Похлопав себя по щекам, я свесила ножки и, уже легко перепрыгнув на нижнюю ветку, продолжила спуск. На последней ветке я немного задержалась, придумывая, как мне безопаснее спуститься. Решив сначала зацепиться хвостом и, как обезьянка, повиснуть на нем, я, подумав, что оторву себе хвост, быстро передумала. И поступила так, как сделал бы нормальный человек — крепко ухватившись ногами и руками, повисла на ветке, опустила вниз ноги и хвост, и, затаив дыхание, сиганула вниз.

Было всё равно больно так приземлиться, я даже рухнула на колени, но ничего себе я при этом не оторвала, не поломала, и благо под деревом росла густая и мягкая трава.

Не став тратить время зря, я развязала платье и пошла в сторону заранее примеченного убежища — углубления под стволом огромного поваленного и поросшего мхом дерева. Однако забираться пока внутрь не спешила. Это могло быть логовом какого–то животного. Так что я сначала сунула туда свой нос, принюхалась, но ничего, кроме запаха прелой листвы и травы, не учуяв, уже спокойно забралась внутрь этого небольшого укрытия.

Залезать глубоко я не стала — мне нужен был яркий свет. И, открыв «карман», я быстро, согласно заранее намеченного списка, начала выгребать из него нужные вещи и продукты, выкидывая их прямо на траву. Когда кучка уже стала приличного размера, закрыла «карман» и, присев рядом с ней, вдруг закручинилась.

Как бы я не хорохорилась всё это время — было страшно. Ведь впереди меня ждала абсолютная неизвестность. Причем в чужом мире. Я даже не знаю, сколько мне дано прожить в облике разумного существа, насколько хватит магии, чтобы поддержать мой разум…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Закрыв глаза, подтянув колени к груди, я уткнулась в них носом и поежилась от страха, который волной, я бы даже сказала, снежной лавиной, пронесся по всему моему телу. Но, отрешившись от переживаний, чтобы не впасть в истерику, внезапно поняла, что меня что–то в моей одежде сильно смущает. Ткань как–то совсем по–другому стала ощущаться, а ещё сильно кое–где поддувало.

Приоткрыв один глаз, я увидела, что на мне надето платье почему–то из искусственного шелка и красное, а не белое из тонкой, напоминающей тончайший сатин ткани.

Резко подскочив, при этом умудрившись стукнуться затылком о «потолок» убежища, я, шипя и потирая темечко, выскочила наружу и оглядела себя. Ну точно — красное! Моё красное карнавальное платье, которое я надевала один раз на Хэллоуин в клуб. Но когда… Почему? Как так получилось–то?!

И вдруг в голове молнией пронеслись образы — я сижу на полу, вокруг меня чернота, а подо мной, будто лужа крови, «растекаются» полы шелкового платья… И тихий голос Мао говорящий: «Сказать тебе всю правду — значит начать ритуал прямо сейчас. Ты пока не готова…»

— Ну, Мао, — пригрозив кулачком воздуху, ведь рядом никого, точнее ничего кроме деревьев и дереьв, не было, голосом, больше напоминающим злобное змеиное шипение, выпалила: — Ну, погоди!

Конечно, и до этого Мао делал много такого, что мне не нравилось. Копался в моей голове, не отвечал на вопросы, но со всем этим я могла, скрипя зубами и то обманывая себя, то пытаясь познать состояние «дзен», как–то смириться. Но я не хотела мириться с тем, что меня лишают воспоминаний! И была категорически против подобного произвола! Это уже слишком — отбирать память. И что, интересно, он ещё успел у меня стереть? Что такого произошло, что я почему–то вдруг оказалась в этом платье в том странном месте, и о чем мы с ним тогда говорили?

Как бы не силилась, как бы я не пыталась, но, кроме тех невнятных отрывков, так больше ничего и не смогла вспомнить. И это разозлило ещё больше.

