— Погладь, — вздохнула пушистый санитар леса.

Я дорвалась до своего детского счастья: шелковистые ушки, длинная шерсть, в которой то утопали, то вновь выныривали мои пальцы. Мех щекотал нос и грел руки.

— Маша, пожалей Тихона, Любомира и Святояра, — услышала я укоризненный голос бабы Янины. — Они же за тебя насмерть друг с другом бьются, а ты в это время с лесным хищником обнимаешься, как с нареченным.

Я открыла глаза и обнаружила себя стоящей на коленях рядом с волком и крепко его обнимающей.

— Чем больше узнаю людей, тем больше люблю собак, — изрекла я прописную истину.

За спиной послышалось возмущенное пыхтение людей.

— Я — волк! — негодовал зверь.

— Очень приятно, Маша, — повторно представилась я. — Ну что ж, помощник Кощеев, веди нас!

На поляне среди несостоявшихся могил и трогательных осинок вновь образовалась мертвая тишина.

— Машенька, а ты уверена, что нам с ним по пути? — прохрипела баба Янина.

— Уверена-не уверена, чего гадать-то? Все равно без помощи пушистика нам с этой полянки не выбраться, или вы опять хотите полтора часа без толку кружить по треклятому лесу? — предъявила я свой убойный аргумент. — Кто-то явно не хочет, чтобы мы до нашей цели доехали, а Кощей Бессмертный — добрейшей души злодей, любезно протянул нам руку помощи в виде этого очаровательного лохматика.

— Я — волк! — продолжал возмущаться Серый.

На него все дружно шикнули. Общее решение неожиданно объявил Елисей:

— Веди нас, Селый Волк!

Опешивший хищник уже затравленно косясь на всю нашу боевую компанию, обреченно спросил:

— Куда?

— К русалкам, — объявила я маршрут.

— К русалкам? — в едином порыве заголосила вся мужская часть нашего отряда, кроме, конечно, Святояра и Елисея.

— К русалкам? — удивился Серый Волк.

— Да, ты правильно расслышал. Не волнуйся, с твоим непосредственным руководством наша вылазка согласована, — залезая на свою многострадальную телегу, проинформировала я. — Или ты хочешь оспорить решение своего начальника? А как относится Кощей Бессмертный к тем, кто подвергает сомнению его решения?

— Он относится к ним совершенно безразлично, как к полешкам, которые прогорают в костре, — подключилась к моей игре понятливая баба Яга.

От такого сравнения Серый вздрогнул и мгновенно подскочил на четырех лапах. Чуток повертевшись на месте и к чему-то принюхавшись, он сделал стойку и зычным голосом скомандовал:

— За мной!

Повторять нам не пришлось, всем уже давным-давно хотелось покинуть эту злосчастную полянку с трогательными осинками. Петляя за Серым Волком по лесным тропинкам, у озера с русалками мы оказались через три часа.

Встречали нас, как дорогих гостей. Мокрые красавицы расположились на бережку и больших валунах, как многочисленная популяция моржей на лежбище, демонстрировали свои дородные прелести и блестящие хвосты. Девушки завлекательно расчесывали волосы, сверкали чешуйками и кокетливо подмигивали сопровождавшим нас мужчинам.

— Елисей, немедленно зажмурься! — скомандовала недовольная баба Яга.

— И рот прикрой, охальник! — запоздало присоединилась к воспитательному процессу баба Янина, вытирая цветастым платочком набежавшую слюну с подбородка застывшего внучка.

— Я уже большой! — запротестовал царенок. — И сам могу лешать, на что мне можно смотлеть, а на что нет!

Косенький был прекрасен в своем возмущении. Грудь колесом, правый глаз пылает жаждой справедливости, левый негодует от притеснения его свобод. Еще минут пятнадцать, и в отдельно взятой сказке грянет крохотная сексуальная революция. Но обошлось. Баба Яга отвесила внуку авторитарного «леща», и все революционные поползновения в родимой кровиночке тут же затухли.

— Ты сначала, милок, глазоньки в кучку собери, спинку ровней научись держать да буквицы по-человечески молви, вот тогда на голых девок и заглядывайся, — шипела на внука баба Янина.

— Да, они же пло звездочки ничегошеньки не знают, — взорвался в праведном гневе косенький астроном. — Так ведь и помлут неплосвященные.

