Вдохнула его запах, задержала дыхание.

Неловко и чуть поспешно впечатала губы в колючую мужскую щёку.

Крепко зажмурилась.

Не ошиблась! Было так же приятно, как во сне. Так же волнующе: до дрожи, до головокружения.

Затаив дыхание, прошептала:

— Спасибо.

— За что? — услышала тихое, глухое. Её руку накрыла горячая мужская ладонь. Сжала.

Непостижимая радость окрылила Нику: «Не оттолкнул!»

— За всё, — забилось сердце с удвоенной силой. Перед глазами сверкнула яркая вспышка, заплясали разноцветные огни.

— Чаю… хо… чешь? — спросил Жакуй трескучим голосом. Встопорщив перья на шее, издал булькающий звук. — Хочешь… чаю? Хочешь?

— Руз?

Властный голос мамы вкупе со щёлканьем жако живо сдёрнул Нику с небес на землю.

Девушка поспешно отстранилась от мужчины, который тотчас встал.

Под строгим взором госпожи Маргрит ни один из застигнутых врасплох ни смущённым, ни испуганным не выглядел.

— Мне пора, — обыденно сказал Ван дер Меер. — Спасибо за угощение.

— Я провожу тебя, — вызвалась Ника, желая поскорее сбежать от недовольного сверлящего взгляда женщины.

— Руз, задержись. Адриан знает, где выход, — ледяной возглас госпожи Маргрит трезубцем впился между лопатками девушки, остановив её.

Когда в глубине коридора затих стук трости гостя, мама встревожено уставилась на дочь.

— Что между вами происходит? — спросила она, багровея от негодования.

Стараясь выглядеть как можно беспечнее, Ника пожала плечами и качнула головой:

— Ничего плохого, — смотрела в холодные глаза госпожи Маргрит. — Вы сами просили Ван дер Меера присмотреть за мной. Невинный поцелуй в щёку — моя благодарность ему за понимание и доверие.

— Ты обнимала его отнюдь не невинно, — женщина подошла к дочери вплотную, глядя на неё с напряжённым вниманием. — Совсем лишилась стыда? Мне следует напомнить тебе, что у него есть жена?

— Нет у него жены, — не отступила Ника. — Адриан отправил прошение о разводе. Их обязательно разведут.

Госпожа Маргрит едко усмехнулась.

— Брачный союз нерасторжимый, — заметила нравоучительно. — Ван дер Меер никогда ни при каких обстоятельствах не получит дозволения на упразднение брака с женой. Помни об этом, дочь, — отчеканила каждое слово.

— Упразднят, — заверила Ника. — У его жены есть другой муж. К тому же она ждёт от него ребёнка. Разве измена мужу не считается тяжким грехом? Анника не просто прелюбодейка, она ещё и двоемужница. Супружеская неверность налицо. Думаете, на это обстоятельство церковь посмотрит сквозь пальцы? — помахала перед своим лицом ладонью.

— Грех, содеянный по неведению, будет смыт чистосердечным раскаяньем и принятием Тела и Крови Христовых, — мама степенно перекрестилась. — Женщина оступилась и получит отпущение грехов в таинстве покаяния. Исполнит наложенную священником епитимью — молитвы или дела милосердия, — а также за посильное возмещение ущерба, причинённого мужу, получит даруемое Богом прощение. Примирение супругов неминуемо, — закончила на торжественной ноте.

— А если взять в расчёт кражу денег с банковского счёта? — не преминула Ника освежить память мамы. — За это можно и на каторжные работы отправиться.

Понизив голос, госпожа Маргрит язвительно добавила:

— Напомни мне, дочь, как именно Аннике удалось заполучить в банке все деньги Ван дер Мееров?

— Понятия не имею, — хмыкнула Ника. — Если вам что-либо известно об этом, не скрывайте от правосудия и ока Господня. Пусть судья распутает запутанный клубок гнусного злодеяния и рассудит, кто главный организатор преступления, кто пособник, — с преувеличенным интересом посмотрела на женщину, — а кто подвергся физическому насилию и действовал по принуждению.

Мама окинула дочь долгим высокомерным взором.

— Закончим пустой разговор, — вздохнула коротко и тихо, обессилено сказала: — Если Адриан не пойдёт на примирение с женой, то ему предстоит пройти долгий и нелёгкий путь. Не один год он будет пребывать в неведении и сомнениях по поводу того, будет ли его брак с Анникой упразднён. Пока не будут произведены положенные церковные трибуналы, пройдёт немало лет. Только после оного наступит право на его повторное вступление в брак.

