Когда я насладилась его грудью и животом, я спустила руки к его джинсам. Он задержал дыхание, когда я расстегнула ремень, а затем стянула их с него. Я улыбнулась, когда заметила, что у него нет нижнего белья. Глянув вверх, я обнаружила, что он наблюдает за мной, глазами полными похоти и желания.

— Без нижнего белья, да? — спросила я усмехнувшись. Он покачал головой и снял сапоги.

Мои нервы напряглись до предела, когда Стид расстегнул мое платье. Оно упало на пол у моих ног. Его глаза с жадностью блуждали по моему телу. Стид облизал губы и издал низкий рык.

— Черт возьми! Ты — совершенство.

Я стояла перед ним в бледно-желтом кружевном комплекте и сомневалась, стоит ли снимать всю одежду. Мы двигались слишком быстро. Может нам стоит противостоять призыву быть вместе?

Стид, должно быть, видел мою внутреннюю борьбу. Он обхватил мое лицо и нежно скользнул губами по моим губам. Я жаждала его поцелуя. Больше, чем представляла.

— Как бы я ни хотел тебя, мы можем подождать, Пакстон. Мы можем делать все медленно.

В животе запорхали бабочки — он понятия не имел, что значили эти слова. Насколько это показало, что он ставит мои чувства выше всего.

— Ты останешься со мной на ночь? Держа меня в своих объятиях?

Он улыбнулся, и мои колени ослабели.

— Конечно. Ничего не сделает меня счастливее, чем заснуть, держа тебя в своих руках. Но, я хочу чувствовать тебя кожа к коже.

Стид расстегнул бюстгальтер. Я на мгновенье засомневалась, но все же позволила ему упасть. Он облизал губы, и я почувствовала, что мои и без того жесткие соски становятся тверже. Его руки коснулись бедер, и медленно, потянули мои трусики вниз, посылая волну желания. Он поцеловал меня в живот, и моя голова запрокинулась. Я могла кончить только от его поцелуев. Мало того, что я уже вечность не занималась сексом, у меня не было достойного оргазма месяцы.

Годы.

Стид двинулся вверх по моему телу, даря мягкие поцелуи животу, между грудями, шее и за моим ухом. Его рука обхватила одну грудь, и меня закружилась голова от желания.

— Как сексуально, блядь, — прошептал он мне в ухо. — Не могу дождаться, чтобы попробовать тебя снова, Пакс. Чувствовать тебя. Срывать стоны с твоих губ.

Иисус.

Я схватила его предплечья, нуждаясь в опоре. Открыв рот, я вздохнула, прежде чем обрела голос:

— Может, «медленно» переоценивается.

Охренеть.

Пакстон голая стояла передо мной. Красивая и обнаженная. Захватывающая.

Я почувствовал желание, исходящее от ее голой киски, которая умоляла меня погрузить в нее мое лицо. Стремление скользнуть пальцами внутрь нее было настолько сильным, что мое тело физически болело. Я понятия не имел, как удержался на месте. Последний раз, когда я занимался сексом, была ночь зачатия Хлои. Я собирался, блядь, остаться в своих джинсах, хотя это означало, что мне придется лишь трогать Пакстон.

Пакстон откинула голову, когда я начал ласкать ее грудь. Мягкий стон сорвался с ее губ.

Ебать.

— Так сексуально, блядь, — сказал я ей в ушко.

Она сводила меня с ума. Я хотел большего. Намного большего. Я решил, озвучить свои желания:

— Не могу дождаться, чтобы попробовать тебя снова, Пакс. Почувствовать тебя своим ртом. Слышать свое имя из твоих губ.

Ее тело трясло от нужды. Мне нравилось то, что я с ней делал.

— Может, медленно переоценивается? — простонала Пакс.

Но все же, наш поцелуй начался медленно. Нежно укусив мою нижнюю губу, она дала мне доступ к своему восхитительному рту. Вкус алкоголя напомнил мне, что она много выпила сегодня вечером. Но я не хотел останавливаться.

Не сейчас.

Сейчас я хочу попробовать ее, прикоснуться к ней, почувствовать ее кожа к коже. Когда оторвался от ее губ, Пакстон протестующе застонала. Я быстро снял свои джинсы. Глаза Пакстон расширились, когда она посмотрела на мой твердый член. Ее язык медленно облизал губы, словно она увлажняла их, чтобы вобрать в себя мой член.

