Положа руку на сердце, Этель хорошо провела время. Они беспечно гуляли по снежным улицам, ели уличную еду, которую раньше она никогда не пробовала, а попробовав, влюбилась, болтали обо всем на свете, словно были давно знакомы. И, если честно, ей хотелось увидеться с ним вновь. Разумеется, для того, чтобы разбить сердце.

Она думала о Томе и тогда, когда ее заплетали, и тогда, когда делали макияж, и тогда, когда помогали надеть платье: шикарное, сдержанно-шафрановое, с красивым декольте в форме буквы V, прозрачными широкими рукавами, собранными на манжету, и изысканной цветочной вышивкой. Между прочим, платье от лучшей портной империи! Почему-то Этель хихикнула, когда подумала, каким стало бы лицо этого дурачка Тома, если бы он увидел ее.

После поспешных сборов принцесса и ее придворные дамы направились в Мраморный зал — самый большой зал Небесного дворца, предназначенный для пышных и многочисленных приемов. Именно тут сегодня должен был состояться бал в честь невесты принца, на который были приглашены не только высокородные вместе с семьями, но и послы, а также журналисты. «Весь цвет империи», — как любила выражаться няня Этель.

По традиции императорская семья появлялась на балу последней — все ее члены входили в зал по пурпурной ковровой дорожке, под оркестровую музыку и склоненные головы собравшихся подданных. Как только императорская семья опускалась на троны, что стояли на возвышении в самом конце зала, начинался бал — грандиозное многочасовое веселье. У Этель тоже был бал в ее честь — когда ей исполнилось шестнадцать, и этот великолепный день она помнила до сих пор. А теперь все будут делать в честь этой отвратительной Белль. Права была Ева, когда сказала, что она всех затмит.

По дороге к Мраморному залу Этель столкнулась с кузеном Эштаном и тетей Реджиной, его матерью, которых сопровождала небольшая свита. Тетка холодно улыбнулась Этель, однако обняла и поцеловала воздух около ее щек. Она всегда старалась быть дружелюбной, хотя Этель знала — тетя Реджина терпеть ее не может. И понятно, почему. Когда-то, когда жив был дед, она, Реджина, была главной в Небесном дворце. Ведь она была его единственной дочкой! А потом… потом ей пришлось покинуть дворец и переехать в Летящий замок, что находился в доброй сотне реймов[16] от столицы. Она стала ненужной. И Этель не хотела повторить ее судьбу.

— Добрый вечер, ваше высочество, — склонил голову Эштан. Как и всегда, он был хорош собой. Удлиненный парадный мундир, сшитый по последнему писку моды, белоснежные перчатки, начищенные до блеска сапоги с ремнями. Длинные пепельные волосы, рассыпавшиеся по плечам, спокойное выражение лица, которое многие находили привлекательным, прежде, чем узнавали, что он темный. Только Этель знала, что скрывается за красивой внешностью братца. Тьма.

— Можешь не быть таким вежливым, я же знаю, что ты меня ненавидишь, — фыркнула Этель. Эштан приподнял бровь.

— Отнюдь. Вы моя сестра. Как я могу вас ненавидеть?

Это подчеркнуто-вежливое обращение на «вы» и полуулыбка рассердили принцессу еще больше.

— Может быть, вы проецируете свое отношение ко мне на меня? И сами испытываете ненависть? — вкрадчиво поинтересовался Эштан.

— Как знать, как знать, — подойдя ближе к нему, отозвалась принцесса, зная, что их никто не слышит — Реджина отвлеклась на кого-то из слуг. — Но ни ты, ни твоя Белль хороших чувств у меня не вызываете. И да, я все про вас знаю. Ты хотел увести ее у моего брата. Только не получится. И да, Дар тебе в подметки не годиться.

Мило улыбнувшись кузену, Этель направилась к Мраморному залу, и стайка ее придворных дам тотчас кинулась следом. Улыбка медленно сползла с бледного лица Эштана. Кадык нервно дернулся.

— Чего застыл? — недовольно спросила Реджина. — Идем.

— Да, мама.

— Сколько раз говорила — наедине не называй меня мамой, — поморщилась Реджина. — И будь сегодня почтительным с императором. Ах да, — она повернулась к сыну, опустившему взгляд. — Не смей приближаться к невесте Даррела. Тебе ясно?

— Ясно, — тихо ответил Эштан. И пошел следом за ней. Реджина не видела, что на его губах появилась улыбка, которая тотчас исчезла.

