- Ну, посмотрим, посмотрим, надолго ли вас хватит… - глумливо молвил Егор, отправляя глушилку в карман шорт.

Насмерть перепуганная жуткими звуками, от которых, казалось, вибрировал уже весь посёлок, метнулась с истошным карканьем встрёпанная ворона, но дачники - народ упрямый - всё никак не могли поверить, что это всерьёз и надолго.

Ничего-ничего. Ещё минут пять-десять - и кинутся они, родимые, в город - чинить аппаратуру. А в городе им скажут: в чём проблема-то? Всё исправно, всё работает…

За штакетником, опершись натруженными руками на бульбу штыковой лопаты, высился Дмитро Карабастов и с тяжким недоумением слушал завывания, рвущиеся из утробы стоящего перед ним на табуретке радиоприёмника.

- Здорово, сосед! - осторожно окликнул Егор.

Дмитро покосился на него из-под насупленной брови.

- Здорово, здорово… - мрачно отозвался он, после чего вновь озадаченно уставился на бесноватый приёмник. - Что хотят, то творят! Ты такое когда-нибудь слышал?

Думая лишь о том, как бы нечаянно себя не выдать, Егор Надточий приподнял плечи и испуганно затряс головой.

- Нет, не понимаю я современной музыки, - удручённо признался Дмитро. - Раньше какие песни были! Раздольные, задушевные… А это что такое? Ни слов, ни мелодии - рёв один…

Покряхтел и, безнадёжно махнув рукой, прибавил громкость.

Утро последней субботы каждого месяца старый колдун Ефрем Нехорошев встречал в неизменно дурном настроении, а с обеда, по обыкновению, уходил в запой. Колдуны вообще не любят работать за спасибо, и не потому что жадные. Просто заклинания даром не действуют - хоть копеечку, а заплати. Однако с властями тоже не поспоришь: согласно закону о благотворительности, четыре часа в пользу неимущих велено отдавать безвозмездно.

- Много их там? - недружелюбно осведомился Ефрем, усаживаясь на выкаченную в середину комнаты замшелую плаху. Можно было, конечно, обойтись и простой табуреткой, но плаха производила на ходоков очень сильное впечатление. По легенде, на ней четвертовали когда-то известного баклужинского звездомола и суеплёта Рафлю, стрелявшего из пищали по чудотворному образу. - Ну-ка, глянь поди…

Тот, к кому обращались - рослый плечистый юноша с лицом, дышавшим суровой уголовной красотой, - приоткрыл дверь и выглянул в прихожую.

- Как всегда, - сухо известил он. - Битком.

Звали юношу Глеб Портнягин. Месяц назад старый чародей приметил его на проспекте, где тот продавал астральные мечи, точнее - рукоятки от них, поскольку само-то лезвие хрен увидишь и хрен ощупаешь. Вместо сертификата юный прощелыга нагло предъявил справку о досрочном освобождении, но, узнав, что перед ним сам Ефрем Нехорошев, оробел, исполнился уважения, а через пару дней пришёл проситься в ученики.

- Битком - это плохо… - вздохнул колдун. - Ну ладно, запускай по одному.

Первый ходок нисколько не походил на неимущего.

- Мне тут типа акции хотели впарить… - начал было он.

- Читать умеешь? - холодно прервал его Ефрем.

- Не понял…

- Ну, выйди прочти, что на двери написано…

Тот заморгал, но подчинился.

- «Деловых, политических и мелкобытовых вопросов не задавать…» - с запинкой доложил он, вернувшись. - А какие ж тогда задавать?

- О высоком о чём-нибудь… о вечном…

При мысли о вечном посетителя прошибла такая оторопь, что надбровья наехали на глаза, а нижняя губа отвисла самым кретиническим образом. Казалось, лицо его проваливается в глубь веков: неандерталец - питекантроп - австралопитек… Нечеловеческим усилием он заставил себя встряхнуться, вновь обретя более или менее современные черты.

- А-а… типа подумать можно?

- Это запросто… Только за дверью. Следующий!

Следующий, пожалуй, был и впрямь неимущ: дико растущая борода, сандалии на босу немыту ногу, жёваные брючата, неглаженная рубаха навыпуск. Жена ушла, с работы выгнали, пенсии не предвидится. Малый джентльменский набор.

- Будет ли разгадана тайна этрусской письменности? - с трепетом осведомился он.

- Нет.