От услышанного бабок заметно начало шатать, я же давилась смехом, уткнувшись в шелковистый мех лохматика. Царенок увидел неокученный табун красоток, и лекторский талант оболтуса дал о себе знать.

— И часто у вас так весело? — тихо спросил у меня хищник.

— Постоянно, — ответила я. — Ну что, колдуньи мои великие, пойдем к русалкам контакт налаживать.

— Чаво? — не поняла меня баба Янина.

— Разговоры разговаривать, — пояснила я.

Мне деловито покивали, воинственно поправили бусики на груди и отважно потопали к озерным водоплавающим. Я тоже присоединилась к опытным переговорщицам. Мужская же часть нашего отряда не спешила к нам присоединиться, а подозрительно жалась к лошадкам на берегу озера.

— Ах вы, лахудры драные, — орала истошным голосом баба Яга. — Отрабатывайте должок Лешему, мочалки лохматые!

Мда, Яга, как истинный дипломат, могла найти подход к любому собеседнику.

— Сама ты — карга старая! Сначала свои долги Лешенькому раздай, а потом другим указывай! — не поддалась на уговоры старшая русалка.

Опаньки, а тут, кажется, бубновый интерес к кустикообразному вальту просматривается!

— А ты мне не указывай, селедка слабосоленого посола, кому и чего я задолжала! — азартно перешла на личности боевая пенсионерка, игриво закатывая рукава рубахи, с явными намерениями буквально на кулачках разъяснить собеседнице ее неправоту.

Я решила пока не вмешиваться, давая возможность «девчонкам» поделить ухажера.

— Это ты, поганка ядовитая, Лешачку мозги запудрила и смылась на пятьдесят пять лет, бессовестная, — сыпала обвинения престарелая русалка, легко соскользнув в воду с самого большого валуна заповедного озера.

— Да, я смотрю, он и не сильно горевал об утрате, видимо было кому утешить изменника, — воинственно скидывая лапоточки, предъявляла претензии бабулька.

Мда, устроил нам Леший нежданный сюрприз, и как, скажите мне, из этой ситуации выпутываться? Теперь понятно почему этот кустарник ощипанный с нами не поехал. Эти две пылкие особы его бы на саженцы растащили.

— Что ты знаешь о том, как Лешунюшка горевал, иссох весь, мокрица бессердечная? — широко загребая руками и подплывая к берегу верещала сморщенная русалка.

Дело пахло керосином. Барышни явно не были настроены на дружескую беседу, я начала волноваться за исход наших переговоров, поэтому стала внимательно рассматривать остальных русалок, те в свою очередь присматривались ко мне. А в это время в едином порыве два женских безрассудства встретились на каменистом бережку и началась форменная какофония. Вереща и пища две былые красавицы вдохновенно вцепились друг другу в космы и с упоением их прореживали. Объекты мечтаний не одной сотни достойнейших мужей этой сказки полувековой давности царапались, кусались и плевались с большим умением и вкусом. Передо мной стояла дилемма: разнимать тигриц пенсионного возраста, так пылко сцепившихся из-за лесного красавца, или дождаться финала. Если престарелая русалка позиционировала Лешего, как любовь всей своей жизни, то баба Яга была менее щепетильна и рассматривала его, исключительно как запасной аэродром. Желания кого-либо судить или влезать в чужие дрязги у меня не было, да и время поджимало. Нужно было искать другие варианты.

Переключив свое внимание на остальных обитательниц русалочьего лежбища, я увидела, с каким голодом те смотрят на сопровождавших нас воинов.

— Бабушка Янина, — слегка толкнув старушку локтем в бок, обратилась я. — А что, русалки мужиками питаются? Интересная диета. И как только они умудряются не поправиться?

Янина очнулась от полностью поглотившего ее внимания спарринга, при этом недовольно на меня шикнув, но все же ответила:

— Да нет, любвеобильные они, детей хотят, вот и завлекают парней.

Что-то мое цивилизованное представление о мужских эротических фантазиях не сходится с реальностью. Вот перед нами прекрасные, полуголые, на все согласные молодые русалочки, выбирай любую и «фантазируй». А наши отважные самцы прячут глаза, прикрываясь лошадями. Может, им высокая мораль расслабиться не дает?