Бёрд махнул: «вперёд». Роман чувствовал себя неловко, подчиняясь пусть и тактическим, но всё же командам Майкла. Полчаса назад он почти счёл его предателем.

«Пешие» благоразумно не приближались к «Осе» у шлюза, возложив проверку на углепластиковые плечи американца. Тот недолго пробыл рядом. Выпрямился и сложил руки крест-накрест - груда лома.

Переборка в командный пункт отказалась открываться, Бёрд отодвинул её, приложив немало усилий.

– Всё уже украдено до нас… – пробубнил невесело Роман.

Командный пункт оказался пуст: ни ЭВМ, ни мониторов, ни даже кресел не было в внутри. И чист, словно квартира после переезда добросовестных съёмщиков. Вот и всё. Ещё одна надежда вызвать челнок рухнула окончательно.

– Кабель, командир!

Иван указал на борозду, идущую по потолку от стыковочного шлюза в сторону столовой и ангарного отсека. Кто-то поработал «Кротом», пряча силовую линию. Но на кой она вела в гору? За шлюзом ведь скала!

И в ту же секунду они услышали крик.

– Вика! – Иван ринулся к шлюзу, ударил ладонью по слабо светящейся панели.

И глухо охнул.

Рука его повисла плетью. Судя по тому, что он отрывочно, с нажимом на нужные слова матерился, больно было очень. Роман осмотрел ловушку. Едва ли целью было ранить или, тем более, убить незваного гостя. Скорее, это была своего рода сигнализация. Радовало, что сигнализировать уже некому…

За дело снова взялся Бёрд, и вскоре им открылся рукотворный тоннель, начинавшийся крутым спуском. Перед Майклом встал выбор: либо идти тоже пешим, либо постоянно пригибаться. Посовещавшись, космопроходцы решили не лишать себя поддержки «Осы».

Впереди была развилка, и путь прямо быстро обрывался тупиком. Тоннель ниже вывел их в просторную пещеру с высоким потолком – выпрямился даже Бёрд. Вдоль стен стояли собранные не пойми из чего столы, стеллажи со всевозможными приборами и инструментами – всё, чего не хватало в модулях, было тут. По центру громоздился странный шатёр, изнутри которого происходило мерное, волнообразное гудение.

Роман кивнул Ивану, и тот осторожно отодвинул один край.

– Мать моя…

На потускневшем от времени реаниматоре лежала женщина. Обездвиживавшие её ремни давно вросли в кожу, руки и ноги омертвели, тело и лицо кое-где были в старых, загрубевших гематомах, а рыжие вьющиеся волосы - небрежно острижены. Она не шевелилась, но дышала.

Внутри шатра было ощутимо теплей. Рядом с аппаратом стояли несколько стеллажей. Роман оглядел их и обнаружил сухие смеси, воду в знакомых контейнерах и ёмкости, судя по всему под испражнения. И неостерон. Целых семь флакончиков.

– Это Джессика Бристоу… – тихо, почти неслышно прошипели динамики экзотела Бёрда, заглянувшего внутрь лишь мельком.

Силовой кабель, питающий аппарат, вёл на противоположную сторону шатра. Роман выглянул и увидел самодельную решётку из стоечных дуг, за которой просматривалось явное голубоватое свечение. Туда и устремлялся кабель.

– Что он делал с ней?

Иван внимательно просмотрел настройки реаниматора и набор препаратов, которые вводились женщине. По лицу парню заходили желваки.

– То же самое делали со мной. Он поддерживал в ней жизнь на грани. Для чего это делал он – не знаю. Возможно, если уменьшить дозу подаваемых наркотиков, она очнётся.

– Делай, – кивнул Роман, благоразумно не спрашивая Ивана где это он успел полежать на реаниматоре, да ещё и на грани жизни и смерти. Догадаться было несложно.

Иван что-то нажал на блёклой панели аппарата. И в это же самое время Роман услышал голос. Её голос…

Командир резко откинул полы шатра и выскочил, словно ошпаренный. На серый с прожилками камень за решёткой легла длинная тень. Она росла, приближалась. И пела…

«И город средь ветвей,

Тих, покоен и печален.

Долго будет тосковать по ней

Один.

Всегда.

Принц-ворон величавый!»

Щёку кольнуло. Стиснув зубы до тупой боли, Роман неотрывно глядел, как из-за поворота выходит Ольга. Тонкая. Прекрасная. Родная. Голос её легко проникал сквозь фальшивый частокол сарказма и ядом втекал в душу. Терзал. Травил и жёг.

