— Я могу найти Техас, — оправдывался он. — Вопрос в другом: смогу ли я найти Джули?

— Он поехал с мальчиком в сторону Сан-Антонио. Так что если ты поспрашиваешь, их кто-нибудь наверняка видел.

— Да, но если я их пропущу? — усомнился Роско.

— Тогда, я думаю, попадешь в Калифорнию, — сказала она.

Роско обнаружил, что у него болит голова, а разговоры с Пич только ухудшали его состояние.

— Его жена уехала, — вмешался Чарли Барнес.

— Черт, Чарли, да заткнись ты наконец! — прикрикнула Пич. — Он это знает. Уж этого-тo он не забыл.

Роско не забыл. За короткое время эта история стала главным событием в его жизни. Эльмира сбежала, и от него ждут, что он что-то сделает по этому поводу. Кроме того, выбор у него был ограниченный. Или он едет вверх по реке и пытается найти Эльмиру, или направляется в Техас на поиски Джули. Сам он считал, что и то и другое глупо.

С такой головной болю, да еще под взглядами Пич и Чарли, явившихся повторно, ему трудно было собраться с мыслями. Больше всего он горевал, что из-за Джули попал в подобное положение. Как ему казалось, Джули спокойно мог обойтись без жены. А уж если ему понадобилось жениться, то у него должно было хватить ума жениться на ком-нибудь, кто сидел бы в Форт-Смите, как полагается приличной жене. Так нет, он сделал самый неудачный выбор и вынудил Роско пожинать плоды своей ошибки.

— Из меня плохой путешественник, — проговорил он, что было правдой, потому что он, по сути, путешествовал лишь однажды, в Литл-Рок, и это было самое кошмарное событие в его жизни, потому что пришлось ехать целый день под холодным дождем, и он после этого месяц пролежал в лихорадке.

Тем не менее на следующее утро он оседлал большого белого мерина, на котором ездил последние десять лет, по кличке Мемфис, в честь города, откуда он был родом. Около тюрьмы собралась небольшая толпа из жителей города, наблюдавшая, как он привязывает одеяло и пристраивает ружье к седлу. Никого из них не волновало, что он уезжает и оставляет их без защиты. Хотя Роско ничего не говорил, он обиделся на жителей Форт-Смита вообще и на Пич с Чарли в особенности. Если бы Пич не совала свой нос в чужие дела, никто бы и не обнаружил, что Эльмира исчезла, до возвращения Джули, и тогда бы Джули самому пришлось заниматься этим вопросом, поскольку только его это и касалось.

— Ну что же, я надеюсь, что до моего возвращения никто не ограбит банк, — обратился он к собравшимся. Ему хотелось перечислить еще более острые ситуации, которые могут возникнуть в его отсутствие, но вот уже много лет индейцы не появлялись в Форт-Смите, хотя основная причина, почему он ездил на белой лошади, заключалась в том, что он где-то слышал, что индейцы их боятся.

Замечание насчет ограбления банка было рассчитано на Чарли Барнеса, который в ответ пару раз моргнул. Банк никогда не грабили, а если бы такое произошло, Чарли умер бы на месте, причем не от страха, а оттого, что был жаден до крайности.

Маленькая тюрьма, практически служившая Роско домом последние несколько лет, никогда еще не казалась ему такой уютной. Более того, каждый раз, как он на нее смотрел, ему хотелось плакать, но, разумеется, он не мог позволить себе расплакаться на глазах половины города. Стояла прекрасная погода, предвестница лета, — Роско всегда любил лето и ненавидел холод. Интересно, успеет ли он вернуться, чтобы понаслаждаться жаркими днями в июле и августе, когда от жары казалось, что даже река не движется. Он всегда страдал от предчувствий, всю свою жизнь, и сейчас у него появилось предчувствие, что он никогда не вернется. Может статься, он в последний раз смотрит на Форт-Смит, но жители города не дали ему возможности задержаться и пожалеть самого себя.

— Эльмира доберется до Канады, прежде чем ты сдвинешься с места, — заметила Пич.

Роско неохотно влез на Мемфиса, который был настолько высок, что с него открывался прекрасный вид.

— Мне страшно не хочется уезжать и оставлять вас без присмотра, — сказал он. — Не уверен, что Джули это бы одобрил. Он поручил мне город.

Никто не прореагировал.

