— Если бы я на ногу тебе сейчас наступила — ты бы тоже сильно удивился, — парировала. — И вряд ли был бы готов это сразу принять…

Расцепив руки, я обхватила голову Шадара.

— Ты говорил, что ты не с этой планеты. Что вы лишь похожи на созданий с нашей. Теперь я это вижу. И нахожу это различие красивым.

Его глаза, и правда, стали удивительно прекрасными, манящими. Будто две молодые луны на бархатном небе, окрашенном в фиалковый.

— И тебя ничего не пугает? — голос мужчины стал хриплым, низким, чарующим.

— Нет.

— И даже если я зло во плоти, ты хочешь стать на мою сторону? Отдать мне свою любовь?

— Я не верю в то, что ты «зло во плоти». Ты умный. Мудрый. Ты и сам только что сказал, что для ненависти и злости должна быть причина.

— В какой раз я скажу, что ты, таир эна Ланабэль, умна не по годам? Однако иногда зло оно просто зло. И, когда полог падёт с твоей помощью, мой цветок, ты вспомнишь мои слова и поймешь, о чём я говорил… И поэтому я хочу, чтобы ты уже сейчас забыла о своей любви. Чтобы не ненавидела меня потом.

— Что же случится, когда падет полог?

— Даже я не могу этого предугадать. Но, знай, чтобы ни случилось, тебе ничего не угрожает.

— Ты говоришь загадками. Всегда. И хочешь напугать меня. Но рядом с тобой я ничего не боюсь.

— А зря. Должна была бы бояться того, кто говорит загадками. Не договаривает.

— Ты мне не врешь!

— Не вру. Однако кое-что утаиваю. Но, даже понимая, тебя это не настораживает… Также я признаю, что это уже не та одержимость, что преследовала тебя, когда я снял печать. Словно твои чувства, твоя любовь куда сильнее любого страха. И это настораживает меня. И манит… — Шадар вдруг привлек меня к себе ещё ближе, крепко прижав: — И ещё. Я увидел истину в твоих словах и признаю, что ты бываешь порой мудрее меня.

— Да? — мои ладони сами собой сместились ему на шею. — В чём? В чём же я могу быть мудрее того, кто прожил несколько тысяч лет?

— В том, что можно сильнее жалеть об упущенных возможностях, чем о том, что совершил. Однажды я поддался желанию, зову и оказался здесь, на твоей планете. И, несмотря ни на что, никогда не жалел ни о чем… Злился, да. Испытывал ярость. А потом лишь тоска и печаль овладели мною. Затем же я… — он склонился ко мне, и его дыхание обожгло мою кожу, — не отказал себе в желании быть с тобой рядом, стать твоей Тенью… — наклонившись ещё, так, что его губы уже практически касались моих, произнёс: — И поцеловать тебя. Ощутить вкус твоих губ, вдохнуть твоё дыхание. И не был разочарован. Ни единый миг. А сейчас, как и ты, я не хочу упустить свой шанс поцеловать тебя ещё хоть раз. И пусть потом, возможно, только ненависть будет гореть в твоих глазах, сейчас я жажду узнать, что такое любовь. Почувствовать себя хотя бы ненадолго живым, быть как все. И какова на вкус твоя любовь, моя таир эна Ланабэль…

Осознавала ли я полностью в те мгновения смысл его слов? Нет, конечно. Я не думала, почему он всё говорит о какой-то ненависти, которую я буду испытывать к нему. Тогда я впервые не поверила ему. Ведь он был для меня всем. Светом и Тьмой. Тем, кому я отдала своё сердце. Кто назвался моей Тенью, а я готова была осветить для него весь мир вокруг и покрытое мраком будущее своей любовью… Веря в лучшее. Надеясь, что разгоню тьму в его сердце…

Перед тем, как его губы коснулись моих, я краем глаза заметила, что темнота сменилась мягким светом: мы опять оказались в его библиотеке. И на меня снова набежала тень… А потом мой мир взорвался яркими красками, лишив возможности мыслить, зрения, дыхания, что смешалось с его…

Шадар коснулся моих губ сначала нежно, словно легкий весенний ветерок. Но и этого мне было достаточно, чтобы понять — в книгах нет и толики правды. Настоящий поцелуй с тем, кого любишь, невозможно описать. Все сравнения будут тусклыми и невыразительными. Взрыв эмоций настолько ярок и восхитителен, что для них просто нельзя подобрать нужные и подходящие слова…

