Потому когда Клара спустилась вниз и предложила ей остаться, у нее было впечатление, что ей что-то вернули, что-то давным-давно потерянное и основательно забытое. Как раз перед приходом Клары и Гаса девочки приставали к ней, чтобы она научила их шить. Лорена довольно прилично шила. Девочки жаловались, что у матери никогда нет времени поучить их. Их мать, к которой у них было много претензий, больше интересовалась лошадьми, чем шитьем.

Девочки совсем не удивились, когда Клара предложила Лорене остаться.

— Пожалуйста, останьтесь, — попросила Салли. — Тогда мы сможем научиться шить.

— Нашьем себе новых платьев, а то у нас все старое, — добавила Бетси.

Лорена взглянула на Гаса. Он казался озадаченным, что с ним случалось редко. Она даже подумала, что его беспокоит мысль о том, что она останется.

— Ты вернешься, Гас? — спросила она. Она спокойно задала этот вопрос при Кларе и девочках. Высказавшись, Клара принялась варить кофе.

Август видел, что ей хочется остаться. Спроси его кто утром, возможно ли такое, он ответил бы отрицательно. Лорена не хотела расставаться с ним после своего спасения. Но за короткое время в гостях у Клары она изменилась. Она отказалась поехать в Огаллалу и боялась зайти в магазин, но она не боялась остаться у Клары.

— Разумеется, я вернусь, — улыбнулся он. — Такой дамский угодник, как я, не сможет отказать милым дамам.

— Прекрасно, значит, договорились, но, Лори, эти девицы вас измотают, — предупредила Клара. — Вы еще можете пожалеть, что не поехали со стадом. Понимаете, я собираюсь передать их на ваше попечение. Со мной они лишь ссорятся, и я от этого устала. Вы будете спорить с ними, а я — объезжать лошадей.

После кофе Клара послала дочерей спать и тактично отправилась наверх сама, чтобы дать возможность Гасу и Лорене побыть немного наедине. Она видела: Август слегка удивлен тем, что ей так легко удалось уговорить Лорену остаться.

Лорена была в смятении, ей и в голову не приходило, что ей могут предложить остаться и спрашивать ее согласия. Сначала она боялась, что Гас обиделся. Она с испугом взглянула на него, не зная, как объяснить ему свое желание пожить у Клары. Еще утром она намеревалась держаться около него, чего бы ей это ни стоило.

— Я рад, что ты останешься, — заверил Август. — Поможешь Кларе и повозишься с девочками. Ты достаточно провела времени в грязной палатке Уилбергера. В Монтане, говорят, суровые зимы.

— Никогда не думала, что захочу остаться, — призналась Лорена. — Даже в голову это не приходило, пока она не спросила. Разве ты все еще не хочешь жениться на ней, Гас?

— Нет, — соврал Август.

— Не понимаю, почему нет, — недоумевала она. Теперь, когда она немного узнала Клару, ей казалось вполне естественным, что Гас хочет на ней жениться.

— Ну, время нас изменило, — заметил он, испытывая неловкость от этого разговора. Лорена внимательно смотрела на него. Женщины и раньше смотрели на него так, и он всегда ежился под их взглядами, поскольку это означало, что его ложь шита белыми нитками.

— Не думаю, что что-то может изменить нас, Гас, — возразила она. — Может, ты еще захочешь на ней жениться, когда вернешься.

— Но ведь я вернусь к тебе, Лори, — уверил ее Август. — Разумеется, к тому времени и ты можешь измениться. И не захочешь меня.

— С чего бы это вдруг?

— Ты можешь обнаружить, что в этом мире есть кое-кто, кроме меня, — объяснил он. — Могут найтись и другие, кто хорошо к тебе отнесется.

Его слова повергли Лорену в замешательство. Со времени ее спасения жизнь казалась простой: все сводилось к Гасу. Если он уедет, все может перемениться, а когда он вернется, эти перемены могут стать такими глубокими, что жизнь уже никогда не будет простой.

Но когда жизнь была простой, она все время беспокоилась, что Гасу она не по нраву. Он терпел это по доброте душевной. Она не знала, не понимала значения многих вещей. Никогда не ожидала, что во всем мире может найтись место, где ей предложат остаться. Даже в ее мечтах о Сан-Франциско никто никогда не предлагал ей остаться. За все годы в Лоунсам Дав она крайне редко разговаривала с другими женщинами, и уж никто никогда не обращался к ней. Теперь все изменилось, потому что Клара сама выступила с таким соблазни тельным предложением.

