— Ой, надо же, они тебе пистоль дали, подумать только, — широко улыбнулся Дитц. — Наверное, еще немного — и ты станешь нашим боссом.

Такая тщеславная мысль никогда не появлялась в голове у Ньюта. Пределом его мечтаний было стать членом команды — ездить везде со всеми и делать то же, что и они. Но Дитц явно шутил, а у Ньюта как раз было подходящее настроение для шуток, поэтому он ответил:

— Точно. Вот-вот стану боссом. И первым делом тебе зарплату прибавлю.

Дитц хлопнул себя по ляжке и заржал, такой смешной показалась ему эта мысль. Когда остальные наконец вышли из дома и присоединились к ним, они увидели, что оба стоят и ухмыляются.

— Только поглядите, — сказал Август. — Такое впечатление, будто они в первый раз обнаружили, что у них есть зубы.

День умирал, и солнечный отсвет поднимался вверх в пустое, светлое еще небо, когда компания «Хэт крик» в полном составе пересекла реку и направилась на юго-восток, к гасиенде Флореса.

Первое, что Ньют заметил, став взрослым, — это то, что время уже не тянется так медленно. Сразу же как они перебрались через реку, капитан пустил лошадь рысью. Стало совсем темно, только светила луна. Поскольку Ньюта никогда не пускали в Мексику, разве что иногда брали с собой в маленькую деревушку, где они покупали скот законным путем, он не знал, чего ожидать, но никак не думал, что будет так темно и пусто. Пи Ай и мистер Гас постоянно говорили, как много в Мексике бандитов, а они всемером едут уже два часа — и никого, ни души. Они не видели никаких огней, не слышали никаких звуков, просто ехали через пологие овраги, поредевшие заросли карликового дуба, все дальше и дальше вдоль реки. Иногда капитан увеличивал скорость, и тогда они скакали коротким галопом, но по большей части шли рысью. Поскольку Мышь легко шел рысью, а галопировал тяжело, Ньюта такое положение вещей вполне устраивало.

Он ехал в середине. По традиции Пи Ай был замыкающим. Ньют все время находился рядом с Дишем Боггеттом, который с момента выезда не произнес ни слова, и Ньют не мог понять, в каком тот состоянии. Но с лошади, по крайней мере, Диш не падал. Тонкий месяц освещал небо, но не землю. Единственными ориентирами были тени, короткие тени, отбрасываемые главным образом карликовыми дубами и мескитовыми деревьями. Разумеется, не Ньютова ума дело было интересоваться маршрутом, но ему пришло в голову, что стоит как-то сориентироваться на случай, если он останется один и придется добираться домой. Но чем дальше они ехали, тем меньше он понимал, где находится. В одном, однако, он был уверен — слева река. Он попытался последить за капитаном и мистером Гасом и понять, как они находят дорогу, но не смог ничего заметить. Казалось, они почти не обращали внимания на местность. Только когда компания перевалила через холм и вспугнула стадо скота, капитан натянул поводья. Скот, разбуженный семью всадниками, уже мчался прочь.

Звезды ярко светили, а Млечный Путь напоминал конопатое облако. Капитан молча соскочил с лошади. Наступив ногой на поводья, он принялся мочиться. Один за другим остальные последовали его примеру, слегка развернувшись в разные стороны, чтобы не по пасть друг в друга. Ньют решил, что и ему стоит сделать то же, что и другие, но, к его великому смущению, у него ничего не вышло. Пришлось просто застегнуть штаны и надеяться, что никто ничего не заметил.

В тишине, которая последовала за этим, они слыша ли топот убегающего скота, дыхание лошадей и случайное побрякивание шпор. И больше ничего. Капитан, по-видимому, решил, что лошадям следует дать немного отдохнуть; он остался стоять на земле, глядя вслед убегающим животным.

— Этот скот ничего не стоит прибрать к рукам, — заметил он. — Кто-нибудь сосчитал?

— Нет, не сосчитал, — ответил Август, как будто он был единственным человеком в их компании, умеющим считать.

— А разве это скот? — удивился Джейк. — Я-то думал, это проклятые антилопы. Они перемахнули через холм так быстро, я и разглядеть ничего не успел.