Поражённый категоричностью ответа ходок вздернул всклокоченную бороду и недоверчиво воззрился на кудесника.

- Не было у них письменности, - вынужден был пояснить тот. - Стыдились они этого, стеснялись… Народы-то вокруг грамотные, культурные! Ну вот и писали твои этруски белиберду всякую греческими буквами: дескать, тоже, мол, не лыком шиты… Ещё вопросы есть?.. Давай следующего, Глеб…

И пока рослый ученик чародея, придерживая за плечи, выпроваживал ошарашенного любителя криптоистории, сам чародей с тоской покосился в угол, где под связками сохнущих дурманных трав таился початый ящик водки.

- Я насчёт Тунгусского метеорита… - испуганно предупредил розоволикий лысеющий блондинчик.

- Понято, - кивнул Ефрем. - Значит, так… В латиноамериканской пустыне Наска выложены из камней рисунки… причём такие огромные, что смотреть нужно с самолета… или, скажем, с орбиты…

- Простите, а при чём тут…

- Ты не перебивай, ты слушай… Рисунки эти на самом деле мишени. Тунгусский метеорит - промах. Сейчас перезаряжают… Следующий!

Тут в прихожей случилась некая суматоха, давка, толкотня - и дверь распахнулась, явив в проеме того самого посетителя, которому типа хотели акции впарить. Надумал, значит…

- В чём смысл жизни? - выпалил он с порога.

- Чьей?

- Моей!

- Отсутствует. Следующий…

В установленные законом четыре часа, конечно же, не уложились. Заветных вопросов у населения за месяц накопилось с избытком.

- Всё, что ли? - обессиленно спросил Ефрем. - Глянь, никого больше не осталось?

В распахнутую настежь форточку дышал горячим ртом баклужинский июль. Лопасти напольного вентилятора секли воздух с сабельным свистом. Мотор у вентилятора сгорел года два назад, шнур был вырван под корень, так что теперь устройство приводилось в действие зациклившимся барабашкой. Или, как ещё принято говорить, вечным двигателем первого рода.

Услышав, что ходоки закончились, старый колдун кряхтя поднялся с плахи и пересел на стоящий у стола табурет.

- Да ладно тебе! - сказал он с досадой Глебу, тут же повалившему исторический древесный обрубок с целью откатить его на место. - Водки лучше налей…

Сделав вид, что не расслышал, юноша доставил плаху в дальний угол, где снова воздвиг её на пол.

- Оглох? - Кудесник повысил голос.

- Может, не надо, а, Ефрем? - отважился ученик.

Старый колдун Ефрем Нехорошев нахохлился, засопел.

- «Не надо…», - ворчливо передразнил он. - А как иначе-то? Думаешь, легко всё ведать? Вот погоди, узнаешь с моё - тоже запьёшь…

Бормоча что-то камерное, юноша в сердцах смёл пучки нечай-травы на пол и переставил початый ящик к ногам учителя. Колдун извлёк бутылку, подбросил на ладошке, звучно её, родимую, чмокнул и со стуком поставил перед собой.

- Кто-то меня сегодня обещал в астрал взять… - тихонько напомнил Глеб.

- Оно тебе интересно? - со скукой осведомился чародей.

- А то!

- Это поначалу, - утешил колдун, протягивая руку к зелью. - Надоест еще…

Необходимо было что-то предпринять. Если свинтит первую пробку - потом уже не остановишь.

- Ефрем, - помявшись, решился Глеб. - А ведь тебя никто за язык не тянул…

Готовая сомкнуться на горлышке пятерня застыла и медленно опустилась на стол. Кудесник изумлённо обернулся к своему досрочно освобождённому ученичку, но, встретив непреклонный, исполненный правоты взгляд, расстроился и обмяк.

- Ну не падла ли ты после этого?.. - вопросил он плаксиво.

- Нет, - жёстко отвечал ему Глеб Портнягин. - Не падла. Взялся учить - учи.

Покинуть свою материальную оболочку для старого колдуна Ефрема Нехорошева было раз плюнуть. Сказывалась многолетняя практика - астральное тело выскакивало из физического, как смазанное. Зависнув над столом, оно с тоской покосилось на невскрытую бутылку водки и с нетерпеливым видом принялось поджидать Глеба, которому с непривычки приходилось туго. Накатывал страх, имели место эффекты проваливания и скручивания, а также обычный в таких случаях крупноразмашистый тремор.