Подошла очередь лаборатории. Протоволновая дуга прорезала замок таким же образом. Переборка отшуршала в сторону.
– Отве-едала человечинки! – горько протянул Роман.
На трёх раскладных столах лежали люди. Точнее гипсовые коконы, узнаваемо повторявшие формами человека. Ганич замер со скорбным, потерянным видом, словно кого-то знал лично. И постоянно что-то одними губами шептал. Молился.
Романа передёрнуло.
Роберт живо осмотрел все ящики и шкафы, в которых уместился бы человек, а посреди всевозможных инструментов Роману на глаза попалась видеокамера. Такие, по идее, должны бы быть по всему модулю. Раздобыть нанопроектор для просмотра не составило труда – он ютился тут же, в углу под стеллажом с пустыми, но уже маркированными пробирками.
Психосервер физически не могла вынести объёма данных, накопленного за время экспедиции. Но ведь и искусственный носитель не отправить обратно на Землю. Технически это осуществимо, вопрос в оправданности. Некоторые образцы породы, например, доставлялись на Землю «Герольдом», но это исключительный случай, для которого существовал орбитальный транспорт.
Обычно группа отбирала необходимую информацию, ранее зафиксированную с помощью видео- и аудиосистем. Фильтровала её, оставляя исключительно полезные выводы и факты. Вот их-то и пропускал через себя психосервер, «раздавая» равными частями всем членам группы перед возвращением или одному – в качестве отчёта.
Носитель камеры был забит под завязку. Главное меню пестрело множеством тематических папок, среди которых были такие как «флора», «почва», «вериго», «феномен подъёма», обозначенные латиницей. Полистав, Роман коснулся выделенной курсивом надписи «Анастасия».
Проектор скомкал объёмное изображение и выдал новое: список аудиофайлов с простыми числовыми названиями и несколько видео. Роман запустил первый по порядку.
Голос принадлежал мужчине либо в возрасте, либо же с хорошо простуженным горлом. Изъяснялся он по-английски и делал это чертовски быстро, точно спешил высказаться, пока мысль не ускользнула, отчего Роман понял разве что треть. Речь шла о некой Анастасии, о её ранении, промелькнуло слово «гипс». Роман покосился на коконы, возле которых что-то нашёптывал надвинувший брови на нос святоша.
В следующем файле автор говорил уже медленней, зато с куда большей тревогой. С его слов следовало, что Анастасию Попову – психосервера, прибывшего на Ясную вместе со второй волной учёных – смертельно ранила Карина, которую он почему-то уверенно называл «вериго». Далее смысл смещался, в переводе получалась какая-то белиберда про «живую игру», видимо, из-за использования своеобразного сленга.
Роман вернулся в основное меню. Его интересовала информация о первых колонистах, и найти её удалось не сразу. Располагалась она почему-то не пойми где, в какой-то папке с вопросительными знаками вместо внятного названия.
И это был видеофайл. Нанопроектор создал над собой изображение, достаточно чёткое, чтобы разглядеть в группе людей каждого по отдельности. В центре жизнерадостно махали рукой двое: высокий сухощавый тип с пигментными пятнами на голове и ширококостная женщина в возрасте с застенчивой улыбкой Джоконды, грубыми, почти мужскими чертами лица и большими голубыми глазами. В последней легко узнавалась Валентина Богдановна Кислых.
– Пятнадцатый день экспедиции за номером двадцать шесть, – начала доктор Кислых грудным альтом, отчего остальные учёные утихли как по команде. Это было самое обычное приветствие, хронологическое обозначение начала научных работ на той или иной планете.
Роман отключил запись и нашёл такое же приветствие, но уже тех ребят, что лежали скрюченными в ангаре.
Двенадцать человек тоже сгрудились, чтобы вместе войти в кадр: Кёртис, Мано, Бернли, Сторци, Христичас, Йендаттер в обнимку с какой-то женщиной, очевидно Джессикой Бристоу, ведь остальные учёные были мужчинами. Офицеров Союза с ними не было. Разве что за спинами мелькал кто-то тонкого, хрупкого телосложения – вероятно, Анастасия Попова.
