— Вопросы, пожелания есть?

— Когда я вернусь, хочу чтобы у меня была палата попросторней, с большим окном и удобной кроватью, а не этой узкой лавчонкой. Хоть на какие-то привилегии я имею право?

— Обсудим по возвращении, — отбрехался Верховный. — Дверь отопрут с первыми проблесками на небе.

— Хорошо. А теперь оставь меня одного, Волхв, — попросил Северьян, — мне надо хорошенько выспаться перед дорогой.

— Настоящему мужчине хватает и четырех часов для сна, — пробурчал Белоян.

Северьян, с грацией кошки соскользнул с лавки и оказался рядом с Волхвом, уловив его тяжелое дыхание. Убийца даже заметил, как Волхв крепче вцепился в волшебный посох.

— Я не настоящий мужчина. Я ассасин, наемный убийца. Мне хватает того, чего хватает. А то, чего мне не хватает — мне не нужно.

Оставив озадаченного Белояна топтаться у двери, он тотчас юркнул обратно к лавке, и через мгновение уже лежал, укрытый шкурами, и кажется… спал. Верховный сокрушительно покачал головой, и вышел из кельи, тихо притворив за собой дверь. Будто действительно боялся потревожить покой спящего.

Лукий не спал, когда распахнулась дверь и в избу ворвался запыхавшийся, свирепый Городон. Волхв не сразу увидел рану на груди, тянущуюся до самого пупа. На пол неспешно капала темная кровь. Воин тяжело дышал, секиру еле волочил за собой, сказывалось ранение.

— Что случилось? — Волхв кряхтя, поднялся, оперся на посох.

— Степняки, — прохрипел Городон, кривясь от боли. — Они уже здесь…

Лукий тяжело вздохнул, глаза волхва наполнила тоска.

— Я же говорил, что они придут… Говорил, а ты не верил. Теперь расплачиваться придется всем…

Волхв замолчал. Из-за двери опочивальни показалась маленькая, обрамленная копной светлых волос голова Северьяна. Мальчишка слушал все, и теперь, закусив губу, таращился на взрослых. Лукий встретился с Северьяшкой взглядом, невольно отпрянул. Малец смотрел совсем не по детски…

— Мы все умрем? — Тихо спросил он.

— Не все, — ответил Городон, тяжело опираясь на огромную секиру. Повернулся к Лукию.

— Выбора нет. Надо уводить женщин и детей в леса, авось хотя бы им удастся спастись.

Лукий согласно кивнул. Он знал, что темнолесье все еще кишит голодными упырями, да и лешие нынче распоясались, творят, что хотят, твари безмозглые. Но выбора нет. Степняки хуже нечисти.

— Ты прав. Поднимай всех, собирай мужчин…

— Уже, — молвил Городон. — Уже собрал.

Мужчины перевели взгляд на Северьяна. Тот встал, гордо выпятив костлявую грудь и худющие плечи.

— Я не пойду в лес! — Отчеканил он. — Я тоже мужчина, и буду воевать, как мужчина…

Тихо скрипнула дверь, и Северьян тотчас же распахнул глаза. Несколько секунд привыкал к темноте. Потом темная комната, наконец, обрела очертания, окрасившись мертвенными бледными цветами. Он вскочил с постели, открыл мешок и принялся облачаться в балахон странника, как у двери скрипнула половица. Убийцу спасла лишь реакция. Он сделал сальто из неудобного положения, с полуприсяда, уходя с просвечиваемой части комнаты. В этот момент раздался резкий пронзительный свист. В стену, где он только что стоял, на уровне головы воткнулись, прозванивая, оперенные стрелы. В проходе появилась темная фигура. Не раздумывая ни секунды, Северьян выхватил подготовленные ножи. Первый кинжал сорвался с руки и исчез в дверном проеме. Сдавленный хрип, раздавшийся из-за двери, ясно дал понять, что нож достиг цели.

Нервы натянулись, как канаты. Северьян схватил в охапку мешок с амуницией, закинул на плечо и выскользнул в дверной проем. Сейчас главное не суетиться. Похоже, кто-то пытается обтяпать свои делишки за спиной Волхва и Князя. И этот кто-то определенно вознамерился исключить Северьяна из мира живых. Убийца, в общем-то, только этого и добивался, но гордость бойца не позволила ему подставиться под стрелы. Слишком смешная, нелепая смерть.

Коридор пересекала голубоватая полоса света. Из окна под потолком смотрела полная луна. Северьян крепче стиснул зубы. Полная луна — признак скорой беды. Тишина вокруг тоже угнетала. Не слышно привычных ночных звуков, мышиного шебуршания, тараканьей суеты.

