- Я смотрю, вы сюда ни разу и не заглядывали… - мудро подметил Африкан. - Понимаю: некогда…
- Н.. н-н… - начал Панкрат, выкатывая глаза и дергая за рукав онемевшего Аристарха.
- Так это что же?.. - очнувшись, проговорил тот. - Выходит, икона все-таки - настоящая?!
Африкан издал шумный страдальческий вздох - почти стон. Наивность подпольщиков подчас удручала…
- Если народ верит, что икона настоящая, - терпеливо пропустил он сквозь зубы, - значит, настоящая…
- Т-то есть н-никакой разницы?.. - Аристарх даже начал заикаться, чего обычно никогда себе не позволял. Кученог был обидчив и подозрителен - мог подумать, что передразнивают.
- Никакой, - подтвердил Африкан.
«Херувимы» были потрясены. Слова протопарторга прозвучали для них откровением. Хотя в чем откровение-то?.. Когда еще было сказано, что глас народа - глас Божий?..
Поэтому скептики могут подсчитывать хоть до пятого знака, с какой силой вылетала пуля из фашистского пулемета и на сколько метров она должна была отбросить от амбразуры рядового Александра Матросова. Если народ верит, что подвиг был, - значит был. И не фиг тут подсчитывать!..
Утро плавно переходило в день. Народ стягивался к центру города, где вот-вот должна была начаться встреча специальной комиссии ООН, митинги, провокации… Короче, праздник.
Мимо причаленного к тротуару «мерседеса» в направлении Дворца Президента прошествовал щуплый, похожий на подростка мужичок в черной приталенной рясе. На вид ему можно было дать и тридцать, и сорок, а со зла и все сорок пять лет… Лицо - отрешенное, вдохновенное… В светлое будущее идут с такими лицами.
- Ваш? - спросил Африкан, кивнув на прохожего.
- Нь-нь… - Панкрат затряс головой. - П-п…
- Да я так и понял… - сказал со вздохом про-топарторг. - Ну что ж… Поехали обратно…
- А-ы?.. - Кученог растерянно потыкал пальцем в сторону парадного крыльца музея.
- Не время, Панкрат… - мягко урезонил его Африкан. - Ну, допустим, возьмем мы ее сейчас… И кто об этом узнает? Кто в это поверит?.. Нет уж, брать так брать - с грохотом и с чудесами! Ты думаешь, почему дружок твой, контрразведчик, засаду снял?.. Именно поэтому… Чтобы шуму было поменьше. У них же наверняка еще пара дубликатов наготове. «Как украли? Кто украл?.. - скажут. - Ничего подобного! Вот она, икона-то: как висела - так и висит…» Стало быть, задача наша - подобрать даже не исполнителей, а свидетелей… Таких, чтобы тут же раззвонили по всему городу. Та, например, художница, у которой мы вчера чай пили… Ты вроде, Аристарх, говорил: она уже отдельные церковно-партийные поручения выполняла…
«Херувимы» содрогнулись. Аристарх сглотнул.
- У нее телефона нет… - сипло сказал он.
- Курьера пошлем, - утешил Африкан. Насмешливо взглянул на подергивающееся несчастное лицо Кученога. - Да отделайся ты от меня, Панкрат, поскорее… Вот уйду я с иконой в Лыцк - и станешь ты снова сам себе хозяин… Анчутка!.. Вылазь, поехали…
Услышав зов, домовичок мигом вылез из-под «мерседеса» и юркнул в кабину.
Прав был прозорливец Африкан: для святого дела и нечисть сгодится. Панкрату с Аристархом очень уж не хотелось идти по указанному протопарторгом адресу, и оба ловко уклонились от задания, сославшись на то, что неразумно, мол, использовать главарей подполья в качестве простые курьеров. Субординация, то-се… А посвящать простых курьеров в суть тайного замысла тоже не стоило. Поэтому послать пришлось Анчутку.
