Всю долгую дорогу до дома Вэнсов я слушаю, как она дышит.

Легонько трясу ее за плечо, чтобы разбудить.

– Тесса, приехали.

Ее глаза мгновенно открываются, и она, часто моргая, пытается понять, где мы.

– Уже так поздно? – спрашивает она, бросив взгляд на часы на приборной панели.

– Пробки, – объясняю я.

На самом деле я бесцельно ездил, пытаясь понять, что ее так привлекает в этом городе. Безрезультатно. Я не разглядел в морозном воздухе ничего особенного. Только пробки. И разводной мост, который их создает. Единственное, что имело значение, это девушка, спавшая на соседнем сиденье. Несмотря на все сияющие на горизонте здания, без нее этот город не стоил и выеденного яйца.

– Я все равно чувствую себя уставшей… Наверное, слишком много съела.

Она устало улыбается и отталкивает меня, когда я предлагаю отнести ее в комнату. Она машинально, словно зомби, проходит по дому Вэнсов и снова засыпает, едва ее голова касается подушки. Осторожно раздеваю ее, накрываю одеялом и кладу рядом свою футболку в надежде, что она наденет ее, когда проснется.

Любуюсь ею. Ее руки обвили мою, как будто это не твердая рука, а мягкая подушка. Ей, должно быть, неудобно, но она уснула, держась за меня так, будто боится, что я исчезну. И я думаю, что если не буду косячить на неделе, то, может, каждые выходные буду получать подобную награду. И это поможет мне продержаться до момента, когда она поймет, как самоотверженно я готов меняться ради нее.

– Ты еще долго собираешься мне названивать? – рычу я в трубку.

Телефон звонил всю ночь и все утро, а на дисплее высвечивалось имя моей матери. Тесса каждый раз просыпалась и будила меня. В последний раз я поставил телефон в беззвучный режим.

– Нужно было сразу ответить! Я должна поговорить с тобой о важных вещах, – спокойно объясняет она.

А я не могу припомнить, когда я в последний раз с ней разговаривал.

– Тогда к делу, – бурчу я и машинально тянусь к выключателю.

Света от маленькой лампы слишком много для столь раннего часа, и я снова щелкаю выключателем. Комната погружается в темноту.

– Ладно, давай… – Она делает глубокий вдох. – Мы с Майком собираемся пожениться, – визжит она в трубку, и я отвожу телефон от уха, чтобы не оглохнуть.

– Ну и?.. – интересуюсь я, ожидая продолжения.

– Ты разве не удивлен? – спрашивает она, явно обескураженная такой реакцией.

– Он говорил, что собирается сделать предложение. И понятное дело, ты согласилась. Чему тут удивляться?

– Он говорил тебе?

– Дааа, – отвечаю я, разглядывая прямоугольные очертания картины, висящей на стене.

– Ну и что ты об этом думаешь?

– А это имеет значение? – спрашиваю я.

– Конечно, имеет, Хардин, – вздыхает мама, а я сажусь поудобнее на кровати.

Тесса ворочается во сне и прикасается ко мне.

– Мне абсолютно все равно. Я был немного удивлен. Но, по большому счету, какое мне дело до твоего замужества? – шепчу я, обнимая ногами гладкие ноги Тессы.

– Я не прошу у тебя разрешения. Я просто хочу знать, что ты об этом думаешь, чтобы объяснить причину своего звонка.

– Я не против. Теперь скажи мне, в чем дело.

– Как ты знаешь, Майк считает, что было бы неплохо продать дом.

– И?

– Ну, он продан. Новые владельцы въедут в него в следующем месяце, после свадьбы.

– В следующем месяце? – Я тру виски указательными пальцами. Не надо было брать трубку с утра пораньше.

– Сначала мы хотели подождать до следующего года, но мы ведь не молодеем, и поскольку сын Майка как раз отправляется в университет, мы посчитали, что более удачного времени не будет. Через несколько месяцев потеплеет, но мы не хотим ждать. Будет прохладно, но не невыносимо. Ты ведь приедешь, правда? И привезешь Тессу?

– Так свадьба через месяц или через две недели? – Мозг отказывается работать в такую рань.

– Две недели! – ликует она.

