— Так… первая любовь… вы позволите пригласить вас в кафе? — он-таки набрался смелости и сам испугался того.

Но Ольга позволила.

Почему бы и нет?

Правда, кафе местное, конечно, было не чета московским, убогонькое, но что уж есть.

— Мы встретились на общем собрании. Для первого курса которое устраивают. Помните?

Ольга пожала плечами. Она не помнила. Она вообще первый курс помнила весьма смутно и большей частью сессию и матушкин гнев, ибо выяснилось, что учиться куда сложнее, чем Оленьке казалось.

— Мы оба были неместными. И знаете, это сложно. Покидать дом, уезжать в большой мир. Оказывается, что мир этот куда больше, чем представлялось, и совсем твоим ожиданиям не соответствует.

Вот с этим Оленька согласилась.

Она тоже ожидала иного… бал, скажем. Представление. Танец. Человек, который влюбится в неё с первого взгляда. И она, конечно, ответит взаимностью, но не сразу, ибо девушке хорошего рода отвечать взаимностью сразу некомильфо.

Сватовство.

Свадьба.

Оленька даже знала, какой эта свадьба будет. А тут какие-то Лопушки и равнодушный Николаев.

— На этом мы и сошлись. В какой-то момент времени мне казалось, что я влюбился. Я даже подумывал сделать ей предложение.

…в Оленькиных мечтах ей тоже делали предложение. В парке. На той аллее, где высадили сакуры, присланные с приданым императрицы Макумиро. И весной, всенепременно весной, когда эти самые императорские сакуры зацветали.

Иначе какой смысл?

Надо будет еще фотографа пригласить, чтобы запечатлел этот момент.

— Однако потом я пришел к пониманию, что мы слишком разные люди… — продолжал бубнеть Синюхин, вмешиваясь то ли еще в мечты, то ли уже в жизненные планы. — Маруся слишком… как бы это выразиться… приземленная. Она не способна вдохновить мужчину, а вы ведь понимаете, как это важно…

…еще можно у прудов. Там лебеди и камни, и тоже романтика, хотя у прудов многие снимки делают, что тоже не совсем правильно. Вот зачем было открывать императорский парк простолюдинам?

То-то и оно…

Нет, все-таки лучше аллея и сакура. И попросить папеньку, чтобы договорился эту аллею перекрыть, а то ведь тоже будут шастать всякие, мешаться под ногами, и на снимках тоже. Конечно, дорого станет, но если с подходящею кандидатурой…

Ольга посмотрела на Синюхина, с сожалением признав, что подходящею кандидатурой для женитьбы на Оленьке его не сочтут.

Вздохнула.

В мечтах сакуры роняли розовые лепестки, а перед Оленькой на коленях стоял человек…

…ее взгляд, рассеянно скользивший по посетителям кафе, зацепился за Николаева.

Николаева, который отправился что-то там закупать.

И ведьму, которая тоже отправилась что-то там закупать.

И теперь они, верно, закупившись, сидели в кафе и о чем-то беседовали. Так… премило беседовали, что Оленька ощутила, как внутри поднимается волна дурной силы. И выходит, что она, Оленька Верещагина, недостаточно хороша, а эта вот ведьма…

— …я понял, что достоин большего! — громко произнес Синюхин и даже кулачком по столу ударил. Ольга вздрогнула и очнулась.

Вот же… с-сволочи.

Пойти в кафе предложила ведьма. Потом. Когда продуктовая гора — а Николай не представлял, сколько всего, оказывается, нужно для того, чтобы прокормить четырех человек — перекочевала из тележки в багажник авто.

— Тут кафе есть, — сказала ведьма, сдунув прядку, что выбилась из косы. — Неплохо готовят. И недорого. А вам бы поесть нормально надо. Пока ведь доедем, пока разгрузимся…

И Николай поспешно согласился. Вдруг да передумает.

Потом стало немного совестно: это ему бы предложить, а он, как обычно, задумался, замечтался, пропустил все. Кафе оказалось небольшим, но вполне симпатичным. Лишенное обычного для столицы пафоса, оно отличалось каким-то совсем уж местечковым почти домашним уютом. В нем нашлось место и клетчатым скатертям, и льняным салфеткам с вышивкой, шторкам, прихваченным широкими полосками.

