспоминаю!

Подтянул лямки рюкзака, фиксаторы, поправил ремень винтовки. Всё, некоши скрылись из виду, можно и мне выдвигаться. Главное, чтобы другие заключённые за мной не увязались.

Маршрут, проложенный искином, совсем не походил на прямую. Скорее уж на синусоиду биения сердца, которое периодически останавливалось, если на пути попадались низкоранговые зоны. Что ж, на некоторых отрезках мне придётся делать большой крюк, чтобы не вляпаться в жёлтую или оранжевую, мать их, часть аномалии.

Два-три шага вдох, четыре-пять — выдох. Редкий, даже не лес — кустарник, в таком если и скроешься, внезапно атаковать не получится. Да и заключённые, похоже, знатно подчистили здесь мутов. Эх, если б таким темпом хотя бы четверо суток…

Через пять часов фиолетовая зона сменилась на синюю. Для меня изменения не критичны, а вот группа зеков из семи человек скорее всего замедлится. Увязались за мной сразу, как только я покинул посёлок. Что ж, разумно с их стороны, без навигатора самим не найти правильной дороги. Ладно, пусть бегут, до ближайшей голубой зоны. Там я, скорее всего уйду в отрыв, а затем и вовсе затеряюсь, когда буду огибать жёлтую локацию.

Я ошибся. Все семеро двигались за мной, словно привязанные. То ли среди них был хороший следопыт, то ли у кого-то имелся соответствующий модуль в наруче, показывающий ближайших заключённых. Сделав через пятнадцать часов пути второй привал, я, жуя довольно вкусную питательную массу из офицерского пайка, и разминая онемевшие от изумления ноги, спросил у Евы:

— Ну что, сколько прошли?

— Тридцать два километра по прямой, Кэп. Дальше скорость сильно замедлится, впереди большая оранжевая зона.

— Как думаешь, какие у меня шансы проскочить её?

— Десять из ста. При условии, что ты совсем не будешь останавливаться.

— Хреново. Нет, рисковать будем, когда начну сильно отставать от графика. — я убрал остатки рациона в боковой карман рюкзака, сделал несколько глотков воды, наслаждаясь её безвкусием, и поднялся с поваленного дерева. — Всё, побежали дальше. И не ругайся, что я собираю с убитых мутантов всю муть. Не забывай, у меня серьёзный должок перед корпами, за убитых заключенных. Как бы на меня весь посёлок не повесили.

К концу вторых суток случилось сразу три вещи. Первое — на очередной остановке, взобравшись на ветвистое дерево, я обнаружил, что теперь за мной бегут четверо, а не семь преследователей. Да, совсем недавно я миновал голубую зону, граничащую с зелёной, и там было весело. Во первых, я увидел того самого древоглота. А во вторых, этих тварей, похожих на гигантских зубастых муравьёв, там было ну очень много. Мне пришлось буквально прорываться с боем, чтобы покинуть эту чёртову локацию. Даже на сбор мутагена не всегда оставалось время. Более того, будь у меня только короткоствол, вряд-ли бы мне удалось выйти оттуда живым. Вот и преследователи, видимо, не все прорвались. А вообще это очень хитрая тактика — идти позади бойца, который расчищает от мутантов путь. Риски падают в два-три раза.