– Я не думаю, что смогу…

Замолкаю на полуслове. Не то чтобы я не хотел принимать участие в этом радостном празднике взаимной любви и все такое прочее, но у меня нет желания тащиться в Англию. И я знаю, что Тесса тоже не захочет, особенно учитывая характер наших нынешних отношений.

– Но почему? Я сама ее попрошу, если…

– Нет, не стоит, – перебиваю я ее. И понимая, что это прозвучало довольно грубо, добавляю: – У нее даже нет паспорта.

А что, вполне правдоподобная отговорка.

– Она вполне может успеть получить его за две недели.

Я вздыхаю.

– Не знаю, мам, дай мне немного времени подумать об этом. Черт, сейчас семь утра, – ворчу я и отключаюсь.

И понимаю, что даже ее не поздравил. Блин. Ну, думаю, она от меня этого и не ждала.

Слышу, как внизу кто-то роется в шкафах. С головой залезаю под толстое одеяло, чтобы не слышать, как хлопают дверцы и пронзительно пищит посудомоечная машина, но звуки не исчезают. Какофония не затихает, но в конце концов я все равно засыпаю.

На часах чуть больше восьми; из гостиной я вижу, что Тесса, полностью одетая, завтракает на кухне с Кимберли.

Черт, уже понедельник. Ей нужно на работу, а мне – ехать обратно в колледж. Сегодня я уже не успею на занятия, ну и плевать. Меньше чем через два месяца я получу диплом.

– Ты не собираешься его будить? – спрашивает Кимберли, как раз когда я вхожу.

– Я встал, – отвечаю я, все еще полусонный.

Этой ночью я спал лучше, чем всю предыдущую неделю. А в мою первую ночь здесь мы почти не спали.

– Привет! – Тесса улыбается, освещая комнату.

Кимберли тихо соскальзывает с высокого табурета и оставляет нас одних.

Она меня больше не раздражает, и это новый рекорд.

– Ты давно встала? – спрашиваю я Тессу.

– Два часа назад. Кристиан сказал, я могу на часок опоздать и дождаться, пока ты проснешься.

– Нужно было разбудить меня раньше.

Мои глаза жадно скользят по ее телу. Темно-красную блузу на пуговицах она заправила в черную юбку-карандаш, которая так обтягивает ее бедра, что мне хочется задрать ее, чтобы увидеть трусики, наверняка кружевные, и взять ее прямо сейчас, прямо здесь…

Она возвращает меня к действительности.

– Что?

Я слышу, как закрывается входная дверь, и понимаю, что мы наконец остались одни в огромном доме.

– Ничего, – отвечаю я и иду к полупустому кофейнику. – Я-то думал, у них нормальная кофемашина, у богатых ублюдков.

Тесса смеется над моим замечанием.

– К счастью, нет. Ненавижу такие вещи.

Она ставит локти на кухонный островок, и ее волосы струятся, обрамляя лицо.

– Я тоже.

Оглядываю просторную кухню и останавливаю взгляд на груди Тессы.

– Во сколько тебе нужно уходить? – спрашиваю я.

Она скрещивает руки на груди, мешая обзору.

– Через двадцать минут.

– Черт, – вздыхаю я, и мы одновременно подносим к губам кофейные чашки. – Тебе надо было разбудить меня раньше. Скажи Вэнсу, что задержишься.

– Нет! – Она дует на парящий кофе.

– Да!

– Нет! – твердо она повторяет. – Я не могу использовать близкие отношения с ним в личных целях.

Меня раздражает, какие слова она подбирает.

– Это не «близкие отношения». Ты живешь здесь, потому что дружишь с Кимберли и в первую очередь потому, что я представил тебя Вэнсу, – напоминаю я, прекрасно понимая, как ее бесит эта тема.

Она театрально закатывает свои серо-голубые глаза и пересекает комнату. Когда она проходит мимо меня, каблуки стучат по дорогому паркету особенно громко. Я ловлю ее за локоть и прерываю театральный уход.

Притягиваю к себе и прижимаюсь губами к ее шее.

– Куда это ты собралась?

– В комнату за сумкой, – отвечает она.

Но то, как поднимается и опускается ее грудь, противоречит холодному тону и бесстрастному взгляду.

– Скажи ему, что задержишься, – упрашиваю я, легко касаясь кожи ниже шеи.

Она пытается казаться равнодушной, но я-то знаю, что это не так. Я знаю ее тело лучше, чем она сама.