Невзначай вспомнив о чём-то важном, госпожа Маргрит встрепенулась:

— А и здесь есть неодолимое препятствие — тот, кто женится или идёт замуж за разведённого — прелюбодействует, а значит грешит. Второй раз сочетаться браком дозволено только вдове или вдовцу.

«Я подожду аннулирования брака», — мысленно ответила Ника, собираясь уйти.

— Погоди, дочь, — остановила её мама. — После погребения Якоба ты ни разу не была на его могиле. Об этом уже судачат.

— И не пойду, — девушка отступила от женщины на шаг. — Я не забыла, как брат собирался убить соседа. Помню, как бил и душил меня, как грозился отправить на верную смерть в лечебницу Питье-Сальпетриер для душевнобольных, — потёрла шею на месте бывших синяков от пальцев Якубуса.

Госпожа Маргрит в немом испуге вскинула брови и приподняла подбородок — жест дочери не остался незамеченным. Молчала.

Ника отошла от неё к другому концу стола:

— Реши он избавиться от меня, вы бы не вмешались. Так? Вы бы позволили ему, — горло сдавил спазм.

Последние слова девушка произнесла едва слышно; на глазах выступили слёзы.

— Якоб никогда бы так не поступил, — горячо запротестовала мама. — Он стращал тебя. Ты разгневала его своим непослушанием. Он любил тебя, дочка.

— Любил? — Ника скривила губы в болезненной усмешке. — Он убийца и вор, ваш любимый Якубус. Пусть горит в аду! Если бы ему понадобилась ваша смерть — он бы, не задумываясь, убил и вас. Я ничуть не жалею о его смерти. Ничуть! Собаке собачья смерть!

Госпожа Маргрит судорожно всхлипнула:

— Ты жестокосердная, Руз, — и накрыла лицо ладонями. Плечи затряслись от беззвучных рыданий.

С визгливым криком:

— Гаргулья! — Жакуй перелетел на резной карниз буфета, подняв воздушную волну.

Мама от неожиданности вздрогнула и отняла ладони от заплаканного лица.

Широко открыв глаза, Ника попятилась.

— Где его цепь? — указала пальцем на попугая. — Госпожа Шрайнемакерс права — раз уж вы взяли ответственность за птицу на себя, держите его на цепи или в клетке и выпускайте полетать строго по расписанию. На кухне и в зале кофейни ему, в самом деле, не место. Не ровен час вот так пролетит над уважаемым посетителем кофейни и нагадит ему в тарелку или на голову.

Толкнув дверь ногой, в кухню вошла Хенни с половой щёткой на плече.

— Верно заметили, хозяйка, гадит, ирод, — покосилась на жако.

Набирая воду, гремела ведром:

— Вот сейчас приберусь, и утром сами увидите, что тут будет.

Госпожа Маргрит растёрла лицо ладонями, аккуратно высморкалась в платок и подошла к буфету. Подняв голову, ласково заговорила:

— Лети ко мне, Жакуй. Мы уходим. Здесь нас не понимают и не любят. Ну, лети же, птичка.

Попугай спикировал на плечо женщины. Заглянув ей в лицо, копируя голос и интонацию Ники, спросил:

— Чаю хочешь?

— Жакуй славный, — похвалила его госпожа Маргрит, гладя по спинке. — Хенни, принесёшь клетку в мой покой.

— Где ваша прислуга? — заворчала служанка ей вслед. Вздохнула: — Справилась и домой ушла? А вот не следует её так рано отпускать, бесстыжую.

Ника взяла клетку и поспешила за мамой.

Разговор с ней оставил в душе тяжёлый осадок и, в самом деле, ощущался ненужным и пустым. Каждый остался при своём мнении. Но девушку терзали сомнения: «А что если госпожа Маргрит права и развод Кэптена невозможен? В лучшем случае он растянется на годы или вовсе на десятилетия».

Ждать своего счастья до старости не хотелось. Любить и быть любимой хотелось сегодня. Здесь и сейчас.

Сможет ли любовь Ники выдержать испытание временем?

Госпожа Маргрит добилась своего: нечаянный поцелуй в глазах Ники утратил привлекательность. Острота впечатления притупилась, померкла.