— Это тут сиу из Огаллалы, — сказал он, заглядывая в фургон. Утро выдалось теплым, и она откинула одеяло. — Он сказал, армия их тут взбудоражила, — добавил Звей.

— Я тебя еще не так взбудоражу, если ты не кончишь болтать насчет индейцев, — пригрозила ему Эльмира. — Я же вчера тебе сказала. Я хочу уехать подальше, пока Джули снова не появился в городе.

Ее глаза сверкали, как когда-то, еще до болезни. Устыдившись, что рассердил ее, Звей принялся варить кофе.

Джули вернулся из города в таком угнетенном состоянии, что даже говорить не мог. Клара попросила его выполнить несколько поручений в Огаллале, но встреча с Эльмирой так взволновала его, что он обо всем забыл. Даже вернувшись на ранчо, он не мог вспомнить, что его о чем-то просили.

Клара сразу поняла, что ему пришлось пережить тяжелый удар. Когда он приехал и даже не привез почту, ей очень хотелось что-нибудь сказать насчет его дырявой памяти. И она, и девочки с нетерпением ждали журналы и каталоги, и они ужасно расстроились, что он проехал мимо почты и не забрал их. Но Джули выглядел таким убитым, что она воздержалась от замечаний. За ужином Клара несколько раз пыталась разговорить его, но он молча сидел и практически ничего не ел. После путешествия через равнины Джули ел с огромным аппетитом, так что удар он, судя по всему, получил серьезный.

Клара видела, как он отзывчив на любую доброту; она проявляла ее по отношению к нему в разных обстоятельствах, поступила она так и на этот раз, придержав язык и дав ему время пережить то, что случилось с ним в городе. Но что-то в его угрюмом молчании раздражало ее.

— Все такие унылые, — заметила Бетси, быстро схватывающая настроение людей.

— Угу, — согласилась Клара. Она держала ребенка, который курлыкал и сосал свой кулачок. — Хорошо, что у нас есть Мартин, — добавила она. — Он у нас единственный мужчина, который еще не разучился раз говаривать.

— Он не разговаривает, — заметила Салли. — Какой это разговор.

— Все какие-то звуки, — сказала Клара.

— По-моему, ты злючка, — заявила Салли. Она частенько нападала на мать и сестру. — Папа бы говорил, если бы не болел.

— Ладно, — смирилась Клара. — Беру свои слова назад. — По правде говоря, она могла легко припомнить тысячу ужинов, во время которых Боб не произнес ни единого слова.

— Все равно ты злючка, — настаивала недовольная Салли.

— Ну да, и ты такая же, — парировала Клара, глядя на дочь.

Джули сознавал, что разговор имеет какое-то к нему отношение, но он не мог заставить себя понять, в чем дело. Он отнес тарелку в раковину и поблагодарил Клару за ужин. Затем вышел на крыльцо, радуясь темноте. Ему казалось, что он вот-вот расплачется. Странное дело — он не знал, что он должен делать. Он никогда не слышал, чтобы жены поступали так, как Эльмира. Он уселся на ступеньки, опечаленный и вконец запутавшийся, даже хуже, чем в тот день, когда он здесь впервые появился. Со смертью ничего нельзя по делать, но ведь Эльмира жива. Он должен что-то сделать, вот только что?

Вышли девочки и какое-то время переговаривались у него за спиной, но он не обращал на них внимания. Болела голова, хотелось лечь, хотя он по опыту знал, что, если ляжет, голова разболится еще больше.

Вышла Клара, все еще с ребенком на руках, и села в качалку.

— Вы, похоже, неважно себя чувствуете, мистер Джонсон, — сказала она.

— Пожалуйста, зовите меня Джули, — попросил он.

— С удовольствием, — согласилась она. — Вы так же можете забыть о миссис. Мне кажется, мы с вами знаем друг друга уже достаточно, чтобы перейти на имена.

Джули вовсе не считал, что хорошо ее знает, но промолчал. Он вообще ни одну женщину не знал хорошо.

— Хочу попросить вас об одолжении, — обратилась она к Джули. — Не могли бы вы помочь мне перевернуть моего мужа, или вы слишком плохо себя чувствуете?

