— Она самая. Ты поклялась, что никому и никогда не расскажешь о том, что видела сегодня в этой эйховой аудитории, — спокойно подтвердил Даррел. Его глаза потухли и стали обыкновенными — голубыми.

— Но я не клялась! Я не давала никакой клятвы!

— Ты дала слово чести, этого более чем достаточно, особенно если печать немного модифицирована. Кстати, замечу, что за язык я тебя не тянул, адептка, — насмешливо ответил принц. — Нарушишь клятву — гореть от боли будет не только рука, а все тело. Каждое мгновение твоей жизни. Так что не советую этого делать. Что ж, мне пора. Надеюсь, мы никогда не встретимся.

Принц развернулся ко мне и хотел было выйти, но я остановила его.

— Ваше высочество! Вы дважды нарушили закон! Вы использовали запрещенные символы клинописи. Заставили меня принести клятву против воли, — твердо сказала я ему в спину, чувствуя, как подступает третья волна — на этот раз ярости. Обжигающей и горячей, такой же, как моя стихия. Как он только посмел поставить на мне это клеймо! Я и не думала, что наследный принц империи может быть таким… отвратительным! Он совершил преступление, пусть и мелкое. И не понесет за него наказание, как обычные маги. Потому что принц. Потому что ему можно делать все, что запрещено другим. Потому что имеет власть.

Проклятье! Терпеть не могу несправедливость!

Идеальный образ принца, который и так дал трещину, осыпался на множество осколков.

Даррел повернулся и одарил меня выразительным взглядом. Опять смотрит, как на насекомое!

— Сама виновата, — пожал он плечами. — Кто заставил тебя сидеть в этой конуре?

— Нашей вины в этом поровну, ваше высочество, — ответила я, изо всех сил сдерживая эмоции. — Если ваш разговор был таким конфиденциальным, могли бы для начала проверить, одни вы в аудитории или нет.

Даррел приподнял бровь. Он знал, что виноват сам, но не собирался признавать это. Я терпеть не могла таких людей!

— Не советую разговаривать со мной в таком тоне. Я не твой дружок.

— Что вы, ваше высочество, вам показалось. Разговариваю с вами со всеми уважением, на которое способна. Своему дружку я бы голову открутила за такое, — дрожащим от злости голосом сказала я. — А после бы повела к ректору. И его наказали бы, поверьте. Но вас и пальцем не тронут. Вы же принц. Наследник короны. Второй после императора. Вам можно все. Не думаете, что это несправедливо?

Его ответ был прост:

— Да мне плевать.

— Жаль, что будущему правителю империю плевать на закон. Ваш дед говорил, что закон — истинный трон императора.

— Как ты мне надоела, — поморщился принц. — Надоедливая, как таракан. Сказала бы сразу, что хочешь компенсации. Извини, у меня нет денег, чтобы заплатить тебе за неудобства. Возьми это и успокойся.

Он стянул с указательного пальца кольцо с россыпью алых камней и небрежно кинул на стол. Кольцо перекатилось через него и со звоном упало на каменный пол, прямо к моим ногам. Так нищим у храмов кидают монетки.

И тогда меня все-таки накрыло третьей волной — волной огненной ярости. Да так, что я забыла обо всем на свете. Страх пропал, а вместо него появилась решимость дать отпор. Пусть он хоть трижды принц, но оскорблять себя не позволю!

— Мне не нужны подачки, ваше высочество, — процедила я сквозь зубы и носком ботинка пнула кольцо. Оно откатилось в угол.

— Ничего. Ваше предложение оскорбительно.

Мои слова прозвучали глухо, и я сжимала ладони в кулаки, чтобы сдержать разгоравшуюся во мне ярость. Решил откупиться от меня.

— Что, думаешь, не продаешь его? — развеселился Даррел. — Это редкие рубины, из Маира.

Огонь обжигал сердце. Да как он смеет?..

— Думаю, наследный принц не должен вести себя так.

— Слышал, что огневики — смелые и глупые. Оказалось, это действительно так.

— Слышала, что водники — хитрые и трусливые. Но ведь это все слухи, ваше высочество? — парировала я. — Вы ведь совсем не такой.

Мы оба понимали, что я имела в виду совсем другое. Он именно такой.

