Протягиваю к ней руки, и она кладет голову мне на грудь. Мне хочется рассказать ей, как я ценю то, как хорошо она справилась со всей этой ситуацией с Натали, но не могу подобрать слов. Думаю, она и так это понимает: она должна понимать, как я боялся, что мы поссоримся.

Через несколько минут она уже спит, прижавшись ко мне, а я глажу ее по волосам, и слова сами срываются с моих губ:

– Ты для меня все, милая.

Просыпаюсь весь в поту. Тесса по-прежнему лежит, прижавшись ко мне. В душной комнате нечем дышать. В доме слишком жарко. Мама, должно быть, включила это чертово отопление. Сейчас же весна, в этом уже нет необходимости. Прежде чем спуститься вниз и проверить термостат, я поднимаю обнимающую меня руку Тессы и убираю с ее лица мокрые от пота волосы.

Не вполне проснувшись, иду на кухню, но замираю на пороге, увидев, что там творится. Я протираю глаза и моргаю, не веря своим глазам.

Но ничего не пропадает… они остаются на кухне, сколько бы я ни тер глаза.

Мама сидит на столе с раздвинутыми ногами. Перед ней стоит мужчина, положивший руки ей на талию. Она запустила руки в его светлые волосы. Он целует ее, или она его, не знаю. Зато я точно знаю, что этот мужчина – не Майк.

Это гребаный Кристиан Вэнс.

Что происходит? Это один из немногих случаев, когда мне нечего сказать. Мама убирает руку с головы Вэнса и кладет ему на лицо, они продолжают целоваться.

Должно быть, я издал какой-то шум, наверное, громко выдохнул, не знаю. Мама открывает глаза и тут же отталкивает Вэнса. Он мгновенно поворачивается ко мне с широко раскрытыми глазами и отходит от стола. Как они могли не услышать, как я спускался по лестнице? Что он делает в этой кухне?

Какого черта происходит?

– Хардин! – вскрикивает мама тонким от ужаса голосом, спрыгивая со стола.

– Хардин, я могу… – начинает Вэнс.

Я поднимаю руку, останавливая их, пытаюсь переварить все, что я только что увидел.

– Как… – начинаю я, с трудом подыскивая слова. – Как?.. – повторяю я, отступая назад.

Мне нужно уйти, но сначала надо выяснить.

Я попеременно смотрю на них, пытаясь понять, как люди, которых, как я думал, я знаю, могли так поступить. Но у меня ничего не выходит, настолько это бессмысленно.

Я разворачиваюсь к лестнице, а мама делает шаг ко мне.

– Это не то… – начинает она.

По мере того как отхожу от шока, с облегчением чувствую знакомое нарастающее раздражение. Минуту назад я был растерян, но теперь прихожу в себя. Я могу справиться со злостью, это мне не в новинку: стоять же в потрясении и недоуменно молчать мне не нравится.

Разворачиваюсь и иду обратно к ним. Мама делает шаг назад, а Вэнс, наоборот, выходит вперед, загораживая ее. Что происходит?

– Да что за херня, ты с ума сошла? – кричу я, не обращая внимания, что на ее глазах выступают слезы. – Ты завтра выходишь замуж! А ты, – перевожу взгляд на своего бывшего начальника, – ты обручен, но собирался заняться сексом с моей мамой на кухонном столе!

Я опускаю руку и бью по и без того шаткому столу. Мне нравится, как дерево трещит от удара, и мне хочется повторить.

– Хардин! – кричит мама.

– Нечего на меня орать! – Я почти кричу. Наверху слышится топот – значит, мы разбудили Тессу. Она наверняка меня ищет.

– Не разговаривай так с матерью, – негромко, но угрожающе говорит Вэнс.

– Не указывай мне! Ты никто! Кто ты такой?

Я сжимаю кулаки. Нервы мои на пределе, я вот-вот взорвусь.

– Я… – начинает он, но мама кладет руку ему на плечо и тянет назад.

– Не надо, Кристиан, – просит она.

– Хардин? – доносится с лестницы голос Тессы, и через несколько секунд она входит на кухню.

Она оглядывает комнату, смотрит на нежданного гостя, переводит взгляд на меня и встает рядом.

– Все в порядке? – едва слышно спрашивает она, беря меня за руку.

