В избушке с тех пор, как мы ее покинули, ничего не изменилось. Сени, небольшая комната с печкой.

— Сейчас потихоньку отобедаем, а потом колдовать начнем, — деловито сообщила баба Яга.

— Может, с дороги в баньку сходим, а то нас с Машей так растрясло, хотелось бы сначала косточки погреть, — жалобно простонала баба Янина, заглядывая мне в глаза в поисках поддержки.

Я тоже была согласна с бабулькой, марш-бросок также плохо отразился на моем организме, и горячий пар, помог бы восстановить так необходимые нам силы. Баба Яга смилостивилась над нами, и, открыв оконце, приказала стрельцам топить баньку. А опосля, мы, помыв руки, достали из заботливо собранных бабулями кузовков яства и принялись быстро и молча кушать.

Банька была чудесна, я сидела на лавке и обмахивала себя березовым веничком. Каждая мышца расслаблялась, а внутренние органы вставали на место и переставали бунтовать. Так сказать, мой внутренний мир приходил к гармонии. Я, прикрыв глаза, блаженно облокотилась о стену баньки.

— Маша, а что ты будешь делать с вниманием, что тебе Тихон Игнатьевич оказывает? — влезли в мое блаженство неугомонные бабуськи. — Он ведь к тебе неровно дышит!

— Дышит — это УЖЕ позитивный момент, — вяло ответила я.

— А может, в оборот Любомира взять? — хитрила баба Яга. — Он с тебя глаз не спускает.

Я приоткрыла свой правый орган зрения и поняла, что расслабляюсь и пытаюсь медитировать здесь только я. Мои старушки, методично похлопывая себя дубовыми да липовыми вениками, были в полной боевой готовности и решили устроить мне форменный допрос о личной жизни, которая, между прочим, целиком и полностью происходила на их глазах.

— Не спускает — это хорошо, значит, не потеряюсь, — ловко отнекивалась я.

— Права наша Маша, — вдруг похвалила меня баба Янина, — птицы это не ее полета. Вот воевода Святояр — орел. Богат, красив, статен, при большом деле, в почете у царя-батюшки нашего стоит. С какой стороны ни глянь, везде хорошо.

— А с чего это вы, бабушки мои любезные, Святояра мне тут расхваливаете? — подозрительно прищурилась я. — Это все кандидаты в мою постель или еще имеются?

— Да о чем ты, Машенька? — быстро пошли на попятную бабульки. — Какие кандидаты, в какую постель? Просто подметили, что мужики вокруг тебя так и вьются, так и вьются!

— А что ж вы про главного-то кандидата молчите? — зловеще спросила я.

— Это ж какого, красавица? — севшим голосом уточнила баба Янина.

— Так царя-батюшку, — подтвердила я их подозрения, — он тоже, вроде, ко мне неровно дышит, глаз не сводит, да и всем хорош! Не чета вашим кандидатам! Аж, цельный царь!

Мои бабульки повскакивали с лавочки, беспокойно переглянулись, чуть веники из рук не выронили.

— Так старый он, — поспешно предъявила свой первый отрицательный аргумент баба Яга.

— Да и вдовец с тремя детьми, — вдогонку вставила свой баба Янина.

— Ничего, у каждого есть недостатки, мы все несовершенны, но вот то, что он — царь перекрывает все его отрицательные качества, даже его скандальный характер, — угрожающе пропела я.

Старушки вновь присели на лавочку, прижав несчастные веники к груди.

— Ну не нравятся тебе вои наши, мы поняли, — заполошно всплеснула руками баба Яга. — Угрожать-то зачем?

— А это не угроза, — ответила я, — это повод поразмыслить над своими обещаниями. Прошу отнестись серьёзно и принять к сведению.

— Какими обещаниями? — заюлила баба Яга.

— Так, склерозные вы мои, в которых вы божились, что вернете меня с Ванюшкой домой.

— Только после того, как ты Елисеюшку расколдуешь, — укорила меня баба Янина.

— Вот, вот, — подтвердила я, — иначе сами понимаете…, - не стала уточнять.

У пенсионерок, известно, фантазия богатая, сами напридумывают себе казни египетские, чего мешать? На этом я окатила себя водой и пошла в сени одеваться. Хорошего понемножку, работать пора. Бабульки, недолго думая, ко мне присоединились.

