- Ну а как ты хочешь? - не оборачиваясь, задумчиво откликнулся хозяин. - На владельцев-то бросаться боязно… А собака - тварь безответная. Она ведь по нашим временам - как ни крути, а признак социального статуса. Предмет роскоши… - Он все-таки слегка наклонил торс влево и одарил Ратмира благосклонным взглядом через плечо. - Знаешь, в какую копеечку мне этот красавец влетает?

- Да уж, - деревянно поддакнул молодой, на всякий случай отодвинувшись подальше от мигом навострившего уши пса. Умная бестия этот Ратмир. Все понимает - с полуслова. - Собака - удовольствие дорогое…

За горизонтом ухнуло особенно гулко. По слюдяной глади Сусла-реки клином пробежала серо-синяя рябь. Сзади отозвалась, грохнула железом недостроенная гостиница, чуткая, как камертон.

- А куда податься? - Хозяин всхохотнул не без сарказма. - Ради престижа, Гарик, на все пойдешь… - Он снова простер длань и потрепал пса за брылья. - Ну, ничего, Ратмир, ничего… Кончились черные деньки. Последний раз ты у столба на привязи сидел. Скоро вас, сукиных детей, даже в Капитолий пускать будут. Уже законопроект подготовили…

- Как? - поразился молодой.

- А вот так! Иначе ущемление в правах получается…

- Чьих? Хозяин запнулся.

- Н-ну… наших… Да и его тоже… - кивнул он на своего четвероногого друга.

Сотрудники фирмы давно приметили одну странную черту в характере пса: стоило освободить Ратмира от намордника, как он напрочь терял агрессивность. Впрочем, недоумение сотрудников свидетельствовало лишь об их дремучем невежестве в области науки этологии. Попадись им брошюрка на данную тему, они бы, темные люди, с удивлением открыли, что поведение животных сплошь и рядом, связано с понятием барьера безопасности.

Да и поведение людей тоже. Бывает, рвется мужик в драку - еле вчетвером удержишь. Пена у рта, смотреть страшно. «Пусти! - кричит. - Убью!» А вот взять из любопытства да и отпустить. Думаете, убьет? Даже мордобоя не учинит.

За барьером-то мы все храбрые…

С вываленным от счастья языком и болтающимся на груди намордником спущенный с поводка Ратмир крупными прыжками промчался на второй этаж, огласив лестницу шумной и частой собачьей одышкой. Ворвавшись в приемную, неистово завилял задом и, подпрыгнув, попытался лобызнуть секретаршу Лялю прямо в свеженакрашенные губы.

- Фу, Ратмир! - закричала она, смеясь, и шлепнула его по выпуклому лбу сложенной газеткой, которую пес немедля пробил клыками и поволок на себя.

- Не смей! - завопила Ляля. - Порвешь! Там про тебя статья, дуралей! С двумя фотками!

Полиграфическое изделие все же пришлось выпустить из рук, иначе бы оно просто разошлось на лоскуты. К счастью, Ратмир не стал терзать газету; мотнув брылами, отшвырнул трофей и снова заскакал вокруг своей любимицы секретарши.

В приемную вошел хозяин. Усмехнулся.

- Разыгрались… - проворчал он, направляясь к дверям своего кабинета. - Ну-ка прекращайте эту зоофилию! Между прочим, уже две минуты как обеденный перерыв…

Зардевшаяся Ляля подобрала с пола газету. Ратмир вскинул лобастую голову и горделивой поступью прошествовал в коридор. Толкнул носом дверь раздевалки и, войдя внутрь, с болезненным наслаждением поднялся с четверенек. Будя! Отработал! Хрустнув суставами, выпрямился во весь рост, расстегнул ошейник и, избавившись от пыльных налапников, переступил в пластиковые банные шлепанцы.

Нахмурился, озабоченно взялся за поясницу. Нет, терпимо, А может, к дождю…

- Тьфу! Бесстыдник! - послышался из коридора мерзкий голос уборщицы - и Ратмир, спохватившись, прикрыл дверь. Ну вот! Теперь побежит ябедничать, язва старая: дескать, домогался, мужские достоинства демонстрировал… А впрочем - пес с ней! Соврем, что был еще в ошейнике. И пусть докажет, что не был!