Да, черт возьми.

Но не сейчас.

Обхватил ее шею и жадно притянул к себе. Впился в ее губы жадным поцелуем. Подхватил ее за попку и перенес на кровать. Охренеть! Ее прекрасное тело показалось мне раем.

— Стид, — прошептала Пакстон.

Я лег на нее, располагая член у ее теплой киски. Я мог кончить только от этого прикосновения.

— Тише, — прошептал я ей в губы. — Я хочу только почувствовать тебя.

В ее глазах была смесь желания и страха. Когда я потерся об нее, Пакстон выгнулась.

— О Боже, — воскликнула она.

Наши рты вновь соединились, и то, что началось медленно и сладко, превратилось в жаркий как ад, страстный поцелуй. Наши руки неустанно ласкали друг друга: мои — ее идеальные груди, ее — мою задницу. Рука Пакстон обхватила стоячий колом член, прижала к своей сердцевине и начала интенсивно тереться. Я понял, что она близко.

Нет.

Она кончит либо под моим ртом или с моим членом внутри нее. Не от того дерьма, которым мы занимались в школе.

Я скатился с нее, и она рыкнула в знак протеста.

— Стид, подожди, — ее грудь вздымалась и опадала, словно она боролась за каждый вдох.

— Иисусе, Пакс. Мой член не железный. Это убивает меня.

Ее румяные щеки окрасились в алый.

— Ты такой грубый, Стид Паркер.

Привлекая к себе, я нежно обнял ее.

— И тебе это нравиться.

Пакстон издала довольный вздох.

— Нравиться. И я люблю тебя.

Потянув покрывало, я укрыл нас. Я, блядь, в реальности? Я, правда, держу Пакстон в объятии? Ее обнаженное тело рядом с моим?

Я мягко поцеловал ее спину, и она прижалась ко мне плотней.

— Я тоже тебя люблю, тыковка. Сильно.

Корд и Тревор застыли с открытыми ртами.

Обернув проволоку вокруг столба и забора, я спросил:

— Что?

— Ты не можешь просто ляпнуть, что ночевал у Пакстон и замолчать, — сказал Корд.

— Ты трахнул ее? — спросил злорадноТревор.

— Не говори так о Пакстон, — сказал я, выстрелив в него грозным взглядом.

Он рассмеялся и поправил доску забора.

— Хорошо, позволь мне перефразировать. Ты спал с ней? Нет, подожди. Ты занимался с ней любовью? Лучше?

Я нахмурился.

— Да, лучше. И мой ответ: нет. Она хочет двигаться медленно.

Тревор согнулся пополам от смеха, и Корд присоединился к нему.

— Придурки, — пробормотал я, и вернулся к установке забора.

Корд хлопнул меня по спине.

— Боже, держу пари, что твои шары до сих пор синие!

Я простонал.

— Ты даже не представляешь насколько. Мне пришлось рано вставать, чтобы вернуться до пробуждения Хлои. А потом была прогулка позора — мама улыбаясь встречала меня у дверей. Она знала, что я с Пакстон. Я отправил ей смс что останусь там ночевать, и чтобы мама посидела с Хлоей.

— Черт, — сказал Тревор. — Не знаю, что хуже, что мама думает, что ты трахнул, или то, что ты не трахнул Пакстон.

— Поверь мне, и то и то, плохо, — сказал я.

Корд поднял рулон с проволокой и начал раскатывать.

— Как ты думаешь, как Хлоя будет относиться к тому, что ты с кем-то встречаешься?

Сердце сжалось. Воспоминания о прошлой ночи и о фотографии УЗИ моего первого ребенка, ударили меня очередной, наверное, десятый раз. Я развалился перед Пакстон, и думаю, это частично стало ее исцелением.

— Она уже любит Пакстон, и наша болтливая сестра уже сообщила Хлое, что Пакстон и я любим друг друга. Не думаю, что это будет тяжело для нее. По крайней мере, я надеюсь.

Тревор отвлекся от работы и вытер лоб. Был октябрь, но по-прежнему жарко как в аду. Он вздохнул, подошел к переносному холодильнику и достал три банки пива.

— Вот почему я никогда не остановлюсь на одной женщине. Слишком много драмы.

Я рассмеялся.

— Ну, с Пакстон и мной немного другое. У нас есть история, и у меня есть дочь.