— Дерзишь? — усмехнулся принц, и в его глазах впервые промелькнул интерес. — Не люблю дерзких. Мне по нраву послушные.

— Вы уверены, ваше высочество? Ева никогда не была послушной, — ответила я вежливо, пряча в голосе насмешку. — Мы называем ее Железной леди.

Услышав имя своей любимой, Даррел буквально окаменел. Его глаза снова вспыхнули аквамариновой яростью, в комнатке стало еще холоднее, чем прежде. Изморозь с пола поползла по стенам.

— Не смей произносить ее имя, — процедил сквозь зубы принц. — Пошла вон. Не то пожалеешь.

— Да, я уйду, ваше высочество. Но позвольте небольшой совет от вашей верной подданной — перестаньте срывать злость на тех, кто рядом. Никто не виноват, что Ева бросила вас, — дерзко ответила я. — И если вам интересно мое нижайшее мнение, я бы на ее месте поступила точно так же. Быть любовницей — унизительно.

Да, тут меня занесло, но я ни на секунду не пожалела, что сказала это.

Его зрачки вновь стали вертикальными, а по моим рукам поползли мурашки. Даррел окинул меня тяжелым взглядом. От него исходила такая холодная мощная ярость — еще большая, чем прежде, что я невольно сжалась, и ярость моя поутихла. А вот его лишь набирала обороты. Из-за силы этой ярости на полках вдруг стали лопаться некоторые банки. Стекло со звоном начало осыпаться. Жидкость, в которой плавала забальзамированная нечисть, зашипела, оказавшись на каменном полу. От нее тотчас начал идти едкий пар, от которого я тотчас закашлялась.

Даррел выругался — да так виртуозно будто всю жизнь работал грузчиком на пристани или сапожником. Прошипев еще пару проклятий, принц схватил меня за запястье и быстро вытащил из злополученной комнатки, после чего раздраженно взмахнул рукой, и едкий пар, который уже начал проникать в аудиторию, куда-то пропал.

У него так много силы, неужели он не может сдерживать себя?! Какой же он отвратительный!

Я хотела сбежать под шумок, но мне не дали этого сделать.

— Стоять, маленькая дрянь. Тебе придется ответить за наглость, — перегородил мне путь принц. — За каждое свое слово.

Он не простит мне упоминание Евы. Не простит. Я видела это по его горящим глазам. Ну хоть зрачки больше не вертикальные…

— Мне пора на экзамен, ваше высочество.

Я попыталась обогнуть его, но не получилось. Даррел не собирался отпускать меня.

— Я же сказал — стоять. Ты будешь делать все, что тебе говорит твой принц.

— Вы, конечно, принц, но и я свободный гражданин империи, — дрожащим голосом ответила я, обжигая его своей ненавистью, но зная, что не могу высказать все, что накипело. — Рабство отменили пять веков назад. Или вы забыли об этом? Вы говорили, что ваша невеста должна быть достойна вашего народа. Но достойны ли вы сами?

Если слова о Еве были пулями, летящими в принца, то эти слова — гранатами, начиненными взрывной магией.

На мгновение в аудитории повисла звенящая тишина, которую сменил его хриплый смех. В этом смехе не было радости. Только злость.

— Достоин ли?.. — повторил Даррел. — Ты считаешь меня недостойным?

— Сами ответьте на этот вопрос, ваше высочество, — ответила я. Сердце пылало в огне и стучало громко-громко.

Даррел убрал со лба прядь растрепавшихся темных волосы. Коснулся своего подбородка. Ухмыльнулся. Сделал шаг ко мне.

— Да кто ты такая, чтобы говорить со мной так непозволительно? — неожиданно спокойно спросил он, разглядывая мое лицо, будто запоминая каждую черточку. — Кто ты такая?

— Изабелль Бертейл, адептка первого курса факультета стихийной магии, — ответила я, расправив плечи. Свое имя я скрывать не собиралась. Хватит, уже солгала насчет того, что ничего не слышала, хватило.

— Что ж, Изабелль Бертейл, ты пожалеешь о том, что посмела открыть свой маленький очаровательный ротик при мне.

Я гневно взглянула на принца.

— Главное, чтобы вы ни о чем не жалели, ваше высочество.

Он подошел еще ближе — все такой же высокий, яростный и холодный. От исходящей от него силы покалывало виски.