Спустя малое время, приняв душ и переодевшись (рубашка, джинсы, кроссовки), он вновь появился в приемной, небрежными жестами смахивая влагу с суперкороткой стрижки. Секретарша Ляля, наморщив прикрытый челкой лобик, с сосредоточенным видом разглаживала пробитую клыками газету.

- Насквозь прокусил! - упрекнула она, сердито подставляя щечку для приветственного поцелуя. - Неужели нельзя было…

- Нельзя, - не дослушав, бодро ответил он. - Чего нельзя, Лялечка, того нельзя. Работа есть работа… Ну-с, и что там о нас пишут?

Погребок «Собачья радость» располагался всего в полутора кварталах от фирмы «Киник», где служили Ратмир и Ляля. Оформлен он был живописно: дубовые столы, стены и своды из тесаного камня, на железных крюках развешаны почтенного возраста арапники, намордники, ржавые цепи - чуть ли не из скифского кургана. В городе насчитывалось три подобных заведения, и все они принадлежали легендарному Петру Макарычу Караулову, по старой памяти охотно отзывавшемуся и на кличку Адмирал. Прекрасная обслуга, приличные повара, приемлемые цены. Единственная сложность - без бляхи вас туда не пустят.

Существовал в Суслове еще и ресторан «Муму», но это уже не по нашим сусалам. Элита! Собаковладельцы! Ратмир бывал там несколько раз - в рабочее, естественно, время. Иными словами, в ошейнике и на поводке… Ну, что сказать? Нам так, конечно, не жить никогда.

- Доброго здоровьичка, Ратмир Петрович! - радушно приветствовал их коренастый кривоногий швейцар. Морда у него была - как у автомобиля после лобового столкновения. Старая гвардия, один из пригретых Адмиралом отставников. - С вами? - Одобрительно осклабясь, страж врат покосился на Лялю.

- Со мной, Азорыч, со мной…

А то он, старый пес, сам не видит! Но так уж здесь заведено. Иначе - не ровен час - возомнят о себе людишки.

Ляля сердито сдвинула бровки, Ратмир усмехнулся - и оба сошли по деревянным ступеням в колодезную прохладу погребка.

Обеденный перерыв в большинстве других фирм начинался часом позже - в сводчатом каменном зальчике было просторно. За ближним от входа массивным столом, смешно задрав лохматые черные брови, сидел и читал газету маленький тщедушный Боб из «Сусловского сусла». Услышав, что с ним здороваются, вскинул испуганные похожие на вишенки глаза.

- Америка-то, - произнес он упавшим голосом. - Вконец оборзела! Совсем с цепи сорвалась!

- Опять с Лыцком лаются? - лениво осведомился Ратмир.

- Бомбят… - горестно отозвался Боб.

За погруженной в полумрак стойкой таинственно, как в пещере, мерцали хромированные рукоятки и крантики каких-то хитрых агрегатов. Негромко звучал «Собачий вальс».

- А про него, между прочим, - не без кокетства ввернула Ляля, кивнув на спутника, - целая статья вышла.

Лохматые брови упали на глаза и тут же взлетели вновь.

- Лизнули? Где?

- В «Вечернем Суслове». Не читали еще?

Черная неухоженная бородка недовольно заворочалась под черными и столь же неухоженными усами. Тримминговать пора.

- Нет! - угрюмо сказал Боб. - «Суслика» я не читаю. Они там все Западу продались. Вот что читать надо! - Он потряс своей газетой. - Правда и только правда…

Ратмир всмотрелся. «Парфорс». Орган радикалов.

- Да брешут все подряд! - небрежно молвил он. - Хотя… Врут-врут, а потом возьмут да и похвалят. Верно, Бобик?

Нервный собрат по ремеслу подскочил на табурете и метнул исполненную правды газету на стол. Звякнула чайная ложечка.

- Не смей называть меня Бобиком! - взвизгнул он. - Сколько раз можно повторять? Меня зовут Боб! Боф и только Боб! Это официальная кличка! Так что будь добр!..

- Ну вот, обиделся! Я ж ласкательно! Ну, хочешь - меня Ратмириком назови…

- Приятного аппетита, господа кобели… - послышался с лестницы мелодичный, хотя и несколько жеманный женский голос - и под каменные своды погребка игривой походочкой снизошла мелкокудрявая миниатюрная блондинка. Вздернутый носик, челка - до бровей. - Опять грыземся? - великосветски осведомилась она.

Оба кобеля разулыбались. Секретарша Ляля пристально изучала исподлобья прикид незнакомки.