— Удачно, что они побежали на запад, — заметил Калл.

— Удачно для кого? — спросил Август.

— Для нас, — объяснил Калл. — Мы можем вернуться и собрать его завтра вечером. Тут сотни четыре или больше.

— Кому охота, пусть и собирает, — заявил Август. — Я уж и вспомнить не могу, когда последний раз работал две ночи подряд.

— Ты никогда не работал две ночи подряд, — объявил Джейк, вскакивая на лошадь. — Если, конечно, не трудился над дамой.

— Сколько мы прошли, Дитц? — спросил Калл. У Дитца имелась потрясающая способность — он умел определять расстояние лучше, чем кто-либо из тех, ко го Калл когда-либо знал. И он мог это делать днем и но чью и при любой погоде.

— Миль пять будет до основного лагеря, — ответил Дитц. — И немного севернее.

— Давайте его объедем, — предложил Калл. Август посчитал это нелепой предосторожностью.

— Черт дери, — сказал он. — Этот проклятый лагерь в пяти милях. Мы вполне можем проскользнуть мимо, не заезжая при этом в Мехико.

— Никогда не мешает подстраховаться, — заметил Калл. — Может, еще какой скот вспугнем. Я слышал, есть люди, которые слышат топот бегущего скота за много миль.

— За пять миль я и трубу Иеговы не услышу, — за верил Август. — К тому же мы тут не единственные, кто может вспугнуть скот. Волк может или лев.

— Я не давал тебе слова, — парировал Калл. — Просто глупо рисковать.

— Кое-кто считает, что глупо пытаться украсть лошадей с самого хорошо охраняемого ранчо в Мексике, — проговорил Август. — Педро нанимает никак не меньше сотни vaqueros.

— Да, но они рассеяны по всей территории, и большинство из них не умеют стрелять, — возразил Калл.

— Большинство из нас тоже не умеют, — заметил Август. — Диш и Ньют никогда пороха не нюхали, да один из них еще и пьян.

— Гас, ты и опоссума заговоришь, — вставил Джейк.

— Один бы такой не помешал, — ответил Август. — Мне встречались опоссумы, которые были разумнее этой компании.

После этого разговор смолк, и они снова закачались в седлах. Ньют изо всех сил старался не терять бдительности, но шаг был таким ровным, что скоро он перестал думать, а просто ехал за Дитцем рядом с Дишем, Пи — сзади. Если бы ему хотелось спать, то он вполне мог бы и заснуть, настолько равномерно они двигались.

Диш Боггетт в основном протрезвел, хотя временами ему все еще бывало дурно. Диш большую часть своей жизни провел на лошади и мог держаться в седле в любом состоянии, кроме полного паралича. Он без труда сохранял свое место в строю. Порой голова переставала болеть и он начинал проявлять интерес к происходящему. Заблудиться он не боялся, и мексиканские банди ты его не беспокоили. Он верил в свою лошадь и знал, что сумеет скрыться в случае любой беды, если это будет необходимо. Самое неприятное заключалось в том, что ехал он непосредственно за Джейком Спуном и каждый раз, поднимая голову, вспоминал случившееся в салуне. Он знал, что много потерял в глазах Лорены, и в этом виноват едущий перед ним человек, от чего ему становилось горько. Единственным утешением была надежда, что до исхода ночи может случиться перестрелка, и, хотя Дишу не приходилось еще участвовать в таком деле, он полагал, что пули полетят достаточно густо и Джейк вполне может нарваться на одну из них, что коренным образом изменит ситуацию. Не то чтобы Диш надеялся, что Джейка убьют, может, просто ранят, и им придется оставить его где-нибудь ниже по реке, где есть врач.

Они неоднократно замечали стада длиннорогого скота, которые при приближении всадников уносились прочь, что твои олени.

— Ну, черт возьми, если мы направимся в Монтану с таким скотом, мы туда за неделю доберемся, — заметил Август. — Да за ними не только лошадь, паровоз не угонится.

— Большой лагерь, капитан, — сообщил Дитц, — вон там, за холмом.

— Зачем нам лагерь, нам нужен табун лошадей, — вмешался Август, ничуть не понижая своего громового голоса.