- Глеб! - позвал колдун. - Отмерь ей в пузырёк двадцать капель… Или даже двадцать пять. Вернее будет… - Он снова повернулся к соседке. - Выпьешь с чаем, послушаешь, что он там о твой дочке думает… Ну, а тогда уж сама решай: приходить тебе за добавкой, не приходить…

- А за пробу платят?

- Нет, - терпеливо сказал Ефрем. - За пробу не платят. Бери пузырёк и беги, пока я добрый…

- Ловко ты, - уважительно заметил Глеб, когда Калерия Леонтьевна, припрятывая на ходу бесплатную скляницу, торопливо исчезла за дверью.

Колдун самодовольно огладил реденькую бородёнку.

«Ма-ау-у…» - презрительно-зловеще взвыло под окном. Серо-белый Калиостро во всеуслышание обвинял черного недруга в умственной неполноценности.

К вечеру, как и следовало ожидать, грянула оттепель. Для настоящей баклужинской зимы сроки ещё не приспели. За открытой форточкой рушилась капель. Колдун и его ученик сидели по разные стороны стола и предавались чтению на сон грядущий.

Глеб Портнягин угрюмо вникал в потрёпанную чёрную книгу времён самиздата и понимал помаленьку каким образом завелась в учителе эта пагубная тяга к спиртному. «Кориандровая, - читал он древние наставления, - действует на человека антигуманно, то есть, укрепляя все члены, расслабляет душу…» Глеб насупился и украдкой взглянул на Ефрема. При матовом уютном свете маленькой, но яркой шаровой молнии, неподвижно зависшей над столешницей, морщинистое лицо наставника казалось благостным и умиротворённым. Старый колдун неспешно листал уникальное издание Библии, снабжённое не только перекрёстными ссылками, но ещё и смайликами, поскольку поди пойми, когда Он говорит всерьёз, а когда иронизирует.

Примерно к десяти часам, разрушив своим появлением гармонию бытия, опять ворвалась Калерия. Пришлось включить верхний свет, а шаровую молнию временно выгнать в форточку.

- Ой! - выдохнула соседка. - Беру! Сколько эта ваша подслушка стоит?

Глазёнки её продолжали выпрыгивать от восторга, даже когда ей назвали цену.

- Нормально сработало? - поинтересовался Глеб, пересчитывая купюры, вырученные за пятьдесят капель зелья.

- Ещё как нормально! - ликовала Калерия. - Он такое о ней подумал… Такое подумал… Ну, сама завтра услышит! Всё услышит!..

- Так что подумал-то? - вмешался Ефрем.

Калерия набрала полную грудную клетку воздуха и выпалила победно:

- Подумал: «Такая же сука, как мамаша!»

- Ай-яй-яй-яй… - посочувствовал старый колдун. - Надо же!.. Только, слышь, Леонтьевна! Когда завтра зелье подольёшь, сама там с ними не торчи. На рынок, что ли, сходи… А то ведь Ленка и твои мысли услышит. Нехорошо получится…

На следующее утро, завершая дезактивацию лестничной клетки, Глеб обнаружил, что пролётом ниже стоит и ждёт окончания священнодействия дочь Калерии Леонтьевны Леночка. Её гладкое, несколько акулье личико показалось ему сегодня малость растерянным.

- Привет, - неуверенно сказала она. - А я к вам…

Когда к колдуну обращаются с просьбой или хотя бы просто с вопросом, сразу он ни за что не ответит. Похмурится, почванится по обыкновению, а потом уж, если повезёт, словцо обронит. Все прекрасно понимают, что так положено, - и никто не обижается. Говорливость (и то брюзгливую) могут позволить себе лишь корифеи уровня Ефрема Нехорошева.

Портнягин сдвинул брови и принялся тщательно расправлять тряпку у порога. Доведя её до геометрической правильности, встал, осмотрел критически и только потом искоса взглянул на Леночку.

- Заходи, - глухо велел он.

Пропустил гостью в квартиру, прикрыл дверь.

- Здравствуйте, дядя Ефрем, - оробело приветствовала гостья старого кудесника, что тоже выглядело немного странно, поскольку обычно дочь Калерии Леонтьевны робостью не отличалась.

- Здравствуй, Леночка, здравствуй… - откликнулся тот. - А мать на рынок пошла?

