– Я знаю, что тебе оно не требуется. Я просто хочу со всем разобраться. Как ее отцу, мне следовало бы хорошенько избить тебя.

– Конечно, – соглашаюсь я, не желая в очередной раз напоминать, что он не был отцом более чем девять лет.

– Кэрол в молодости была во многом похожа на Тессу, – говорит Ричард, следуя за мной на кухню.

– Нет, не была, – уверенно возражаю я.

Не может быть, чтобы они хоть в чем-то были похожи. Раньше я думал, что Тесса похожа на свою мать, но теперь, когда я узнал ее получше, уверен в обратном.

– Это так. Возможно, она не была так мила, как Тесса, но она не всегда была такой…

– Сукой? – договариваю я за него.

Ричард оглядывается на темный коридор, будто боится, что его бывшая жена выскочит оттуда и снова надает ему тумаков. По правде говоря, я бы на это посмотрел…

– Она всегда улыбалась… Все мужчины ее хотели, но она была только моей, – улыбается он воспоминаниям.

– Ладно… что дальше? – Не понимаю, к чему он клонит.

– В ней было так много сострадания, амбиций. Ее родители ненавидели меня, ненавидели по-настоящему. Они хотели, чтобы Кэрол вышла замуж за адвоката или брокера – да за кого угодно, но только не за меня. Я тоже их ненавидел, царствие им небесное.

Ричард бросает взгляд на потолок.

– Очевидно, вам не следовало жениться, – говорю я.

– Мы не были женаты, – грустно заявляет он.

Что? Тесса говорила мне, что они были в браке.

– Тесса не знает. Никто не знает. Мы никогда не были женаты официально. У нас была свадьба, правда, скорее для родителей. Я не хотел жениться.

– Почему?

– Потому что я всегда знал, что брак – это не мое, – говорит Ричард, почесывая затылок. – Так я думал. Мы вели себя, как будто были женаты. Она взяла мою фамилию.

Задумываюсь, как бы Тесса почувствовала себя, узнав об этом.

– Постепенно Кэрол устала от моего поведения. Мы грызлись, как кошка с собакой, и, скажу я тебе, эта женщина яростно боролась, но я победил. Но как только она перестала со мной ругаться, я знал, что все было кончено. Год за годом ее любовь ко мне угасала все больше. Они с Тессой ждали меня по вечерам. Я приходил с работы, жаловался на пригоревшую лазанью или даже засыпал, не успев поужинать. Затем мы снова ругались.

Я представляю себе маленькую Тессу, переживающую все это. Мне хочется схватить Ричарда и задушить его.

– Я не хочу больше слушать, – угрюмо говорю я.

– Хорошо. – Я вижу, он стыдится. – Я лишь хотел тебе сказать, что Кэрол не всегда была такая. Это сделал я. Я сделал ее озлобленной, угрюмой женщиной. Я надеюсь, ты не хочешь, чтобы история повторилась.

Мы с мамой сидим в полном молчании. Она заправляет светлый локон за ухо; она само спокойствие и сдержанность – в отличие от меня.

– Почему ты позволила отцу прийти сюда? После всего, что произошло, через столько лет. Я понимаю, ты захотела его увидеть после того, как вы столкнулись на улице, но чтобы он приехал?

– Я не разрешала ему здесь остаться, потому что сама здесь больше не живу. Хардин позволил ему просто по доброте душевной, а ты швырнула ему в лицо все благие намерения.

Я даже не пытаюсь скрыть отвращение к ее поведению. Моя мать, да и все остальные никогда не примут Хардина и никогда не поймут, почему я с ним. Да и мне это не нужно, их мнение волнует меня меньше всего.

– Он позвонил тебе, потому что думал, что ты будешь здесь со мной, – вздыхаю я, судорожно соображая, куда лучше повернуть разговор, прежде чем в свойственной ей манере мать добьется моего молчаливого согласия.

– Почему ты его защищаешь после того, как он с тобой поступил? Он причинил тебе столько боли, Тереза!

– Потому что он этого заслуживает, мама!

– Но…

– Он этого заслуживает, и я не собираюсь это обсуждать. Я тебе уже говорила: если ты не можешь его принять, я не буду с тобой общаться. Мы одно целое, нравится тебе это или нет.

– Я так же раньше думала про твоего отца.

Едва сдерживаю раздражение, когда она наклоняется поправить мои волосы.