Как и всякий порядочный домовой, Анчутка предпочитал со двора носа не высовывать. Но раз Африкан говорит: «Надо», - значит надо…
Такое чувство, что на улицы сегодня вышло все население столицы. Кто ликовал, кто ругался… На площади у подножия Царь-ступы разворачивался митинг крутого замеса под лыцким флагом. «Люди!.. - гремел динамик. - Вспомните, кем вы были и что вы ели!.. Кем вы стали и что вы едите теперь?..» Перед Дворцом Президента кого-то уже били, причем мужиков среди бьющих не наблюдалось - одни бабы с сумками… Потом набежали менты, отняли у баб их жертву, хотели запихнуть в «воронок» - и тут ни с того ни с сего обрушился лепной карниз универмага. Слава Богу, никого не прибило…
Зазевавшись, Анчутка чуть было не угодил под скоростной трамвай, с лязгом и грохотом выползший из бетонной норы на свет Божий. Припав к шершавой стене какого-то министерства, домовичок с бьющимся сердчишком смотрел, как проплывает мимо этот страшный аквариум на колесах. Внутри аквариума сидели и стояли баклужинцы, сплошь уткнувшиеся в раскрытые книжки…
Да, меняются времена. Раньше небось, до распада области, за чтение в общественном транспорте запросто можно было и по рылу схлопотать. А теперь, глянь, все наоборот… Ничего не попишешь - столица. Положение обязывает…
Имей Анчутка склонность к философским размышлениям, он бы неминуемо задумался: как же так? Читать - читают, а живут - как жили… Когда ж поумнеют-то?
Но философствовать Анчутка не любил, да и не умел - так что придется это сделать за него…
Борхес, ссылаясь на свидетельство Блаженного Августина, утверждает, что в конце IV века люди перестали сопровождать чтение голосом… Мы же, ссылаясь на Николая Васильевича Гоголя, утверждаем, что примерно с середины XIX столетия чтение не сопровождалось уже и мыслительными процессами… Хотя, возможно, данный качественный скачок произошел у нас много раньше. Когда человек читает молча, не шевеля губами, это заметно всем и каждому. Но подметить, что читающий к тому же еще и мозгами не шевелит, мог только Гоголь с его поистине дьявольской зоркостью…
Да, мы - самые усердные читатели в мире, и никакого парадокса здесь нет…
Примерно так рассуждал бы Анчутка, имей он склонность к умозаключениям…
Добравшись до перекрестка двух проспектов (Нехорошева и Нострадамуса), домовичок проник в угловой дом и, пробираясь по вентиляционным трубам, быстро достиг третьего этажа. Дыра, выводящая в кухню, была забрана гипсовой решеткой, а решетка для домовых, следует заметить, - препятствие непреодолимое, поскольку сплошь состоит из крестов. Хотя - это что!.. Был однажды Анчутка в доме сталинских времен - так там вообще: то в виде звезды решетка, то в виде серпа с молотом. Жуть - да и только!..
- Слышь, дымчатый… - тихонько окликнули из темноты.
Анчутка всмотрелся и различил чуть выдвинутую из стены мордочку горохового цвета.
- Ну ты, я гляжу, отважный! - подобострастно восхитился незнакомец. - Не боишься?..
- В первый раз, что ли? - процедил Анчутка и тоже ушел в стену.
Бояться-то он, по правде сказать, боялся, но уж больно хотелось сделать приятное Африкану…
Ника Невыразинова в заляпанных краской брючках и такой же маечке стояла посреди кухни и, критически прищурившись, разглядывала ослепительно белую скрипку на фоне разделочной небрежно обожженной доски.
Осмотрительно выйдя из стены лишь наполовину, Анчутка помедлил, являя собой нечто вроде барельефа, потом набрался храбрости и мелодично прочистил горлышко.
Ника обернулась.
- Ка-кой пушистенький!.. - в полном восторге вскричала она.
- Я - от Панкрата… - поспешно предупредил домовичок, на всякий случай упячиваясь в стену поглубже. Вчера он это все уже проходил… Сперва погладит, потом понянчит, а там, глядишь, кружевные панталончики, голубенький бантик - и аминь!..
- Ой, Панкрат!.. - Ника всплеснула руками.
- И от Африкана… - добавил Анчутка.
- Ой, Африкан!..
К счастью, Панкрат с Африканом интересовали теперь Нику гораздо больше, нежели заурядный дымчатый домовенок.
- Противный Панкрат!.. Он обещал взять меня на теракт!.. Ну и когда же?..
- Сегодня!.. - выпалил Анчутка. - В четыре часа дня возле краеведческого музея…
Зрачки Ники расширились.
- Со стрельбой?.. - ахнула она.
- Н-не знаю… - честно ответил Анчутка. - Сказано: встречаетесь с Панкратом у крыльца и ждете нас с Африканом. Икону брать будем!.. - не удержавшись, похвастался он.
Ника подхватилась, кинулась к платяному шкафу и настежь распахнула дверцы. По комнате полетели выбрасываемые вместе с вешалками наряды.
