К моменту возвращения Ярема и Власа внутри моей головы уже было столько Силы, что меня уже нельзя было назвать мертвой. Скорее, «в коме». Нет, сердце еще не билось, как и дыхания не было, но я хорошо видела, как возвращается угасшая мозговая активность. Не целительство, но в чем-то близко.

— Ты можешь спасти ее, отверженный? — и столько надежды было в голосе подошедшего Власа, что я уверилась — ему нужен психиатр.

Зато теперь стало понятно, почему сильный, еще недавно, красивый мужчина спивался в одиночестве. По Закону Мастера, отверженный не мог ни заговаривать, ни писать или как-то иначе общаться с оборотнями и одаренными. Исключения были, если заговорят или напишут ему, что и случалось перед тем, как на отверженного нападали. Отвержение — это одна из форм отсроченной казни. Бывает два вида. Первый: по Закону Мастера, то есть за нарушение древнейших правил жизни оборотней. В Закон входят те уложения, что писались еще далекими предками нынешних оборотней, создавались они именно Мастерами и никем иным. И насколько я знаю, сейчас по Закону живут не слишком много стай оборотней. По Закону карают в спорных случаях, по решению альф, и сам Мастер.

Второй: по Своду или закону самих оборотней. В нем куда больше пунктов, и эти правила меняются с течением времени, и пишутся они самыми влиятельными альфами страны. Своды в каждой стране и культуре свои, как у людей, впрочем. Закон же — един для всех.

Отверженный не только изгонялся из стаи. Ему вводили специальное зелье, которое меняло запах. Не знаю как, не настолько у меня тонкий нюх, но каждый встреченный оборотень почти мгновенно определяет отверженного. Раньше такого сразу убивали, сейчас тоже убивают, но не сразу, и как правило, враги приговоренного. Так что каждый отверженный — это живой труп. Я, по крайне мере, не слышала ни об одном отверженном, что прожил в изгнании больше десяти лет. Отверженные самим Мастером получали еще и метку от Мастера в ауру, и любой одаренный мог такого определить через Силу.

Вот почему Апал ни с кем не знакомился, как и с ним не пытались сдружиться наши работники. Я-то думала, что это из-за его вида, а оказалось каждый оборотень знал, что он приговоренный. Сам Апал не мог заговорить с оборотнями, но мог быть с ними рядом, вот и напивался на нейтральной территории. А может, надеялся, что его прибьют молодые волки…

— Значит, это правда, — усмехнулся Апал, снизу вверх рассматривая Власа.

— Что — правда? — уточнил альфа, пристально следя за руками чужака.

— Говорят, что здесь не любят одаренных, да так не любят, что даже в местной общине волков нет ни одного.

— Одна есть… была. — Влез Ярем, встал за спиной Апала.

— Я так и понял, — усмешка стала откровенно издевательской. — Что, Влас, не желал, чтобы девчонка нашла себе наставника или любовника?

— Заткнись! — вот это уже рык взбешенного зверя. — Я поклялся ее отцу, что сделаю все, чтобы ее дар так и не развился.

— Молодец! — «похвалил» отверженный, все так же продолжая вливать в мою голову Силу. — А ты забыл, что одаренные медленно умирают, альфа? Наше астральное тело держит душу у тела еще несколько часов, а то и дней.

— Ее можно спасти? — вопрос озвучил Ярем. — Парень, она должна выжить.

— Я не целитель! — прорычал Апал. — Я работаю только с разумом. Прочесть мысли, эмоции, чувства, прошлые события глазами свидетеля, заставить говорить правду или ложь, но не заделать прорехи в плоти.

Под конец речи у мужчины уже изменились зубы, а лицо стало чуть вытягиваться вперед.

Я же от его пламенных слов, схватилась за голову. Разумник, одаренный способный «прочесть» меня. Мама моя, да это хуже смерти!

— Но ты же можешь что-то сделать? Прошу! Я дам тебе приют в Сером, если захочешь остаться. Хочешь, приму к себе, только помоги…

— Сказал же, я не целитель! — огрызнулся Апал. — Я могу только заставить работать ее мозг, а он заставит работать тело, но это ненадолго…

— Что можно сделать? — Влас смотрел в темные глаза чужака, так же, как на меня пялился ближник Яна.

