Хардин смотрит на меня налитыми кровью глазами, руки его трясутся, я вижу, что он вот-вот взорвется.

– Давай, Тесса, скажи, что ты бросаешь меня, а еще лучше ничего не говори. Просто бери свое шмотье и убирайся.

– Хватит пытаться держать себя в руках, – говорю я ему сердито, но внутренне сжимаясь.

– Ты пытаешься сохранить наши отношения, но на самом деле ты не хочешь этого! Если ты хочешь показать мне, что ты действительно чувствуешь… Хотя ты ничего не знаешь о том, что я чувствую! Убирайся!

Его голос срывается. Больше всего мне сейчас хочется обнять его и сказать, что я никогда его не покину. Но я не могу.

– Все, что тебе нужно сделать, это всего лишь сказать мне. Пожалуйста, Хардин, скажи мне, что ты попробуешь еще раз, – прошу я.

Я не знаю, что делать; не хочу уходить от него, хотя понимаю, что это рано или поздно случится. Он стоит рядом, всего в нескольких метрах от меня, но я вижу, что он отдаляется. Тот Хардин, которого я знала, медленно исчезает в темноте. Человек, которого я люблю, становится все дальше и дальше. Когда он в конце концов отводит глаза и скрещивает руки на груди, я понимаю, что он исчез, я его потеряла.

– Я не хочу больше пробовать. Я тот, кто я есть, и если тебе этого недостаточно, то ты знаешь, где дверь.

– И это то, чего ты хочешь? Ты даже не хочешь попытаться? Если сейчас я уйду, то навсегда. Я знаю, что ты мне не веришь, потому что я всегда так говорю, но это правда. Скажи мне только, что ты так поступаешь, потому что боишься переезжать со мной в Сиэтл.

Глядя сквозь меня, он отвечает:

– Уверен, ты найдешь, где перекантоваться до понедельника.

Когда я не отвечаю, он поворачивается на каблуках и выходит из комнаты. Застываю на месте, пораженная тем, что он не вернулся, чтобы продолжить скандал. Проходит несколько минут, прежде чем я, наконец взяв себя в руки после такого удара, пакую чемоданы.

Мой рот продолжает извергать все это дерьмо, и хотя мозг этого не хочет, я не могу себя контролировать. Конечно же, я не хочу, чтобы она уходила. Я хочу держать ее в объятиях и целовать ее волосы. Я хочу сказать, что не могу без нее, что я изменюсь и буду любить до самой смерти, но вместо этого выхожу из комнаты и оставляю ее там одну. Я слышу, как она чем-то шуршит в спальне. Нужно пойти и остановить ее сборы, но, с другой стороны, – с какой стати? Все равно в понедельник она уезжает, так что может уйти и сейчас. Я до сих пор поражен, что она предложила мне попытаться продолжить наши отношения на расстоянии. Ничего не получится: она будет в часах езды от меня, мы будем перезваниваться один-два раза в день, но спать в разных постелях. Я этого не вынесу. По крайней мере, если наши отношения прекратятся, я не буду чувствовать вину, напиваясь и делая что в голову взбредет… Впрочем, кого я обманываю: я не хочу ничего делать без нее, я предпочел бы сидеть на диване и пересматривать вместе с ней «Друзей», чем одну минуту провести одному.

Несколько мгновений спустя Тесса появляется в коридоре с двумя чемоданами. Ее сумка перекинута через плечо, а лицо очень бледно.

– Кажется, я все забрала, кроме нескольких книг, но я куплю новые, – говорит она тихим, дрожащим голосом.

Вот он! Момент, которого я боялся с того дня, как встретился с ней. Она от меня уходит, а я стою и не делаю абсолютно ничего, чтобы ее остановить. Да я и не смог бы; она всегда стремилась к чему-то большему, чем просто быть со мной. Быть с кем-то лучшим, чем я. Я знал это с самого начала, но надеялся как-то этого избежать.

Вместо этого я говорю:

– О’кей.

– О’кей, – с трудом произносит она и ссутуливается.

Когда она подходит к двери и поднимает руку, чтобы снять ключ с крючка, ее сумка соскальзывает с плеча. Не знаю, что со мной; я должен остановить ее или помочь, но я не могу. Тесса оглядывается на меня.

– Ну, вот и все. Все ссоры, слезы, любовь, смех – все в прошлом, – тихо говорит она.

В ее словах нет и тени гнева, они пусты… и безразличны.