Ещё раз яростно погрозив кулаком пустоте, я, шипя разнообразные проклятья под нос, побрела обратно в свою нору к оставленным вещам. Поплеваться ядом можно и занимаясь делом. Время же тратить впустую нельзя — чем дольше я тут сижу, тем ближе закат. А может, и хищные животные уже идут по моему следу. Вспомнив про то чудище, что я встретила в первый час в новом мире, и которое Мао зажарил до золотистой корочки, я нервно поежилась. А ведь здесь могут обитать и пострашнее, наподобие тех, с которыми демонион сражался на Армадане. Вот этого точно бы не хотелось — повстречаться лицом к лицу с теми огромными и клыкастыми исчадиями ада.

Присев около сваленных в кучу продуктов и вещей, я вытащила из них платье из плотной ткани, ножницы, нитки с иголкой и начала сооружать себе подобие рюкзака.

Так, за этим нехитрым занятием — кройкой и шитьем, я продолжила размышлять о том, что сделаю с вредным рогатым демонионом, когда снова с ним повстречаюсь.

Перво–наперво обязательно потребую ответа. И не дам ему и шанса этого избежать, и сбежать от меня. Надоел, честное слово! Бормочет всё про правила какие–то, принципы, а мне от этого что? Пусть хоть накажет, в темницу за это посадит, но ответит! Объяснит, кто я для него, зачем память стирал, зачем мужа воспоминаний лишил, и почему Лиэной обзывает постоянно… Блин! Столько вопросов у меня к нему, нужно будет подготовиться: на бумажку, что ли, записать их, чтобы не забыть? Видимо, придется. Иначе точно про что–то забуду. А второго шанса может и не быть. Запросто возьмет и выставит меня с котомкой за ворота замка и скажет: «Ступай, Лиэна, на все четыре стороны!» Ой-й… Не хотелось бы. Как я смогу детей и маму тогда обеспечить? Необходимо как–то мягко, нежно. Он вроде порой бывает очень даже покладистый. Отзывчивый… Цветы даже подарил. Вспомнив про шикарный букет, которым я толком и не успела насладиться, я горько вздохнула.

Вот бывает же он таким душкой, что внутри всё переворачивается. А какая у него шикарная улыбка, а ямочка на щеке! Боже! Я схожу с ума. И придушить его хочется за все его недомолвки и выкрутасы, и броситься в объятия. И чтобы он меня как тогда, когда меня чуть машина не сбила, прижимал к себе крепко–крепко. Гладил, шептал что–то на ушко.

Нет, я определенно точно ненормальная. Мне уже нужно определиться, как я к нему отношусь. Расставить и для себя, и для него все точки над «i» и спокойно жить дальше. А не вот это безумие, что со мной творится.

Через пятнадцать минут, исколов все пальцы, поскольку я сильно торопилась, и соорудив себе кривой, косой, но довольно добротный заплечный мешок, начала быстро сортировать вещи. Что пригодится позже — складывала в самый низ, что чаще нужно будет в обиходе — уложила сверху.

Одно платье — темное, довольно строгое, я сразу отложила в сторону. Его надену, как только из леса выберусь, а пока в этом, карнавальном побегаю: его не жалко. На платье я положила одну пачку влажных салфеток, небольшое полотенце, комплект нижнего белья и пару шоколадных батончиков с початой бутылкой красного вина. Другой тары у меня не было под воду, а сама вода была разлита по кувшинам. Так что я, откупорив бутылку, прямо из горла сделала большой глоток. Выливать вкусное и наверняка безумно дорогое вино было жалко, плюс мне требовалась хорошая доза успокоительного. Меня всё ещё немного потряхивало и было непонятно от чего больше: либо от нервного потрясения и страха, либо от злости на Маору.

Потратив ещё полчаса, допила бутылку и почувствовала себя значительно лучше. Оно и не мудрено! Вино придало мне невероятной уверенности в себе и моём будущем. Перелив в уже пустую бутылку воду, надела туфли без каблука. И, закинув мешок на плечо, буквально полетела в сторону тракта.