— Перевяжите ее. Сердце заработает, крови будет много.

Влас только глянул, как Ярем вылетел из кабинета.

— Я почувствовал ее обреченность, — заговорил через некоторое время Апал. — А потом ощутил чье-то приближение. Ну и… понаблюдал.

— Это ты снял снайпера? — предположил Влас.

Апал кивнул, прикрывая глаза. На лбу оборотня уже выступили маленькие капельки пота.

— Не мешай.

То, что творил отверженный с энергией можно было смело называть высшим пилотажем одаренного. Волк воссоздавал, с помощью своей силы, как хирург с помощью инструментов, мою энергооболочку. Он формировал ту самую связь астрального тела. Якорь, который должен питать меня.

Я буквально физически ощутила, как утекает мое время. Его Сила связывала меня, не давая умереть окончательно. Первый удар моего сердца, мы расслышали все троя.

А я увидела ближайшую вероятность. Сейчас меня засунут обратно в тело, и уже мои возможности будут латать повреждения, потом больница, целители. А затем, затем Апал расскажет о моем даре… и да, сбудутся все мои кошмары.

За несколько секунд, словно кадры в домашнем альбоме, я увидела свою жизнь, следующие пятнадцать лет. Пятнадцать лет постоянного бегства от нескольких волков, которые будут уверены, что я их пара. Бегство от трех самовлюбленных козлов, желающих иметь в потомках одаренных. А так как зачатия не будет по моей вине, то будут и пытки, и побои, и конечно, насилие. Хотя… а можно ли счесть изнасилованием постоянный секс на протяжении четырех лет, пока у меня не получилось сбежать? И каждый из троицы будет убежден, что именно ему я должна родить щенков. Каждый, правда, по-разному, будет петь мне о любви.

Пятнадцать лет ада, морального и физического, постоянного прессинга, чтобы сломалась, прогнулась, уступила. Через боль, через ласки и подарки, но прогнулась. И ложь, море лжи.

И самый очевидный конец: в автомобильной аварии, где-то в Южной Корее, кажется. Буду, в очередной раз уходить от погони, не справлюсь с управлением, и разобьюсь.

Нет! Ни за что! Это будет не жизнь! Ложь и обман, унижение и подчинение. Может, многие женщины и согласились бы на отношения с оборотнем по такому обмену (он мне: обеспеченную жизнь и секс; я ему: подчинение и одаренных детей; и все это с ложью о любви, с изменами и поисками Истинной, потому что я ей так и не стану) но я не смогу. Рехнусь! От измен, от разбитых надежд, от одиночества в золотой клетке, клетках, если уж быть точной…

И самое страшное, что каждому из троих оборотней я поверю! К каждому я буду испытывать привязанность, и про каждого я буду думать, что полюбила. И ровно до того момента, как узнаю, что они меня за инкубатор держат. От первого мужчины сбегу, когда узнаю, что он ищет Избранную, а со мной будет спать пока не забеременею. Боль от этого предательства и обмана будет страшной, но еще больше боли он причинит, когда найдет.

Со вторым волком все закончится, когда он встретит свою Истинную. Из дома меня выставят сразу же, правда, через два года он захочет меня найти, потому что его Истинная родит первенца, не альфу, а простого волка, а значит, слабака. Еще одна попытка обзавестись наследником — появится девочка. И мужчина решит, что уж я-то смогу родить альфу. Я и могла бы, но от любимого, а не через искусственное оплодотворение.

Меня отравит беременная Истинная, из ревности. И я сбегу из больницы после этого.

Третий и вовсе окажется полным психом, двинутым на покорности. Любой косой взгляд, вспышка эмоций, действие без разрешения — и удар, по лицу, так чтобы изуродовать.

Кошмар!

Видение одной из вероятностей еще не полностью растворились в памяти, а я уже рванулась изо всех сил. От дара Апала, от своего тела, из этой реальности.

Ярость и страх сплавились в какой-то чудовищный клубок, и ударили по Апалу, разрывая путы. Лучше сдохнуть, чем такая жизнь, чем столько боли!

Как оказалось, меня уже успешно освободили от одежды и перевязали. Отверженный дернулся, из носа и ушей волка показалась кровь.