- На рынок… - Помолчала, решаясь. Потом вскинула глаза - и призналась испуганно: - Дядя Ефрем! Кажется, я ведьма…

- А что такое?

- Пьём сейчас чай - и вдруг слышу Кешины мысли!

- Вона как… И что ж он подумал?

Бледные щёки молодой акулки потеплели.

- Подумал: «Ах ты, моя лапушка…» - потупившись, проговорила она. - И, главное, нежно так…

Колдун и ученик переглянулись.

- Не-ет… - убеждённо сказал наконец Ефрем Нехорошев. - Это знаешь что? Это мы вчера зелье тут нечаянно разлили. А перекрытия-то хлипкие… за ночь, видать, к вам протекло… Больше не повторится… Так что живи спокойно, Леночка, никакая ты не ведьма…

- Вы его почаще проливайте! - с вызовом посоветовала она, мгновенно становясь собой.

Дерзко засмеялась - и вышла.

Глеб непонимающе смотрел на Ефрема.

- Нет, ну бутылки я перепутать никак не мог, - сказал он. - Точно говорю, из одной наливал…

- Да понятно, что из одной… - проворчал тот.

- А как же так вышло?

- Да всяко бывает… - сердито помолчав, отозвался старый чародей. - Скажем, сейчас я о тебе хорошо подумал, а минут через пять - плохо. Раз на раз не приходится… - Покряхтел и добавил задумчиво: - А может, она и впрямь вчера сука была. А сегодня лапушка…

Редакция газеты «Ведун» втиснулась между булочной «Хлеб насущный» и магазинчиком «Оккульт-товары». Взойдя на покрытое снежной слякотью бетонное крыльцо, ученик старого колдуна Ефрема Нехорошева Глеб Портнягин обернулся и с неудовольствием оглядел необычно людную улочку. Под колокольный звон, колыша ало-золотыми хоругвями, баклужинские коммунисты-выкресты шли на митинг. Мелькнул плакат: «Страшный Суд - светлое будущее всего человечества».

Пренебрежительно скривив рот, Глеб повернулся к политическим противникам спиной и толкнул тугую стеклянную дверь.

- Здравствуйте, Глеб Кондратьевич! - разулыбалась сильно тронутая возрастом вахтёрша в мохеровой розовой кофте и вязаной шапочке (на вооружённую охрану у редакции средств не хватало). - А мы уж вас заждались…

Объявления и рекламу Ефрема Нехорошева «Ведун» публиковал бесплатно, пользуясь взамен услугами Глеба, еженедельно проверявшего состояние энергетики в кабинетах и, если надо, снимавшего порчу с сотрудников.

- Здравствуйте, - сдержанно отозвался Глеб. - Ну и что у нас сегодня сверхъестественного?

- Редактор про вас с самого утра спрашивал, - отрапортовала вахтёрша. Далее голос её упал: - И ещё знаете, лампочка…

Портнягин с неприязнью покосился на вязаную шапочку.

- Вообще-то я не электрик, - сухо напомнил он.

- Так ведь три дня уже как перегорела! - жалобно вскричала мохеровая охранница, округляя от искренности глаза. - Своими руками вывинтила, в мусорку кинула! Патрон - пустой, а она всё равно зажигается! В полночь, главное…

- А, вон оно что… - смягчился Глеб. - И где это?

- Да вот, в кладовке…

Женщина засуетилась, выбираясь из-за деревянного барьера. Вдвоём они приблизились к узкой двери, за которой обнаружился закуток, на треть заставленный невскрытыми пачками старых газет. Косо выдающийся из стены закутка белёный электрический патрон действительно был пуст.

- Позавчера ночью дежурю… - Вахтёрша перешла на боязливый шёпот. - Смотрю: свет из-под двери. Думала сначала, кто-то новую лампочку ввернул. Пошла выключить - чего зря свет жечь? Не выключается. Надела варежку, хотела вывинтить, а её не ухватишь!

- Горячая?

- Если бы! Рука насквозь проходит, верите?

- Ясно… - вздохнул Портнягин.

Вахтёрша обиделась:

- Если не верите, сами сегодня ночью придите - и…

- Почему же? Верю… - Рослый ученик чародея привстал на цыпочки и произвёл пару пассов перед пустым патроном. - Лампа-призрак, обычное дело… Сильно достаёт?

- Да нет… - смешалась вахтёрша. - Просто не по себе как-то, знаете… И счётчик денежку мотает!