Раскрыв рот, Роман беззвучно заплакал и опустил пистолет. Как загипнотизированный он следил за бледными женскими руками: Оля нежно, любяще гладила живот. По-матерински.

Он отдал бы душу за один-единственный электрический укол, унесший бы боль и отчаяние. Но предатель-Ординатор оставался нем. Роман схватил ртом искусственный воздух, но лёгкие не подчинились. Стало нечем дышать, и он с остервенением рванул с себя респиратор, заорал в бессильной ярости, вскинул пистолет и...

...пришёл в себя только когда гордеев защёлкал опустевшим патронником. Не обращая внимания на простреленное лицо, сквозь решётку улыбалась окровавленная Оля. И тянула к нему руку, держа кисть по-дамски, как делала всегда, когда хотела быть слабой и беспомощной.

– Командир?..

Иван подал ему обратно респиратор. Ни он, ни американец не трогали Романа некоторое время. Они понимали.

Но вдруг из шатра послышались звуки.

Джессика слабо стонала. Её выцветшие глаза почти слились с белками и блуждали по брезентовому потолку невидяще. Губы разлепились, высунулся язык, нижняя челюсть пришла в движение. По лицу прошли безобразные судороги.

– Они явились!.. Они здесь, они научат тебя! – захрипела Джессика и захлебнулась кашлем.

Роман какое-то время смотрел сквозь беднягу, как будто её не существовало, как будто не существовало вообще ничего - ни этой затхлой пещеры, ни Ивана с Бёрдом. Ничего, кроме звона пустоты внутри. Перед глазами стоял образ окровавленной Ольги, бережно обнявшей собственный живот.

– Они доставят тебе Слово, потерпи!.. – перекошенное лицо Джессики озарила нежность, но какая-то болезненная. – Я покажу им путь домой, взамен они принесут Слово! Я была одной из них, они поверят мне! Они не такие, как тот, кто воспользовался тобой! Они хотят обратно, хотят жить! Они послушают…

– Что, твою мать, за бред она несёт?!

– Кто ты? – не обращая внимания на возглас Бёрда, спросил Роман.

Женщина посмотрела на него.

Сначала накатил шум – будто бы где-то вдали возмущался океан. Роман глянул на соратников, но они стояли спокойно и ничего не слышали.

От громогласного «Ор-р-р-рдинатор» подкосились ноги. Романа повело и он рухнул спиной на стеллажи. Ослепительно-белая глянцевая гладь возникла перед внутренним взором, и он отчего-то знал, что она – тонкая и острая, как обретшая физическое воплощение боль.

«Валентина Богдановна Кислых», – знакомый безэмоциональный голос звучал медленно, натужно, точно на каждое слово Ординатору требовалось неимоверное усилие. – «Договор – обоюдовыгодное соглашение. Людям – информацию о путях эвакуации с Ясной. Люди – доставят Слово в храм и опустят в купель».

Роман раскрыл глаза и понял, что стоит на ногах, а стеллаж позади цел. Рядом на него поглядывал Иван, а напротив из-под приподнятого полога виднелась контрастная окраска «Осы». Прикованная к реаниматору Джессика беззвучно плакала, и умоляющий взгляд не сходил с него, Романа.

– Пожалуйста… – тихо прошептала она.

– Майкл.

Повторять не пришлось. Американец вошёл в шатёр целиком и, нависнув над беднягой, смял мощной пятернёй панель управления. Джессика дёрнулась, забилась было в конвульсиях, но быстро обмякла.

— Rest in peace…

– Что вообще тут творится? – потерянно пробормотал Иван.

– Я не знаю, – просипел Роман. – Но теперь я точно знаю, как нам убраться с этой планеты… Придётся кантовать Ганича…

– О чём вы?..

Роман раскрыл было рот, как вдруг тёплый воздух пещеры распорол истошный вопль. Космопроходцы выскочили из шатра и направили оружие на клетку, но прямо за ней уже никого не было.

Перед самым поворотом, там внизу, корчилась псевдо-Ольга. Конечности её то удлинялись, то уменьшались вновь, лицо растекалось, словно восковой слепок, забытый на парковой скамейке в июле. Из кожи на голове проклёвывалось что-то белое. Будто черви толщиной с вязальную спицу, из черепа быстро росли волосы, слипаясь меж собой в подобие дредов.