– Хардин не такой, как отец, просто прими это.

– Ну да, ну да, конечно. Он такой. – Она кривит в усмешке накрашенные губы. – Он многим похож на твоего отца.

– Если ты собираешься продолжать в том же духе, тебе лучше уйти.

– Успокойся. – Она снова поправляет мне волосы. Двойственное чувство: покровительственный родительский жест и в то же время приятные детские воспоминания. – Я хочу тебе кое-что рассказать.

Прикидываюсь внимательным слушателем, хотя настроена скептически. Она никогда не рассказывала об отце, когда я была маленькой, – что ж, интересно послушать.

– Послушай, ничто не может повлиять на мое отношение к Хардину, – предупреждаю ее.

Уголки ее губ приподнимаются в усмешке.

– Твой отец и я никогда не были женаты.

– Что?!

В изумлении сажусь по-турецки прямо на кровати. Что она имеет в виду, когда говорит, что они никогда не были женаты? Еще как были! А как же фотографии? Мамино красивое кружевное платье, слегка округлившийся живот, плохо скроенный костюм отца, который всегда сидел на нем, как мешок из-под картошки. Я всегда любила разглядывать эти фото, восхищаясь зардевшимся счастливым лицом матери, когда отец смотрел на нее так, будто никого в мире больше не существовало. Однажды она увидела, как я в очередной раз листаю свадебный альбом, и спрятала фотографии. Больше я их никогда не видела.

– Да, это правда, – вздыхает она. Ее руки дрожат, видимо, говорить об этом нелегко, даже унизительно. – Да, у нас была свадьба, но твой отец не хотел жениться. Я об этом знала. И я прекрасно понимала, что он гораздо раньше бросил бы меня, если бы я не была беременна тобой. На свадьбе настаивали твои бабушка с дедом. Ты же понимаешь, что мы не ладили с твоим отцом, не могли спокойно прожить ни одного дня. Сначала было интересно, даже захватывающе, но потом… – Ее глаза потускнели от воспоминаний. – Это была игра в одни ворота. Годы шли, я молилась и надеялась, что он изменится. Ради тебя. Что когда-нибудь, ради меня, он придет домой трезвый, с букетом роз, а с не запахом перегара…

Она откидывается назад, скрестив руки на груди. На ее запястье звякает слишком дорогой для нее стильный браслет.

Неожиданное признание матери выбило меня из колеи. Она никогда не разговаривала со мной на такие темы, особенно об отце. Во мне внезапно просыпаются сочувствие и жалость к этой холодной женщине, и глаза начинают предательски блестеть.

– Прекрати, – холодно говорит она. – Каждая женщина надеется, что изменит своего мужчину, но зря. Я не хочу, чтобы ты повторила мои ошибки, только и всего. Я хочу для тебя большего, лучшего. Я воспитывала тебя так, чтобы ты уехала из этого захолустья и чего-то добилась, выстроила жизнь по-другому.

К горлу подступает тошнота.

– Я не… – пытаюсь защититься я.

Мать жестом прерывает мой лепет, и я замолкаю.

– Тереза, бывали и хорошие времена, твой отец был веселым и обаятельным мужчиной, – улыбается она – Он пытался стать тем, кого я хотела в нем видеть, но его истинная натура взяла верх, я и наша семейная жизнь стали раздражать его, он стал пить и уже не был прежним. Я знаю, ты помнишь.

Ее голос дрожит, и глаза наполняются слезами, я чувствую ее ранимость и уязвимость, но это быстро проходит. Мама никогда не показывала свою слабость.

Я снова на грани истерики, как бесят оправдания вроде «я просто с лестницы упал, потому и фингал под глазом». Снова гложет ужасное чувство, что меня разрывает на куски изнутри.

– Ты можешь посмотреть мне в глаза и честно ответить: у тебя есть будущее с Хардином? – заглядывает она мне в глаза.

Я не могу ответить. Я знаю, что я хочу с ним быть, но не знаю, хочет ли он.

– Я не всегда была такой, Тереза. – Она подушечками пальцев вытирает слезы. – Я любила жизнь, думала о будущем, а сейчас посмотри на меня. Ты думаешь, что я монстр, который пытается защитить тебя от судьбы, но я просто хочу уберечь тебя от повторения моих ошибок. Я не хочу для тебя такой жизни…