‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Повздыхав ещё немного, я переступила через очередное бездыханное тело и, оттащив его от двери, закрыла её. На всякий случай подтащила стул и подперла им ручку. После чего, оправив платье, руками приподняв грудь повыше, выпятив вперед и гордо её неся, направилась к камере Мао.

Теперь у меня одна из сложнейших задач — вырубить сразу двоих. Желательно одним ударом. Как поступать с теми четырьмя наблюдателями, я подумаю потом.

Шаг плавный, движения томные, взгляд полный страсти… И, главное, побольше уверенности. А ещё необходимо сохранить поднос, поскольку у меня только один остался, и мне придется отбиваться уже или руками, или колошматить посуду… Со столовыми приборами: вилками и ложками, особо не навоюешься. Если только не бросать их на пол и орать что–то вроде: «Опять дома не появлялся пару суток, гад!» — и уповать, что это ток–шоу поставит их в тупик и сломает мозг своей абсурдностью и нелепостью.

Так, а что у меня есть ещё? Я едва не сбилась с шага, вспомнив про то, что купила в магазине. А ведь это шанс!

Опять на ходу достав нужную вещь и спрятав руку за спину, я виляющей походкой подошла к сладкой парочке, которая, завидев меня, вся сразу подобралась, но от дверей не отошла. Ну а я, наоборот, закачалась из стороны в сторону.

— Нам не доложили о вашем прибытии! — отчеканили они хором, как двое из ларца, одинаковы с лица.

Приложив свободную руку к глубокому декольте, я вздохнула поглубже, чтобы получше продемонстрировать полушария молочного цвета.

— Сейчас… ик! — меня «якобы» повело. — Прибудут! Ик! Они!

И сделала странный пасс рукой, словно пыталась изобразить что–то, и меня занесло в другую сторону.

— Кто «они»? Почему не доложили?

Ну что они все такие дотошные–то?

— Они! — я подняла указательный палец и грозно поводила им в воздухе. — Ик! Императорские… то есть Величественные… — я приблизилась ещё на один шаг к ближайшему охраннику, икнула гордо и, выставив руку с зажатым в ней дезодорантом, от души нажала на кнопку, залив едкой жидкостью ему глаза. Попутно я выхватила заранее подготовленный поднос, на сей раз разбросав аппетитные, одуряюще пахнущие, горячие колбаски по каменному полу…

И скрестились в тот миг поднос и меч. И не известно, кто бы вышел победителем в этой жестокой схватке, если бы не мой хвост, который наконец–то тоже решил вступить в бой. Схватив мужчину за лодыжку, он со всей силы дернул его на себя. К сожалению, стражника это не уронило, однако, пока тот пытался выровняться, я жахнула его от души подносом сверху вниз, и очередной мужчина пал к моим ногам. Красота–то какая! Всегда бы так сражать сильный пол!

И мне осталось только разобраться с тем, который корчился у стены, выл от боли и пытался стереть дезодорант. Наивный! Ему ещё повезло, что я лак не купила какой–нибудь, типа «всесильная» «Прелесть». Тот бы его не только выть и плакать заставил, мужчина бы о смерти умолял, как о благословлении. Знаем, проходили: на безденежье в студенческие годы был подобный неприятный опыт.

Уже не торопясь, я выудила целую бутылку вина, выбрала специально то, что мне в прошлый раз не понравилось — черное и, мысленно попросив прощения за все, огрела мужчину по голове. И, как мне показалось, он с благодарностью воспринял своё внезапное беспамятство.

Кстати, бутылка не разбилась, и я недовольно вздохнула. Надо было сразу её на вооружение брать, а то столько столового серебра попортила! Транжирство–то какое! Кошмар!

Подойдя к ручкам, которые управляли механизмами открытия дверей, я призадумалась, силясь вспомнить, за что они в прошлый раз крутили и в какой последовательности. Не хотелось бы что–то сейчас учудить и пустить какой–нибудь газ магический в камеру. Кто его знает–то. Ручек тут пять, а дверей только две. За что отвечают другие три — вопрос. Запустят ещё сигнализацию какую…

Нагнувшись, я внимательно присмотрелась к ним и, выделив две самые потертые, потянула за ближайшую. Внимательно наблюдая за решеткой и увидев, что она начала медленно подниматься, я ускорилась. Скоро могут догадаться, куда я сбежала, и придут сюда, задерживаться нельзя.

Натужно кряхтя, я крутила ручку. Пот стекал по спине и заливал глаза. А проклятый корсет сдавил легкие до боли, от которой хотелось потерять сознание, но я не останавливалась. Когда решетка поднялась к потолку, я припала к стене, наклонилась, подняла бутылку и, откупорив её, сделала пару жадных глотков. И в этот раз я даже не поморщилась — жуткое пойло показалось мне нектаром Богов.

Поставив бутылку обратно, я схватилась за другой рычаг. Этот поддавался ещё хуже, и я поняла, что распахнуть створки даже наполовину мне не удастся, но главное, чтобы я пролезла. Если Мао не поместится — потом покручу ещё. Но не сейчас. Сил уже не осталось. А мне ещё с четырьмя охранниками надо как–то разобраться.

Вспомнив ощущение злости, добилась того, что на моих пальцах вспыхнуло черное пламя, я крутанула ручку ещё один раз, и в этот момент створки дверей просто вырвало из каменной кладки. С адским скрипом, сминаясь, они пролетели мимо меня и, огласив дворец жутким грохотом, рухнули на пол.

Нервно сглотнув, я попыталась слиться с каменной кладкой, подумывая о том, чтобы лечь рядышком с охранниками, мирно и спокойно посапывающими на полу, прямо между ними.

Что же там за охрана, что для них полуметровые железные створки подобны дверям из фольги?! Монстры?.. Что это мог быть Мао, я даже в тот миг и не подумала, ведь я видела его скованным по рукам, ногам и даже крыльям, без единой возможности двинуться.

Присев, я дрожащими руками подняла бутылку, сделала ещё глоток и выставила её вперед с намерением обороняться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– М–м–м… вино? — донесся насмешливый голос из мрака камеры, от которого внутри у меня всё оборвалось, и сердечко забилось сильнее. — Подготовилась. Умеешь ты в любой момент мне праздник своим появлением устроить…

— Будешь? — зачем–то спросила я и, протянув руку с бутылкой, продемонстрировала её «черному зеву», из которого донесся голос.

— Мне, конечно, приятно, что ты меня так встречаешь. Но, пожалуй, я всё–таки дождусь того момента… как покину это «гостеприимное» место, — Маору снова усмехнулся, вот только так и не вышел на свет, а усмешка внезапно переросла в надсадный кашель.

Отбросив вино в сторону, я резко влетела в камеру и огляделась, пытаясь найти мужчину, который снова замолчал.

За решеткой никого не было. От неё и самой–то толком ничего не осталось — железные прутья, некогда вмурованные в пол и потолок, сейчас искореженными валялись около стен. Окровавленные толстые цепи с кандалами вырваны. А четыре стражника, будто бабочки, были прибиты к каменным стенам, заляпанным кровью, этими самим прутами. Это же какой силы были броски, что они пробили толстые доспехи и глубоко воткнулись в цельный камень?