И опять такое же пространное приветствие, скорее чтобы увековечить память и начать хронологический отчёт. Разве что лица этих людей выглядели уже безрадостно: никто не махал на камеру, не улыбался и даже не спорил.
Следующим по порядку шёл аудиофайл, из содержания которого следовало, что подкрепление обнаружило модули пустыми. От подчинённых доктора Кислых остались лишь некоторые вещи. И никаких внятных предположений, лишь обрывистые додумки на этот счёт, к тому же на английском. За конкретикой, видимо, следовало идти в командный пункт, к записям Иконникова.
Вскоре Роберт уже резал соединительный шлюз между двумя модулями, вычертив квадрат размером метр на метр. Тошнотворная вонь усиливалась, и космопроходцы старательно прятали лица в отвороты кителей. Закончив, Роберт глянул на вооружённых безопасников. Роман кивнул, и он с силой толкнул получившийся квадрат в центр. Углепластик хрустнул и легко ввалился вовнутрь.
В проёме виднелся отсек-близнец того, в котором находились космопроходцы. С той лишь разницей, что прямо посреди него на полу лежал труп. Едва ли это был живой человек – сомнений не оставлял табурет, всеми четырьмя ножками воткнутый в грудь.
Первыми вошли Роман, Иванов и Бёрд: все вооружены и предельно собраны. Следом туда же юркнул озирающийся по сторонам Ганич.
Это был крепкий, наголо выбритый мужчина. Очевидно, что без боя он не сдался – кулаки и перекошенное лицо покрывали многочисленные ссадины, а одежда кое-где была порвана. Одна из ножек табурета не преодолела преграды в виде человеческого ребра и загнулась. И этот труп тоже не разлагался.
Роман шёл впереди, выставив гордеев перед собой. Чуть позади сбоку беззвучно ступал Иван, слившийся с излучателем в одно целое. Хотелось верить, что парень умеет обращаться с такого рода оружием, тем паче – в помещении со своей атмосферой. Протоволны ведь не пули. Им всё равно из чего состоит преграда.
Вдруг внимание командира коротким «пс!» привлёк Бёрд. Надвижные щиты закрывали лабораторные витражи только на три четверти, словно бы кто-то не успел поднять их полностью. Майкл заглядывал в оставшийся проём и подзывал Романа.
Внутри ярко освещённой лаборатории нашлись сразу три тела. Одно лежало на столешнице с десятком всевозможных штифтов для фиксации исследовательской аппаратуры, а второе валялось в неестественной позе на полу неподалёку. Можно было подумать, что из тела каким-то образом вынули все кости – настолько оно было вывернуто и смято. Третий же труп висел в самодельной петле, привязанной к техническому крюку в потолке. Под ним не было ни табурета, ни какой-либо ещё подставки, с которой человек мог бы взобраться в петлю самостоятельно.
– Говнюк… – тихо прохрипел Роман. – Третий выиграл…
– Что?.. – переспросил Бёрд. Роман криво усмехнулся и поморщился, отмахнувшись от американца.
Какое Майклу дело до его пари с Лёшкой Корстневым, сыном начлаба. Он и знать о них ничего не знал, а объяснять что-то…
Последний спор предложил Лёшка. В хмельном угаре, в сизой дымке бара “Под углом” он не сразу показался неуместным. Тем более первые два были заключены вот-вот, и третий как бы подразумевался сам по себе, для невозможности ничейного результата. Они и поспорили: живы колонисты Ясной или нет.
На стенах виднелись рваные звёздочки от пуль, судя по отверстиям – калибра, схожего с калибром пистолета в его собственной руке. Глубиной в несколько миллиметров, они чернели маленькими щупальцами выплавленного ударом полиэпоксида.
Роману было плевать, что необследованным остаётся с десяток отсеков. Главное, чувствовал он, добраться до коммуникационного пульта. И жуткие своей невероятностью мысли о кукловоде-синтетике только подогревали это стремление.
Челнок. Нужно вызвать с орбиты челнок… И убираться нахрен!
Переборка в командный отсек выглядела нетронутой: ни ввязших в смолу пуль, ни бугристых швов, какие остаются после прохода протоволновой дуги, настроенной на сварку. Роман коснулся панели.
