— Прости, что так долго. Джейн и я запускали этот ноутбук.

Пэйн понятия не имела, что бы это значило.

— Просто скажи всё, как есть.

Быстрыми, ловкими руками он открыл верхнюю половину хитроумного изобретения.

— На самом деле, ты должна увидеть это своими глазами.

Чувствуя себя так, будто хотела выругаться в голос, Пэйн силой переместила взор на экран. Она мгновенно узнала изображение своей комнаты. Однако оно было старое, ведь на экране она лежала на кровати и смотрела в сторону ванной. Видео было застывшим, словно картинка, но потом маленькая стрелка переместилась, и после того, как она что-то щёлкнула, изображение начало двигаться.

Нахмурившись, Пэйн сосредоточенно уставилась на себя. Она сияла: каждый дюйм её тела, открытый взору, светился изнутри. Почему…

Сначала она оторвалась от подушек, выгнув шею так, чтобы подглядеть за своим целителем. Потом чуть больше наклонилась в бок. А потом переместилась на кровати вперёд…

— Я села, — выдохнула она. — На колени!

Воистину, её сияющая фигура оторвалась от кровати, приподнялась с идеальным балансом, пока она наблюдала за Мэнни в душе.

— Конечно же, ты села, — подтвердил Мэнни.

— А ещё я сияю. Но почему?

— Мы надеялись, что ты нам объяснишь. Такое случалось раньше?

— Если да, то мне об этом ничего не известно. Но я пробыла в заточении так долго, что, кажется, не знаю саму себя. — Видео остановилось. — Включи его снова.

Когда целитель не ответил, а изображения не возобновили свой ход, Пэйн взглянула на него… чтобы отшатнуться. На его лице отразилась страшная ярость, гнев был столь сильным, что его глаза почти почернели.

— Заточена, как? — спросил он. — И кем?

Странно, подумала Пэйн. Она всегда считала, что люди — существа более спокойные, нежели вампиры. Но защитный отклик её целителя был столь же смертельно опасным, как и реакция её собственного вида.

Хотя, конечно, дело не в защите. Вполне возможно, что она в тюремном заточении — отнюдь не привлекательный факт для целителя.

И кто станет его винить?

— Пэйн?

— Эм… Прости меня, целитель… возможно, я не верно выбрала слово, ведь английский — мой второй язык. Я была под наблюдением матери.

Было почти невозможно скрыть отстранённость в голосе, но камуфляж должно быть сработал, потому что напряжение покинуло Мануэля на выдохе.

— О, хорошо. Да, это слово значит не то, что ты думаешь.

Воистину, у людей также были эталоны поведения, не так ли? Облегчение целителя было столь же великим, как и его напряжение минутой ранее. Но, с другой стороны, это не плохо — искать благопристойность и приличие в женщинах… или мужчинах.

Когда он включил повтор видео для неё, Пэйн обратила внимание на произошедшее чудо… и обнаружила, что качает головой.

— На самом деле, я не осознавала. Как… такое… возможно?

Её целитель прокашлялся.

— Я переговорил с Джейн… и у неё… ну, у нас есть теория. — Он встал, чтобы рассмотреть приспособление на потолке. — Она бредовая, но… вероятно, Марвин Гей[57] знал, о чём говорил.

— Марвин?

Быстрым движением Мэнни подхватил стул и поставил его под камерой.

— Он был певцом. Может, когда-нибудь я сыграю его песню для тебя. — Целитель встал на стул и потянулся к потолку, где рывком что-то отсоединил, а потом спустился. — Под неё хорошо танцевать.

— Я не умею танцевать.

Он посмотрел через плечо, его веки низко опустились.

— Ещё одна вещь, которой я тебя научу. — Когда тепло разлилось по её телу, целитель подошёл к кровати. — И мне понравится это.

Когда он наклонился, её взгляд приклеился к его губам, а дыхание затруднилось. Он собирался поцеловать её… святые боги, он собирался…

— Ты хотела знать, что значит «кончить», — прорычал он, их губы были в каких-то дюймах друг от друга. — Почему бы мне не показать тебе, вместо того чтобы рассказывать?

На этих словах, он щёлкнул выключателем, погружая комнату во тьму, нарушаемую лишь освещением ванной и тонкой линией света под дверью, прорывающегося из коридора.