— Ты можешь не уезжать до утра? — спросила она.

— Нет, я поеду, как только оседлаю лошадь, — ответил Август. — Мне требуется большая сила воли, чтобы покинуть дом, где так много милых дам, и присоединиться к грубым ковбоям. Лучше поеду сразу, а то еще передумаю.

Клара спустилась вниз, чтобы проводить его. Она держала на руках немного приболевшего ребенка. Они вышли во двор. Лорена нервничала, не уверенная в том, что она поступает правильно. Чоло собирался с Гасом в Огаллалу, чтобы привезти ту одежду, что накупил ей Август.

Клара посвятила пять минут попытке уговорить его обосноваться где-нибудь на Платте.

— Тут в трех днях езды дешевая земля, — заметила она. — Можешь купить хоть весь север штата, если за хочешь. Зачем тащиться в Монтану?

— Ну, мы сразу именно туда нацелились, — ответил он. — Мы с Каллом привыкли всегда доводить свои дела до конца, даже если это лишено смысла.

— Абсолютно лишено, — подтвердила Клара, — и мне ужасно хотелось бы, чтобы кто-нибудь оторвал тебя от этого человека. Он тебя не стоит, Гас. Кроме того, в Монтане вы можете не справиться с индейцами.

— Ты от этих самых индейцев откупилась лошадьми, — напомнил он. — Может, в Монтане мы откупимся коровами.

— Мне все это не нравится, — настаивала Клара. — Какой из тебя скотовод? Зачем ты упрямишься? Ты и так проделал длинный путь. Ты мог бы устроиться здесь, это пошло бы на пользу и Лорене, и мне.

Августа позабавило, что его старая возлюбленная призвала Лори в союзники. Обе женщины, его старая любовь и новая, стояли у головы лошади и волновались. Больше того, Клара, похоже, начинала выходить из себя. Лорена же просто грустила. Он обнял их по очереди и поцеловал.

— Мы слышали, что Монтана — последнее еще не заселенное место, — сказал он. — Мне хотелось бы увидеть еще одно незаселенное место перед тем, как я окончательно постарею и усядусь в качалку.

— Это Небраска-то заселена? — удивилась Клара.

— Ну, ты же уже здесь, — пошутил он, добавив: — Так будет недолго. Скоро здесь кругом понастроят школ.

С этими словами он сел на лошадь и повернул к реке.

Женщины стояли не двигаясь, пока не смолк топот копыт. Лорена чувствовала, что поступила неправильно. Что-то внутри нее говорило, что ей следовало бы поехать и присматривать за ним. Но она знала, что это глупо. Уж кто-кто, а Гас в состоянии позаботиться о себе.

Она стояла с сухими глазами, ничего не чувствуя, но Клара расплакалась от огорчения и сожаления.

— Он всегда отличался упрямством, — сказала она, стараясь взять себя в руки.

— Он так быстро уехал, — заметила Лорена. — Как вы думаете, мне не надо было ехать с ним? Я не знаю, как лучше.

— Нет, я рада, что ты осталась, — заверила Клара. — Хватит с тебя суровой жизни, хотя нельзя сказать, чтобы здесь было легко. Но все легче, чем в Монтане.

Она обняла Лорену за плечи, и они пошли к дому.

— Пойдем, — предложила она. — Я покажу тебе, где ты будешь спать. У нас есть миленькая комнатка, она тебе понравится.

Диш Боггетт ужасно расстроился, когда Август вернулся без Лорены. Его потрясло, что он мог оставить ее. Хоть он и ревновал ее постоянно к Гасу, она, по крайней мере, находилась рядом. Вечерами он часто видел, как она сидит у палатки. Он постоянно видел ее во сне. Один раз ему даже приснилось, что она спит рядом с ним. Во сне она была такой прекрасной, что у него все болело, когда он проснулся. Его крайне рассердило, что Гас смог позволить себе оставить ее на Платте.

Ньют очень радовался своей новой лошадке, которую назвал Конфетка. То был первый настоящий подарок, полученный им в жизни, так что он рассказывал всем желающим слушать, какая замечательная женщина живет на Платте, умеющая не только объезжать лошадей, но и устраивать пикники. Его восторг вскоре вызвал зависть других ковбоев, которые не получили от Огаллалы ничего, кроме похмелья, и которым не до велось познакомиться с девочками и побывать на пикнике.