— Он где-то здесь, — раздался впереди сдавленный шепот, — будь осторожнее, он не так прост.

Северьян замер. Звуки стихли, слышалось лишь тихое ритмичное поскрипывание половиц. Пригнувшись, он сделал несколько маленьких шажков и с колена метнул в пространство несколько ножей. Те скрылись в непроницаемой мгле.

— Ложись! — Кто-то громко крикнул, уже не скрываясь, или просто не ожидая нападения. Тотчас в ответ засвистели дротики. Все прошли над головой.

“Сейчас или никогда” — решил Северьян. Спрятав оставшиеся ножи, он выхватил из мешка меч-посох. Лезвие вышло из ножен с приглушенным лязгом, в ответ, на который в сторону убийцы вылетело еще несколько каленых болтов. Блик мертвенного света луны проскочил по лезвию.

— Давай! — Шепнул кто-то спереди.

На другом конце коридора вспыхнули факелы, рваными всполохами высветив стены и нападавших. Их было трое. Вернее, осталось трое. Четвертый распростерся на полу. Из-под грузного тела текла маслянистая густая кровь. В свете факелов она казалась черной.

— Вот он! — Завопил ближайший, поднимая лук.

Северьян не дал ему шанса. Хищным прыжком, будто дикая кошка, он преодолел разделяющее их расстояние. Лицо охотника исказила гримаса отчаяния. Он еще не знал, что бывает, когда в одном человеке совмещена сила русича и прыть степняка, и попытался выхватить из ножен короткий меч, но не успел. Росчерк прямого лезвия, и голова несчастного, точно кочан капусты, слетела с плеч. Фонтаном хлынула кровь из разорванных артерий. Двое оставшихся на миг остановились, не веря своим глазам. Их замешательство длилось не долго. Через несколько секунд оба вцепились в луки, вставляя новые стрелы. Это было их ошибкой. Меч Северьяна взвился дважды. Один из охотников лишился правой руки, у второго наискось был распорот живот. Из него пузырясь, вывалились сизые, в кровавых разводах кишки. Тот с ужасом и удивлением смотрел на собственное брюхо, неумелыми непослушными руками пытаясь запихнуть внутренности обратно. Северьян прекратил его мучения одним ударом. Череп охотника разлетелся, как спелый орех. Знакомый запах ржавчины расползался по коридору. Так пахла свежая кровь.

Второго нападавшего сразил шок. Он непонимающе щупал обрубленное плечо, из которого фонтаном хлестала кровь и, похоже, никак не мог сообразить, куда же девалась рука. Через несколько секунд он упал, обессилевший от потери крови. Факел выскользнул из его руки и упал в кровавую лужу. Зашипел, затухая. Помещение снова погрузилось во тьму.

Северьян вытер клинок о штанину убитого. Кажется, охотников за головами больше не будет. Убийца с интересом обшарил карманы нападавших, но не обнаружил ничего интересного, кроме, разве что короткого загнутого кинжала, определенно иноземного. Да и нападавшие не сильно походили на Русичей. Все как один узкоглазые и плосколицые. Либо печенеги, либо хазары. Но чем им мог насолить Северьян? Хотя, может быть они всего лишь исполнители. Такие же наемники, как и он сам? Но действовали как беспомощные котята: неумело, глупо и бездарно. Они заслужили такой смерти.

Оставаться здесь дольше не имело смысла. Уже и небо посветлело. Скоро первые селяне появятся на улицах. Тогда скрыться будет сложнее. А трупы пусть убирают князь с Волхвом, и сами разбираются, откуда в тереме печенеги. Северьян выскользнул в открытую дверь, оказавшись в просторной светлице с огромными оконными проемами. Подтянувшись на руках, он без труда взобрался на выступающее бревно и выпрыгнул в окно. До земли было не так уж и мало. Убийца вовремя спохватился, кидая под ноги мешок, чем и спас себя от ушибов и увечий. Неудачно перекатился, поморщился. На улице было тихо и спокойно. Ни пьяных воплей, ни случайных шорохов и криков. Лишь слышалось размеренное уханье совы да свист теплого шершавого, как язык собаки, ветра. Северьян спокойно извлек одежу калики, неторопливо облачился в объемный, скрывающий фигуру наряд из мешковины. При себе он оставил лишь меч-посох, да найденный трофейный кинжал. Остальное добро закопал в землю, под широким вековым дубом, в кроне которого он прятался, охотясь на Князя. Негоже калике путешествовать с мешком за спиной. Его удел бродить по дорогам, питаться диким медом да акридами. Убийца криво усмехнулся, утрамбовывая землю. Вот и будет заначка на случай непредвиденный. Князь он князь и есть, кто знает, что ему еще взбредет в голову.