Соломенным циновкам.

И детским акварелям на стенах.

— Я сюда подумывала устроиться, когда вернулась, — ведьма заняла столик у окошка. Вид открывался на парковку, но и это не раздражало. — Правда, не вышло. Оно семейное, и повар со стороны не нужен. Советую рагу в горшочках с грибами. Хорошо травы подбирают.

— Тогда… доверюсь вашему вкусу.

Ведьма глянула исподлобья.

— Твоему, — поспешил исправиться Николай. — Ты закажи, а я… позвоню одному человеку.

— Тогда рагу?

— И рагу. И… мяса побольше. Мясо я люблю.

— А что еще?

— Все люблю, — Николай улыбнулся. — Кроме, пожалуй, фаршированных перцев. Кошмар моего детства.

Ведьма кивнула с пресерьезным видом.

— Тогда обойдемся без перцев.

Старый приятель ответил сразу, будто только и ждал, когда Николай о нем вспомнит. И выслушал внимательно, впрочем, он всегда-то был внимателен.

— Кому-то еще говорил? — уточнил Род, когда Николай закончил излагать проблему.

— Нет.

— Хорошо. А… по месту работы?

— Тоже нет.

— Отлично… — Род замолчал ненадолго, явно обдумывая ситуацию. — Вот что… пока молчи. Сеть свернул?

— Да.

— Верни на место, только перенастрой. На низкопотоковую энергию. Сможешь?

— Смогу. Но… это может быть небезопасно, — счел нужным предупредить Николай.

— Может, — согласился Род. — Но… дело такое… игра идет крупная, а потому действовать нужно крайне осторожно. Есть информация, что кое-кто желает изменить текущее положение.

Николай передернул плечами. Вот только интриг с заговорами ему не хватало.

— Слушай… а как ты со своим дядей? Ладишь?

— А он при чем?

— При деле.

— То есть, он приехал потому что…

— Приехал? — Род явно обрадовался. — Вот и чудесно. Изложи ему, что знаешь. А я после попытаюсь покопаться в этой истории… и как, говоришь, ведьму звать?

— А она при чем? — впутывать Марусю в дела государственные не хотелось совершенно. Более того, казавшаяся еще недавно до крайности привлекательной идея обратиться к Роду на глазах утрачивала всякую привлекательность.

— Возможно, что и ни при чем, — согласился Род. — Однако… если она и вправду наследница, а артефакт старый, то…

…в другие руки он не пойдет.

По спине поползли холодные ручейки пота.

— Успокойся, — Род заговорил жестко. — Никто не станет рисковать людьми. И если получится обойтись без неё, то обойдемся.

— А если нет?

— Тогда постараемся сделать все быстро. Поднимете это дерьмо, потом перенастроите привязку. Если твоя девочка и вправду, как ты говоришь, не настроена на владение, то согласится.

— Я должен буду предупредить её.

— Должен, должен… предупреждай, — Род вздохнул и, помолчав, поинтересовался. — Стало быть, в универе надоело?

— С чего ты взял?

— С того, что мне звонишь, а не по протоколу докладываешь. Ты ведь понимаешь…

— Понимаю, — Николай оперся на стену и закрыл глаза. А потом признался. — Тошно тут. Душно. Чувствую себя идиотом полным. Обещали одно, вроде никто не отказывается, но…

— И исполнить обещанное никто не спешит. А на тебя навешивают всякую фигню, вроде кураторства или отчетности.

— Еще немного, и я поверю, что это твоих рук дело.

Род хмыкнул.

— Нет. Это не мы. Но ты прав, оно не само собою.

— Дед?

Можно было и не спрашивать. Николай сжал кулак. И разжал. Драться со стариком? Это даже не смешно. Тем паче, что он не был уверен, что выйдет из этой драки победителем.

— Поговори с Беломиром.

— О чем?

— Обо всем… заодно передай, что хватит дурака валять. Ждут его. Многие. Скажи, что помирать можно и с пользой для государства.