Было волнительно — до легкой дрожи в пальцах. Бал, о котором столько все говорили, вот-вот должен был начаться. Я смотрела в окно и видела с высоты своей спальни вереницу карет и экипажей, что медленно подбиралась к главным воротам. Дворцовая охрана проверяла приглашения — без них никто не мог попасть внутрь. Вокруг опустившегося на землю Небесного дворца толпились люди, которым приглашения раздобыть не удалось, но они не могли проникнуть сквозь мощный магический купол, которым маги накрыли дворец. Купол казался прозрачным, но время от времени по нему пробегали голубоватые искры. Дотронешься — и потеряешь сознание. А попытаешься прорваться — и вовсе умрешь. Магия, которая защищала дворец, была сильной и древней. Поговаривали даже, что для защиты дворца сам бог Артес пожертвовал несколько капель своей крови. Недаром он считался покровителем императорской семьи, правящей Вечной империей.

— Нам нужно спускаться вниз, ваша милость, — сказала Фэйра, снова нацепив на лицо раздражающую улыбочку. — Смею напомнить, что ровно в десять часов вечера вы должны появиться в Мраморном зале и предстать перед своими поддаными.

Я кивнула, не отрывая взгляд от окна.

— Вы просто великолепно выглядите! — воскликнула Фэйра.

— Спасибо. Вы тоже.

— Уверена, все будут в полном восторге!

Кажется, она хотела отвесить мне еще несколько комплиментов, в искренность которых я не очень-то и верила, однако в этот момент младшие придворные дамы сообщили, что мне пришло послание. От его высочества!

Я покинула спальню и вышла в комнату, которую мысленно окрестила в своих покоях «гостиной». Двое молоденьких гвардейцев в форме дворцового крылатого полка поклонились и протянули завернутую в алый шелк шкатулку. Фэйра хотела открыть ее, однако один из гвардейцев одернул ее:

— Лично госпоже Ардер в руки. От его высочества наследного принца Даррела.

Фэйра недовольно покосилась на паренька, но ничего не сказала. А я приняла подарок, который совсем не ожидала получить, развернула шкатулку, осторожно открыла ее и обнаружила каффы из сверкающей лунной стали. Самого прекрасного, редкого и дорогого в мире металла. Выполнены они были в форме крылатого дракона, что обвивал ухо, и его крылья закрывали висок. Я засмотрелась на украшения, чувствуя желание поскорее их надеть. Будто этого хотела не я, а тьма внутри. Я взяла один кафф и принялась рассматривать. Полупрозрачный сверкающий металл казался теплым и почти невесомым. И сиял так, что сложно было отвести глаза.

— Не может быть! — ахнула Фэйра, заглядывая мне через плечо. — Это же работа мастера Эвери Адара! Это лучший ювелир среди темных эльфов! Невероятная красота! Его высочество сделал для вас щедрый подарок, ваша милость!

Она помогла мне надеть каффы — с собранными в пучок волосами они смотрелись элегантно, и я грустно улыбнулась своему отражению. Впервые за весь этот долгий день.

Я совсем перестала себя узнавать, будто это была не я, а какая-то другая Белль. Красивая, одетая в чудесное платье, которое должно было засиять во тьме, но чужая.  Совершенно не к месту я вспомнила, что перед Зимним балом в академии Эштан тоже дарил мне подарок — чудесное платье, которое было испорчено. А сейчас Даррел присылает в подарок каффы. Как будто сама судьба, которую плетет на своем веретене богиня Агари, с самого начала давала мне понять — быть вместе с Эштаном мне не суждено.

Мы покинули мои покои и направились в Мраморный зал. Дворец гудел, будто живой. Я слышала отголоски торжественной музыки и иногда даже голоса. Народу должно было собраться не мало — и все ради меня.

Меня завели в небольшой зал с колоннами, примыкающий к Мраморному залу, который освещали зависшие в воздухе, под самым потолком свечи. Пламя их было магическим, и мне тотчас захотелось поиграть с этим пламенем, запустить в него пальцы, коснуться губами, чтобы понять, насколько оно горячее. Мой внутренний огонь тянулся к этому пламени, однако я поборола неожиданное искушение, ведь в зале я была не одна. Там уже находились императрица, принцесса, Даррел, а также незнакомый красивый юноша, похожий на Даррела — видимо, его младший брат. Одни, без многочисленной свиты. Даррел, стоящий у окна с заложенными за спину руками, перевел взгляд на меня, и недоверчиво сощурился, будто оценивая мой внешний вид. А потом почему-то довольно улыбнулся, как сытый кот.