Когда мы вскоре вышли из баньки, во дворе лесной избушки творилась немыслимая суматоха. Дружинники, стрельцы, конники бегали, кто с ведрами полными воды, кто с лопатами с землей, и обливали и обсыпали полыхавшую внутри многострадальную избушку. Святослав, Любомир и Тихон пытались организовать хаотичное движение подчинённых, Елисейка стоял в сторонке, покрытый сажей, и кусал губу. Баба Яга метнулась к избе, прочитала стишок себе под нос, и пламя тут же погасло. А мы с Яниной подбежали к перепачканному царенку и начали его крутить в разные стороны и осматривать на вопрос полученных повреждений. К счастью, царевич был цел и невредим, но перепугался знатно.

— Совсем люди страх потеряли, уже избушку бабы Яги жгут, — громко возмущалась хозяйка избы, стоя посреди своего двора и с нехорошим прищуром оглядывая всех присутствующих.

Она, не стесняясь, стала подходить к каждому и обнюхивать их. Те ежились, но стояли на месте.

— От тебя голубчик дымом больно тянет. Ты мою избушку поджег? — зловеще вопросил эксперт по колдовству.

— Я царевича из горящей избы вытаскивал, — оправдывался бледный конник.

— А что у нас царевич совсем немощный, сам из горящей избы выскочить не может?

— Так спал он, видно, совсем с дороги уморился, вот и заспался, — гнул свою линию несговорчивый конник, ни в какую не соглашавшийся признать себя виноватым.

— А от тебя почему дымом тянет? — продолжала допрашивать Яга рядом стоявшего стрельца.

— Так я тоже в избу за царевичем полез, один бы он не справился, — кивнув на конника, ответил стрелец.

— А я двери с горницу держал!

— А я двери в сенях!

— А я ваши узелки с вещами выносил!

— А я…

— А я…

Понеслось со всех сторон. Баба Яга и баба Янина носились по всему двору, выискивая виновных, но вредитель так и не был обнаружен.

— А ты где был, Тихон Игнатьевич? — вопрошала разозленная Яга.

— Лагерь ставил, шатры мастерил, — спокойно ответил старший стрелец.

— А ты где был, Любомир? — развернувшись лицом к вою продолжала допрос старушка.

— Хворост для ночных костров собирал, — не менее спокойно, чем Тихон, ответил старший конник.

— А ты где был, воевода? — пошла в наступление бабулька.

— Во дворе за обустройством лагеря следил, да смотрел, чтобы вам в баньке никто не мешал, — ответил Святояр.

— Неужто, не заметил, кто мою избушку подпалил? — взвилась Яга.

— Не видел, Яга Серафонтовна, — заверил боярин.

От бессилия найти виновного, Яга готова была на себе волосы рвать, ну и на других тоже. У нее из глаз аж искры летели. Но поджигателя найти у старушки никак не получалось. Я приобняла расстроенного Елисея:

— Шел бы ты, милок, в баньку, сажу с себя смыл, глядишь и полегчает.

Царенок ничего мне не ответил, лишь грустно кивнул и направился в баню.

— Баба Яга, в избушку можно зайти для осмотра? — крикнула я колдовскому эксперту, от бессилия злобно зыркавшему на воев.

— Заходи, там огня уже нет, — даже не обернувшись на меня, ответила баба Яга.

Мы с Яниной зашли в обгоревшую и всю покрытую изнутри копотью избушку. Зрелище перед нами предстало печальное: стены все черные, мебель обгоревшая, стекла в окнах разбиты. Мда, место для проживания абсолютно неподходящее. В сенях, справа от входа, солома да ветки прогоревшие лежат. Видимо, именно их подложили и подожгли. Для этого много времени не надобно, кинул горящий пучок соломы, оно все и вспыхнуло. Избушка деревянная, старая, бревна сухие. Таким домишкам много и не надо. У нас в садах двухэтажные щитовые домики за пятнадцать минут полностью, то есть до основания, сгорают. Люди из них при пожаре только и успевают, что детей вынести да сами выскочить в том, в чем спали. А в этом доме стены почему-то не загорелись, только утварь.

— Баба Янина, а почему стены не загорелись? — задала я вопрос.

— Так чего им загораться-то? Заговоренные они, — грустно пожав плечами, ответила старушка.

— А почему мебель тогда загорелась?