Первое поколение христиан жило в уверенности, скорее в ожидании, что наступит конец света, который последует за возвращением Христа, причем настолько скоро, что они еще будут живы. По свидетельству евангелиста Матфея, Иисус обещал своим ученикам: «Истинно говорю вам: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Сына Человеческого, грядущего в Царствии Своем» (16:28). В это же верил апостол Павел, писавший в своем Первом послании к Фессалоникийцам: «Ибо сие говорим вам словом Господним, что мы живущие, оставшиеся до пришествия Господня, не предупредим умерших, потому что Сам Господь при возвещении, при гласе Архангела и трубе Божией, сойдет с неба, и мертвые во Христе воскреснут прежде; потом мы, оставшиеся в живых, вместе с ними восхищены будем на облаках в сретение Господу на воздухе, и так всегда с Господом будем» (4:15–17).

Основной достопримечательностью Эфеса был храм Артемиды, который считался одним из семи чудес света. Во многом благодаря этому храму Эфес стал крупным торговым и религиозным центром эллинского мира, от процветания храма зависели доходы значительной части горожан. Успехи проповеднической деятельности апостола Павла (рост числа обращенных в новую веру) вызвал беспокойство жрецов Артемиды. В еще большей степени взволновались торговцы, продававшие у стен храма сувениры. Новый бог становился соперником богини Артемиды и мог отобрать у всех, кто «кормился» вокруг ее культа, значительную часть прибылей. Первым поднял шум некий Димитрий, серебряных дел мастер. Собрав других ремесленников, он обратил их внимание на то, что «этот Павел своими убеждениями совратил немалое число людей, говоря, что делаемые руками человеческими не суть боги», вследствие чего «не только ремесло наше придет в презрение, но и храм великой богини Артемиды ничего не будет значить, и ниспровергнется величие той, которую почитает вся Асия и вселенная». Высказанные Димитрием опасения послужили причиной стихийно возникшего беспорядочного собрания горожан. Некий «блюститель порядка» распустил толпу, посоветовав «быть спокойными и не поступать опрометчиво». Он резонно объяснил, что Павел и его спутники «ни храма Артемидина не обокрали, ни богини… не хулили», а если «Димитрий и другие с ним художники имеют жалобу на кого-нибудь, то есть судебные собрания и есть проконсулы: пусть жалуются друг на друга» (Деяния 19:23–40). Весьма интересным представляется то, что спустя четыре века именно в Эфесе состоялись два вселенских собора (в 431 и 449 годах), на которых Мария была признана Богоматерью – при активном содействии потомков почитателей Афродиты. Обстановка, в которой удалось провести эту резолюцию, была не менее бурной и напряженной, чем описанное выше собрание противников апостола Павла. Епископы – сторонники и противники культа Девы Марии – приходили в пылу спора в такое возбуждение, что осыпали друг друга проклятиями, таскали за бороды и даже пускали в ход кулаки.

Как указывает в своей книге «Сказания евангелистов» Зенон Косидовский, в авторитетных кругах библеистов давно уже возобладало мнение, что содержащееся в Евангелиях от Матфея и Луки сказание о благовещении и непорочном зачатии – это типичная легенда, лишенная какой-либо исторической основы. Недаром об этом столь важном для христианской доктрины чудесном событии ни слова не говорят евангелисты Марк и Иоанн и апостол Павел. Установлено, что в первые столетия существования христианства Марию (в соответствии с понятиями того времени) представляли скромной женщиной, подчиненной мужу, полностью поглощенной домом и детьми и не играющей никакой значительной роли в жизни Иисуса. Когда же под влиянием древнего восточного культа богини-матери в христианстве начала проявляться тенденция к возвеличению Марии, утверждению доктрины ее непорочности (пожизненной девственности), она встретила сопротивление со стороны многих христианских богословов, среди которых были Тертуллиан, Ориген, Иоанн Златоуст и Блаженный Августин. Впервые культ Марии восторжествовал в Эфесе на Вселенских соборах 431 и 449 годов, которые постановили, что Мария являлась «Божьей Родительницей» («Теотокос»), затем он быстро распространился в Италии. Но разногласия по поводу непорочного зачатия Марии отнюдь не заглохли. В начале XII века против введения в некоторых французских монастырях праздника Святой Девы Марии выступил один из самых влиятельных церковных деятелей того времени Бернар Клервоский, утверждая, что этот праздник противоречит доктрине Блаженного Августина о непорочном грехе. Когда в 1439 году после двухлетних ожесточенных дискуссий собор в Базеле признал, что вера в непорочное зачатие не идет вразрез с христианским учением и с религиозным чувством верующих, против этого официально выступил Парижский университет – крупнейший авторитет того времени в области христианской теологии. Многовековые усилия «обожествить» Марию закончились полной победой лишь в 1854 году, когда папа Пий IX (при активной поддержке иезуитов) специальным декретом объявил непорочное зачатие догматом христианства.

Причина яростной ненависти ортодоксальных иудеев к апостолу Павлу заключалась не в том, что он говорил об Иисусе как мессии. Другие апостолы тоже объявляли о приходе мессии в лице Иисуса из Назарета – не вызывая при этом столь страстного протеста со стороны посетителей синагоги. Накал столкновения между Павлом и правоверными евреями был обусловлен тем, что он, с их точки зрения, умалял значение закона Моисеева, считая соблюдение христианами требований этого закона не обязательным, и, что еще более важно, проповедовал абсолютное равенство между язычниками и иудеями, отрицая тем самым доктрину избранности народа Израилева.

Это случилось в Антиохии, в то время второй (после Иерусалима) столице христианства, где Павел был одним из «пророков и учителей» местной церкви. Эта церковь состояла главным образом из иудеев диаспоры («эллинистов»), отличавшихся большей широтой религиозных воззрений, чем ортодоксальные иудеи христианской общины Иерусалима. По отношению к приверженцам нееврейской национальности («язычникам») они, под влиянием Павла, шли на большие уступки, освободив тех не только от обрезания, но и от обязанности соблюдать иудейские запреты в области питания. Достаточно было только верить в Иисуса Христа. Прибыв в Антиохию, апостол Петр, к радости сторонников Павла, вначале также охотно разделял трапезу с язычниками. Об этом скоро узнали в иерусалимской христианской общине, и возглавлявший ее апостол Иаков, твердо придерживавшийся ортодоксальных принципов иудаизма, отправил в Антиохию своих посланцев, под нажимом которых Петр стал избегать трапез с язычниками, «таиться и устраняться, опасаясь обрезанных». Пример Петра оказался заразительным для других иудеев-христиан, ему последовал даже один из самых близких сподвижников Павла – Варнава. Павел расценил поведение Петра как лицемерие и обрушился на него с горькими упреками. Неизвестно, что ответил Павлу Петр, но после этого конфликта их пути навсегда разошлись. Это был один из важнейших моментов раскола между иудейскими и языческими последователями Иисуса.