— Если Джули вернется без меня, объясните ему, что я поехал его искать, — продолжил Роско. — Мы вполне можем с ним разминуться. Тогда уж ему придется меня разыскивать. И если за это время город провалится в тартарары, не вините в этом Роско Брауна.

— Роско, ты забыл, что здесь форт рядом, — напомнила Пич. — Полагаю, солдаты присмотрят за нами не хуже, чем ты.

Она была права, разумеется. Не было бы города, если бы сначала не построили форт. Хотя солдаты не слишком интересовались городом.

— А если Эльмира вернется? — спросил Роско. Ни кто не подумал о такой возможности. — Как я об этом узнаю, если уеду?

— С чего ей возвращаться? — спросила Пич. — Она только что уехала.

Роско с трудом мог припомнить, как выглядит Эльмира, хотя думал о ней все последние сутки. Он твердо знал, что ему ужасно не хочется уезжать из города, который он считал домом. И его огорчало, что все стараются его поскорее выпроводить.

— Ну, солдаты ничем вам не помогут, если старик Дартон начнет куролесить, — сказал он. — Джули велел мне следить за ним.

Но горожан, похоже, не беспокоило поведение старика Дартона. Они молча смотрели на Роско.

Будучи не в состоянии придумать, чем бы еще их попугать, Роско хорошенько лягнул Мемфиса — Мемфис был надежной лошадью, когда набирал ритм, но частенько засиживался на старте. Подняв пыль, которая немедленно осела на сверкающих ботинках Чарли Барнеса, огромный белый мерин пустился в путь. Роско в последний раз взглянул на реку и направил коня в сторону Техаса.

Впервые Лорене удалось как следует помыться только в реке Ньюс. Весь день они с трудом продирались сквозь мескитовые заросли, так что, когда показалась река, она решила остановиться, благо ей попалось тенистое местечко, где не росло ни кактусов, ни мескитового дерева.

Джейк участия в решении не принимал, потому что был пьян в дупель. Он весь день прикладывался к бутылке и так неуверенно держался в седле, что Лорена не знала, в правильном ли направлении они едут. Но они явно ехали впереди стада. При каждой возможности Лорена оглядывалась назад и видела поднятую им пыль. Оно находилось на приличном расстоянии, но непосредственно сзади, так что это придавало ей уверенности. Только не хватает заблудиться, да еще с таким пьяным Джейком.

Разумеется, пил он в основном потому, что сильно болела рука. Скорее всего, он не сумел вытащить колючку целиком, и теперь его палец из белого стал ярко-красным. Она надеялась, что по пути им встретится город, где есть врач, но здесь ничего похожего не было видно, кругом лишь мескитовое дерево да кактусы.

Конечно, им здорово не повезло, что такое приключилось с ним сразу же после отъезда, но ведь речь шла всего лишь о колючке. Лорена подозревала, что в худшем случае палец будет нарывать. Но когда Джейк слез с лошади, он так нетвердо стоял на ногах, что едва добрался до тени. Ей самой пришлось привязывать лошадей и сооружать палатку, а Джейк тем временем сидел, прислонившись к стволу дерева, и продолжал прикладываться к бутылке.

— Черт, до чего же жарко, — сказал он, когда она подошла к нему, чтобы осмотреть руку. — Интересно, где сегодня разбили лагерь ребята? Мы могли бы к ним подъехать и поиграть в карты.

— Ты проиграешь, — предупредила она. — Ты так пьян, что и карты не сдашь.

В глазах Джейка мелькнул гнев. Он не любил критику. Но промолчал.

— Пойду помоюсь, — сообщила Лорена.

— Смотри не утони, — предупредил он. — Будет жаль, если ты утонешь по дороге в Сан-Франциско.

Он явно злился, потому что терпеть не мог, когда ему отказывают. Лорена предпочла промолчать. Она знала, что он не умеет долго сердиться.

Вода в реке была зеленоватой и холодной, особенно там, где поглубже. Она зашла в реку и остановилась по грудь в воде, позволяя ей смыть с себя пот и пыль. Когда она выходила на берег, чувствуя себя чистой и свежей, ее испугала огромная черепаха, сидящая, щелкая зубами, как раз в том месте, где она вошла в воду. Она была величиной с корыто и такая страшная, что Лорена боялась к ней приблизиться. Она прошла немного вверх по реке и, когда выходила на берег, услышала выстрел: Джейк стрелял по черепахе. Он спустился к воде скорее всего потому, что ему нравилось смотреть на нее, когда она раздета.