– Просто прекрасно! – Я вырываю руку и вытягиваю ее перед собой. – Только тебе, может, придется рассказать своей подружке Кимберли, что ее жених целовался тут с моей мамой.

При этих словах Тесса широко раскрывает глаза, но ничего не говорит. Я бы предпочел, чтобы она осталась наверху, но, будь я на ее месте, я бы тоже спустился.

– Где там остановилась Кимберли? Не в отеле ли неподалеку отсюда, вместе с твоим сыном? – саркастически спрашиваю я Вэнса.

Мне не нравится Кимберли, она шумная и неприятная в общении, но она любит Вэнса, и я был уверен, что и он ее любит. Похоже, я ошибался. Ему наплевать на нее и предстоящую свадьбу. В противном случае всего этого сейчас не происходило бы.

– Хардин, нам всем необходимо успокоиться.

Мама пытается разрядить обстановку. Она убирает руку с плеча Вэнса.

– Успокоиться? – переспрашиваю я. Невероятно. – Тебе завтра замуж выходить, а ты тут посреди ночи ведешь себя как проститутка.

Как только я произношу это, Вэнс бросается на меня, и я падаю, ударившись головой о кафельный пол кухни. Он прижимает меня к полу.

– Кристиан! – кричит мама.

Он прижал меня весом своего тела, но я выворачиваю руки. Получив удар в нос, я прихожу в бешенство, и на мои глаза спускается красная пелена.

Я что, сплю? Надеюсь, мне это снится… этого не может быть.

Кристиан бьет Хардина. Когда его кулак влетает в нос Хардина, раздается ужасный звук. От него болят уши и сжимается сердце. Хардин в ответ бьет в челюсть, но Кристиану удается вывернуться.

Хардин тут же откатывается в сторону и толкает Кристиана плечом, тот падает на пол. Не знаю, как много ударов они наносят друг другу, и уже не понимаю, кто побеждает.

– Останови их! – кричу я Триш.

Я хочу вмешаться, потому что знаю, что, как только Хардин увидит меня, он тут же остановится, но мне страшно. Если он окажется слишком зол, чтобы контролировать себя, и случайно меня заденет, то потом места себе не найдет от чувства вины.

– Хардин!

Триш хватает Хардина за плечо, пытаясь остановить его, но ни он, ни Кристиан ее не замечают.

Тут распахивается дверь, и появляется растерянный Майк. О боже!

– Триш? Что прои…

Он моргает из-за толстых стекол очков и тут же понимает, что происходит.

В следующее мгновение он присоединяется к драке, подходит к Хардину сзади и хватает его за руки. Поскольку Майк достаточно силен, он легко поднимает Хардина и прижимает к стене. Кристиан вскакивает, и Триш отталкивает его в другую сторону. Хардина трясет, он так тяжело дышит, что мне кажется, что он повредит себе легкие. Я подбегаю к нему, не зная, что мне делать. Я просто хочу подойти к нему поближе.

– Что здесь происходит? – сердито спрашивает Майк.

Все случилось так быстро: ужас в карих глазах Триш, злое, все в синяках, лицо Кристиана, кровоточащий нос Хардина… Это какой-то кошмар.

– Их спроси! – кричит Хардин, и ему на грудь падают капельки крови.

Он тычет пальцем в перепуганную Триш и взбешенного Кристиана.

– Хардин, – спокойно прошу я. – Пошли наверх.

Я хочу взять его за руку, стараюсь успокоить. Меня трясет, по щекам текут горячие слезы, но сейчас не время думать о себе.

– Нет! – Он отстраняется от меня. – Расскажи ему! Расскажи, чем вы занимались!

Хардин вновь пытается наброситься на Кристиана, но Майк тут же вклинивается между ними. Я на секунду зажмуриваюсь, надеясь, что Хардин не станет драться и с ним.

Я вновь – в своей комнате в общежитии, по обе стороны от меня стоят Хардин и Ной, и Хардин заставляет меня признаться парню, с которым я встречалась половину своей жизни, в том, что я ему изменила. Выражение лица Ноя в тот момент не идет ни в какое сравнение с выражением лица мужчины, на которого я смотрю сейчас. На лице Майка – смесь осознания, смущения и страдания.

– Хардин, пожалуйста, не делай этого. Хардин, – повторяю я, умоляя его не ставить Майка в неловкое положение.