Потянувшись к нему, отдавая ему своё дыхание, готовая отдать всю себя, я приоткрыла губы. И мужчина, будучи таким же нежным, но уже подобно тому, как он бы касался цветка, продолжил меня целовать. Лаская каждый сантиметр моих губ, он постепенно становился чуть более настойчивым. Продолжая прижимать меня к себе одной рукой, второй он зарылся в мои волосы, покрывая поцелуями щеки, скулы, подбородок…

Когда же он вновь коснулся моих губ, с которых непроизвольно срывались хриплые, тяжелые выдохи и судорожные вздохи, я поняла, что такое настоящий поцелуй мужчины и женщины. Мне казалось, что нет ничего слаще и прекраснее, когда наше дыхание смешивалось. Шадар будто дышал мною, а я — им. Течение маны внутри меня всё ускорялось, превращаясь в бушующий поток вместе с моими эмоциями и ощущениями. И я ощутила даже её вкус на языке, когда мужчина коснулся его. У моей силы оказался привкус заморской сладости, что без остатка тает, только попав в рот, с тонким послевкусием цветка, из лепестков которого её делают. Вкус магии Шадара я не смогла бы описать так же просто. Насыщенный и густой. Как горячий шоколад, выпитый под открытым небом в холодную ночь. Он согревал. Обволакивал. Волновал. И хотелось сделать ещё глоток. И ещё. Не останавливаться…

Находясь на грани сознания, я почувствовала, как мои волосы из-за разливающейся вокруг силы начали приподниматься. А всполохи: синие с черным и изумрудные с бирюзой — нашей маны, изливаясь, ослепляли, кружа вихрями вокруг, лаская тела, перемешивались, прижимая нас ещё ближе к друг к другу…

Сколько это длилось, мне не ведомо. Время для меня остановилось. И я бы никогда не прервала по своей воле этот волнующий момент… Однако перед глазами начало стремительно темнеть. Веки опустились. А разум помутнел окончательно. И уже не от поцелуев Шадара и его нежных ласк…

Я ощутила, как начало обмякать моё тело, а мужчина, наоборот, сразу напрягся. Его мускулы превратились в камень. И он замер.

Оторвавшись от моих губ, выдохнул Шадар заметно дрожащим голосом с придыханием:

— Моя… таир… — подхватив опадающую вниз меня на руки, он прикоснулся губами к моему лбу, и Тьма начала обволакивать меня. Мягко, нежно… И я смогла даже улыбнуться:

— Я ни о чём не жалею… Кроме того, что не вижу сейчас твоих глаз…

— Ты понимаешь, что сейчас произошло? — отняв губы, он не перестал вливать Тьму через руки.

— Мана… Ты забрал у меня всё… А я отдала. Всё. Без остатка… Тебе… — язык едва ворочался, но я продолжала улыбаться.

— Кроме того, что это невозможно… — он тяжело вздохнул. — Мой сладкий, нежный цветок… Ты сама отдала. И я не смог противиться… Больше так никогда не делай!

— Больше?.. Значит, ты поцелуешь меня ещё раз… — мечтательно прошептала я и нашла в себе силы ухватиться за воротник его рубашки.

— Вот ведь!.. Тебе о другом думать нужно, а ты… — прицыкнул Шадар и, склонившись, коснулся своим лбом моего. И Тьма с синими всполохами полностью накрыла меня. Согревая. Убаюкивая. — Поцелую, моя таир эна… Обязательно.

— А что… значит таир эна? — не рассчитывая на ответ, потому как несколько раз задавала этот вопрос, но он так и не сказал, спросила я.

— Ты знаешь ответ. Я тебе уже об это говорил, — повторил мужчина снова, что говорил каждый раз.

— Нет…

— Да.

— Нет…

— Ещё и силы есть, чтобы спорить… — очередной тяжелый вздох. — Вспомни мои слова. Вспомни те, что я сказал, когда я стал твоей Тенью, мой цветок. В них ты найдешь ответ.

И это было последнее, что он сказал перед тем, как я окончательно погрузилась во Тьму. Пытаясь вспомнить, что он мне говорил, я потеряла концентрацию, и меня унесло в небытие… Точнее в глубокий, очень глубокий сон. В котором я бродила по тёмному миру, что озаряли синие, красные и серебристые вспышки молний, бьющие по земле, высекая яркие искры. И освещали три тёмные фигуры.

Все мужчины были высокими. Статными. И по-разному прекрасными. Если, конечно, забыть, кто они такие. И стереть выражение презрения с их лиц, что портило всё впечатление. А в взглядах, что походили на взор мертвецов, теплилась бы хоть искра жизни.