Разумеется, он ей поможет. Он уже делал это не сколько раз. Ее муж так исхудал, что он просто поднимал его и держал, пока Клара меняла простыни. Сначала он ощущал неловкость, потому что больной никогда не закрывал глаз. Ночью он воображал, что может по думать этот человек, увидев другого мужчину рядом с женой. Клара же деловито суетилась, подсказывая ему, что делать, если он не проявлял достаточной сообразительности. Джули представить себе не мог, что видит и что думает этот человек, если, разумеется, он еще может думать.

Клара протянула ему фонарь, и они вошли в дом. Она на минутку оставила ребенка с девочками. У дверей в спальню Клара остановилась и прислушалась.

— Каждый раз я боюсь обнаружить, что он уже не дышит, — сказала она. — Всегда останавливаюсь и слушаю.

Но Боб еще дышал. Джули поднял его, и Клара сняла простыни.

— Черт, забыла воду. — Она направилась к двери. — Салли, принеси ведро воды, — крикнула Клара, и через некоторое время появилась девочка с ведром.

— У Бетси мальчик может упасть с кровати, — заявила она. — Она не умеет с ним обращаться.

— Ну так ей придется научиться, — заметила Клара. — Вы, девочки, кончайте спорить по поводу ребенка.

Джули смущался, держа в руках больного, голого мужчину, пока его жена обтирала его губкой. Ему виделось в этом что-то неподобающее. Клара, казалось, понимала, что он чувствует, и поторопилась постелить постель.

— Обычная работа медицинской сестры, мистер Джонсон, — объяснила она. — Я сначала пыталась его одевать, но ничего из этого не вышло. Бедняга себя не контролирует.

Она помолчала и взглянула на него.

— Я и забыла, что мне полагается звать вас Джули, — добавила она.

Джули казалось, что голова у него лопнет. Ему было все равно, как она его называет. Голова болела так, что он с трудом спустился по ступенькам. На нижней площадке он стукнулся о дверь. Наверху верещал ребенок.

Клара собиралась вернуться к ребенку, но, заметив, как Джули ударился о дверь, передумала. Он снова вышел на крыльцо и опустился на ступеньки, как будто окончательно лишившись сил. Клара наклонилась и положила руку ему на лоб. От неожиданности он подскочил, будто его ударили.

— Господи, да ты пуглив, как молодой жеребенок, — заметила она. — Я боялась, что у тебя температура, но вроде нет.

— Голова болит, — пожаловался он.

— Тогда надо приложить что-нибудь холодное, — решила она.

Вернувшись в дом, она взяла тряпку и немного воды. Насильно протерла ему лоб и виски. Он вынужден был признать, что холодная вода помогает.

— Спасибо, — поблагодарил он.

— Да не благодари ты меня за тряпку, — сказала Клара. — Из меня сестра милосердия никудышная. Слишком нетерпелива. Я даю человеку неделю-другую, и, если он не поправляется, по мне, уж скорее бы он умер.

— Но это не касается детей, — добавила она немного погодя. — С детьми я веду себя иначе. Пусть хоть пять лет болеют, лишь бы жили. Я просто пришла к выводу, что, как ты ни ухаживай, пользы мало. Если люди могут, они поправляются, а иначе умирают.

Несколько минут они молчали.

— Ты жену нашел? — спросила Клара. — Я знаю, это не мое дело, но я все равно спрашиваю.

— Да, — ответил Джули. — Она была у доктора.

— Судя по всему, она не слишком тебе обрадовалась, — заметила Клара.

Джули хотелось, чтобы она оставила его в покое. Она приняла его и накормила, спасла его жену и заботилась о его ребенке, и все равно ему хотелось, чтобы она оставила его в покое. Он сам ощущал такую слабость, что если бы не опирался спиной о перила, то скатился бы по ступенькам. Ему нечего было сказать, нечего предложить. Но в Кларе чувствовалось нечто безудержное, она не могла остановиться. Голова у него трещала, ему хотелось застрелиться, ребенок верещал наверху, а она все задавала вопросы.

— Она, наверное, еще больна, — произнес он. — Она мало говорила.

— Она хочет забрать ребенка?

— Она ничего не сказала, — ответил Джули.

— Она вообще о нем спрашивала?

— Нет, — признался Джули. — Она вообще ни слова не сказала.