Я киваю, не в состоянии ответить. Если бы я что-либо произнес, расставание стало бы в сотню раз тяжелей, я знаю.

Она качает головой и открывает дверь и придерживает ее ногой, чтобы перетащить через порог чемоданы. Затем, уже с той стороны, она смотрит на меня и еле слышно произносит:

– Я буду любить тебя вечно. Надеюсь, ты это знаешь.

Перестань, Тесса! Пожалуйста!

– Надеюсь, кто-нибудь полюбит тебя так же сильно, как я.

– Тсс! – тихо говорю я.

Я не могу это слышать.

– Ты не всегда будешь один. Я сказала так, но если бы ты немного постарался и научился бы контролировать свой гнев, то мог бы кого-то найти.

Я проглатываю комок в горле и делаю шаг к двери.

– Уходи. Просто уходи, – говорю я и захлопываю дверь перед ее лицом.

Даже через толстое дерево слышу ее тяжелый вздох. Я только что захлопнул перед ней дверь; что я наделал? Меня пронзает боль, и я начинаю страдать. Я контролировал себя достаточно долго, до тех пор, пока она не ушла. Хватаю себя за волосы, падаю на колени на бетонный пол. Я просто не знаю, как с собой справиться. Я самый главный неудачник в мире, и я ничего не могу с этим поделать. Казалось бы, так просто: поехать с ней в Сиэтл и жить долго и счастливо, но ни хрена это не просто! Там все будет по-другому. Она будет поглощена стажировкой и новым университетом; у нее появятся новые друзья, новые впечатления, и она про меня забудет. Я ей больше не буду нужен. Я вытираю слезы, выступившие у меня на глазах.

Что? Я впервые осознал, какой я эгоист. «Появятся новые друзья»? А что плохого в том, что она заведет новых друзей и у нее будут новые впечатления? Я был бы там, рядом с ней, и тоже разделял бы их. Зачем мне ездить в такую даль, когда я могу быть там с ней вместе? Это была бы возможность доказать, что я могу стать тем, каким она хочет меня видеть. Вот и все, о чем она просила, а я не смог ей этого дать. Если я позвоню ей прямо сейчас, она развернет машину, а я смогу упаковать свое барахло, и мы уедем куда-нибудь, заживем в Сиэтле.

Нет, она не развернется. Она дала мне шанс ее остановить, но я им не воспользовался. Она даже пыталась поддержать меня, когда я смотрел, как у меня на глазах умирает последняя надежда. Мне нужно было ее утешить, но вместо этого я захлопнул перед ней дверь.

«Ты не всегда будешь одинок», – сказала она. Это неправда. Я буду одинок, а вот она нет. Она найдет кого-то, кто будет любить ее так, как не смог я. Но больше, чем я, эту девушку не сможет любить никто; но, возможно, кто-то сумеет дать ей шанс почувствовать себя любимой и покажет, что значит любящий человек рядом, несмотря на все ссоры и размолвки. Такой она была для меня всегда.

Она этого заслуживает. От мысли, что она получит то, чего заслуживает, с кем-то другим, у меня перехватывает дыхание, но так и должно быть. Мне давно нужно было позволить ей уйти, а не запускать в нее свои когти все глубже, заставляя тратить время на меня.

Я раскалываюсь на две части. Половина меня знает, что она вернется ко мне, вечером или, может быть, завтра, и простит, но другая половина понимает, что она окончательно оставила попытки меня удержать.

Через какое-то время поднимаюсь с пола и, шатаясь, иду в спальню. Вхожу, и ноги у меня подкашиваются. Браслет, который я ей купил, надетый на свернутый в трубку листок бумаги, лежит рядом с ее электронной книжкой и томиком «Грозового перевала». Поднимаю браслет, бессмысленно верчу значок бесконечности из двух сердец в пальцах и смотрю на аналогичную татуировку у меня на запястье. Почему она его оставила? Это был мой подарок, когда я был в отчаянии, пытаясь показать свою любовь. Мне нужны были ее любовь и прощение, и она дала их мне. К моему ужасу, листок в браслете – это письмо, которое я ей написал. Я разворачиваю и перечитываю его. Моя грудь медленно разрывается пополам, и то, что внутри, падает на жесткий пол. Воспоминания затапливают измученный мозг: первый раз, когда я сказал ей, что люблю ее, а затем отказался от своих слов; свидание с блондинкой, которой я пытался заменить ее; то, как я себя чувствовал, когда увидел, что она, прочитавшая мое письмо, стоит в дверях.