- Ничего он не мотает, - сказал Портнягин, снова опускаясь на всю ступню и отряхивая ладони от чего-то невидимого. - Энергию призраки сосут из астрала, так что счётчик тут ни при чём. Вы на неё просто внимания не обращайте… Явление безобидное…

- Как же безобидное, если призрак? - Женщина поёжилась.

- А вам какая разница? - удивился Глеб. - Вы-то - человек, а не лампочка… Новую ввернуть не пробовали?

- Да я сюда теперь и подходить боюсь!

- Вот и хорошо. А то на одних лампах разоритесь. Спиральки у них чуткие, нервные, а тут призрак! С перепугу перегорать начнут.

Вахтёрша моргала.

- Так это что ж? - оскорблённо проговорила она, сообразив. - У лампочек, что ли, тоже душа есть?

- А как же! - сказал Портнягин. - Любой электроприбор состоит из физической основы и энергетической сущности. Как и мы с вами. Пока лежит на складе - мёртвая материя. Разные там пробные включения после сборки - не в счёт. Так, вспышки сознания, потом они обычно забываются… - Ученик чародея увлёкся, не замечая, что его добродушные объяснения звучат для собеседницы прямым кощунством. - А подсоединили к сети - всё: побежал ток по проводам, пошли мыслительные процессы, то есть, считай, душа народилась. Предполагают, что электрический контур каждой перегоревшей лампочки, - добавил он как бы по секрету, - витает вокруг патрона девять дней. Незримо, правда. Хотя бывает, что и проявляется. Вот как у вас…

Услышав такое, вахтёрша даже помолодела от возмущения.

- Девять дней? Да вы что, Глеб Кондратьич? Может, ещё скажете, что они потом в рай идут?!

- Н-ну, в рай не в рай… Есть там у них, короче, такой эфирный слой… Но это долго объяснять. Редактор на месте?

- На месте! - бросила женщина и, сильно раздосадованная, вернулась за свой барьер у входа.

Интересно, что бы она сказала, узнав о существовании пятимерно-пространственного Форгаранда - потустороннего обиталища великих творений архитектуры, столь впечатляюще описанного Даниилом Андреевым? Или, скажем, о загробной жизни автомобилей. Или об удивительном рае обувных шнурков, имеющем всего одно измерение. Да им в общем-то больше и не надо, шнуркам…

Помещение редакции «Ведуна» было тесным, как лабиринт, на чём, собственно, сходство и кончалось. Заблудиться в шести пенальчиках, гордо именуемых кабинетами, сами понимаете, затруднительно. Даже апартаменты редактора если и превышали размерами узкий жилой чуланчик в однокомнатке Ефрема Нехорошева, то не намного.

При виде Глеба редактор Ларион Маркелович, представительный, смолоду седовласый мужчина с красивым, но вечно испуганным лицом, встал во весь рост из-за стола и осторожно, чтобы невзначай не ушибиться о мебель, раскинул руки.

- Глеб! - шумно возликовал он. - Ну наконец-то!

- Привет, - сказал Портнягин, прикрывая за собой дверь. - Что у тебя опять стряслось?

Несмотря на солидную разницу в годах, оба вели себя друг с другом как ровесники. Так уж сложилось.

- Чаю? Кофе? Водки?

- Чаю, - вклиниваясь между столом и стулом, сказал Портнягин. - Кофе ты варить не умеешь.

- Да он растворимый!

- Тем более.

От присутствия двух крупных мужчин в помещеньице стало совсем тесно, поэтому чай Маркелыч заваривал скупыми точными движениями и всё равно пару раз угодил локтем в стекло припавшего к стене плоского шкафчика, где хранилась коллекция призовых оберегов.

- «Письмецо в конверте»? - полюбопытствовал Глеб.

- Да, - отрывисто ответил редактор. - Письмецо… - Втиснулся за стол, выдвинул, насколько это было возможно, ящик и достал прихваченные единой скрепкой два тетрадных листочка и конверт - всё лежалое, желтоватое. - Вот, ознакомься…

- «Дорогая редакция! - заранее нахмурясь, прочёл Портнягин. - Пишет Вам Ваша давняя подписчица, домохозяйка Пелагея Чиркуль…»

Ничего из ряда вон выходящего письмо не содержало. Крупными округлыми буквами подписчица извещала о том, что сочинила стихотворение, каковое прилагает отдельно с надеждой на публикацию. Если же редакция сочтёт, что затронутая тема не имеет отношения к оккультизму (предупреждала Пелагея Чиркуль), то это стихотворение только с виду бытовое, а на самом деле мистическое, поскольку под упомянутой в нём темницей надлежит разуметь нашу физическую оболочку, а под узником - астральное тело.