— Ты хочешь, чтобы я показал тебе? — спросил он низким голосом.

В эту секунду в её словарном запасе было всего одно слово:

— Да…

Но потом он отпрянул.

Протест готов был сорваться с её губ, когда Пэйн осознала, что целитель стоит на пути света, идущего из ванной.

— Пэйн…

Её имя на его устах заставило её ещё сильнее сражаться за воздух.

— Да…

— Я хочу… — Он потянулся к низу своей свободной рубашки, медленно потянул её, обнажая рельефные мускулы живота… — чтобы ты хотела меня.

О, великие боги, она хотела.

И он имел в виду то, что говорил. Чем больше она смотрела, тем чаще мышцы его живота напрягались и расслаблялись, и дышал он также тяжело.

Его рука опустилась к талии.

— Смотри, что ты делаешь со мной. — Он натянул мешковатую ткань на бёдрах и…

— Ты такой значительный[58], — выдохнула она. — О… боги, да.

— Скажи, что это хорошо.

— Это…

Она уставилась на жёсткую длину, выделявшуюся на фоне его брюк, больше не свободных. Такой широкий и ровный. Такой большой. Механика секса была знакома Пэйн, но до этого момента она не могла понять, почему соитие так привлекало женщин. Смотря на него сейчас? Её сердечный ритм замедлится, а кровь превратится в камень, если он не войдёт в неё.

— Ты хочешь прикоснуться ко мне? — прорычал он.

— Прошу… — Она проглотила ком в сжатом горле. — О, да…

— Во-первых, посмотри на себя, bambina. Подними руку и взгляни на себя.

Она посмотрела вниз, потакая ему, дабы потом продолжить с…

Её кожа сияла изнутри, будто жар и чувственные ощущения, которые целитель пробудил в ней, выразили себя в иллюминации.

— Я не знаю… что это…

— На самом деле, я думаю, что это решение. — Он сел рядом с её ногами. — Скажи, что ты чувствуешь, когда я прикасаюсь к тебе? — он погладил её ниже колена, положив ладонь на икру…

— Тепло, — она задохнулась. — Твоё прикосновение тёплое.

— А здесь?

— Да… да!

Когда его рука скользнула выше, на её бедро, Пэйн яростно задрала покрывала, избавляясь от всяческих преград. Её сердце гулко билось и…

Он положил руку на другую ногу.

В этот раз она… ничего не почувствовала.

— Нет, нет… прикоснись ко мне, прикоснись снова! — Требование вышло хриплым, а сосредоточенность Пэйн — маниакальной. — Прикоснись ко мне…

— Подожди…

— Куда всё исчезло… сделай это снова! Ради всего святого, повтори…

— Пэйн. — Он обхватил её безумствующие руки. — Пэйн, посмотри на себя.

Сияние исчезло. Её кожа, её тело… стало нормальным.

— Будь всё проклято…

— Эй. Красавица. Посмотри на меня. — Каким-то образом её глаза нашли его. — Сделай глубокий вдох и расслабься… Давай же, дыши со мной. Вот так. Хорошо… Я верну тебе всё…

Когда он наклонился ближе, Пэйн ощутила мягкое касание кончиков его пальцев на своей шее.

— Ты чувствуешь это?

— Да… — Нетерпение боролось с эффектом, оказываемым его низким голосом и медленными, блуждающими прикосновениями.

— Закрой глаза…

— Но…

— Закрой их для меня.

Когда она сделала, как он велел, подушечки пальцев покинули её кожу… и были заменены его ртом. Его губы прижались к горлу Пэйн, впились в её кожу, искусная ласка спустила с цепи нарастающий между её ног жар.

— Чувствуешь это? — спросил Мэнни скрипучим голосом.

— Боги… да….

— Тогда позволь мне продолжить. — С едва различимым давлением, он опрокинул её назад на подушки. — Твоя кожа такая гладкая…

Он потёр её кожу, и его губы с изумительным звуком припали к местечку за её ухом. Его пальцы порхали по её ключицам… затем скользнули ниже. В ответ странное тепло неторопливо разлилось в её груди, соски напряглись, и Пэйн почувствовала всё своё тело… каждый дюйм. Даже свои ноги.