Судя по некоторым особенностям наклона и начертания букв, всё изложенное было оголтелым враньём. Но не более того. Ни магических знаков, ни следов заговора Глебу обнаружить не удалось.

- И что? - с недоумением спросил ученик чародея бережно принимая чашку чая на крохотном картонном поддончике.

- Теперь стишок прочти!

Портнягин освободил от скрепки второй листок.

- «Узник», - несколько озадаченно огласил он. Хмыкнул, пробежал глазами первые строчки. - По-моему, я это уже где-то читал…

- Я - тоже, - мрачно откликнулся редактор.

- Нет, это не ко мне, - решительно сказал Глеб, возвращая бумаги и скрепку. - Это к участковому. Или к психиатру.

Такое впечатление, что Леонид Маркелович был слегка шокирован портнягинской прямотой.

- Глеб! - пристыдил он. - Ты же колдун! Как ты можешь?

- А что я такого сказал?

- Ты что же, хочешь, чтобы мы вернулись во времена воинствующего материализма? - Редактор был не на шутку взволнован. - Чтобы снова невинных людей огульно обвиняли в литературном воровстве? Высмеивали всенародно, издевались, к позорному столбу ставили…

- Так если воруют…

Маркелыч поник, вздохнул судорожно.

- А вдруг нет? - спросил он с тоской. - Вдруг надиктовал он ей? Из некромира, а?.. Были же случаи: вселится в человека дух Бунина… или Ахматовой… Ты же колдун, Глеб! - беспомощно повторил он. - Стало быть, должен понимать, что временное подселение души - никакая не выдумка!

- Ну, публикуй тогда…

- Щаз! - огрызнулся редактор. - Представляю, как это будет выглядеть! «Узник». Стихотворение Пелагеи Чиркуль…

- Тогда не публикуй…

- Хорошо тебе! - жёлчно позавидовал Маркелыч. - А мне как прикажешь быть? Стоит только произнести слово «плагиат» - такое начнётся! Прикинь: редактор оккультной газеты, отрицающий возможность инкарнации…

- Маркелыч! - с ухмылкой перебил ученик чародея. - Ты кому зубы заговариваешь? Придумал - инкарнация! Тогда бы от письма знаешь какой аурой разило? А не разит… Ну я тебе говорю: никто в твою Пелагею не вселялся!

- А как докажешь? - глухо сказал осунувшийся от переживаний редактор. - Мало ли что вокруг письма ауры нет! Значит, вокруг черновика была… А черновик наверняка уже выброшен! Ищи-свищи… Мы же мистики, Глеб! - с душераздирающей проникновенностью напомнил он. - Ну не можем мы вот так… грубо, бездуховно… Не имеем права! Подписчиков растеряем! И так уже вон на ладан дышим…

Портнягин прыснул.

- Ты знаешь что? - предложил он. - Ты стишок тисни, а фамилию автора поставь настоящую…

- Тогда уж давай всего Крылова с Державиным печатать! - вспылил редактор. - Из номера в номер…

- Хитрый ты мужик, Маркелыч, - проницательно заметил Глеб, прихлёбывая чаёк. - Чего ты от меня хочешь-то?

Редактор скроил виноватую мину, что совершенно не шло к его мужественному благородно-седовласому облику.

- Пригрозил бы ты ей, а? Из астрала…

Портнягин усмехнулся.

- С этого бы и начинал, - сказал он. - Ладно. Попробую.

Старый колдун Ефрем Нехорошев сидел на табурете и кормил учёную хыку. Ну и натаскивал заодно. Создав шарообразную мыслеформу «за кандидата агитировать пришли», чародей направлял её в сторону койки, но, как только из бездонных подкроватных глубин раздавалось нетерпеливое алчное поскуливание, менял установку - и лакомый пузырь положительной энергии, игриво пританцовывая, отлетал на безопасное расстояние. Хыка сплошь и рядом оказывалась проворнее: следовал неуловимый бросок из-под кровати - и мыслеформа исчезала, не успев сманеврировать. Серо-белый кот Калиостро, равнодушный к подобным забавам, как всегда, дрых на мониторе, подложив заднюю лапу под голову. Куда он при этом девал три остальные - неясно.