— Так надо, — и утешил. — Не боись, еще побарахтаемся…

Кто-то больно ударил по спине. Слова так и остались висеть на языке, а убийца грохнулся лицом в вонючую болотную воду. Рядом раздался плеск. Досталось и Луке. Северьян попытался подняться, но наткнулся на что-то острое. На миг мелькнуло серое, землистое лицо болотника. Потом в живот впечатался тупой конец остроги. Северьян снова упал. Его ударили по голове, да так, что вспыхнули искры. А потом, обнаглевшие озверевшие дряговичи навалились всем скопом, и Северьян потерял счет ударам…

Очнулся он, лежа на сырой холодной земле. Руки были крепко связаны за спиной и основательно затекли, так, что пальцев почти не чувствовал. Ноги тоже были перехвачены крепким лыком, но не сильно. Видимо, болотники решили, что с пленников хватит и этого. Северьян оглянулся, радостно отметив, что видит окружающую обстановку. На этот раз их положили не в темном бараке, а всего лишь скинули, будто мешки, под навес.

Ночь была безлунная, лишь одиноко поблескивали пробивающиеся сквозь пелену тумана редкие звезды. Лука был уверен, что это маленькие золотые гвозди, которыми Род прибил небо. Что ж, это его право, пусть думает, что хочет.

Руки саднили, когда Северьян начал разрабатывать кисти. Похоже, он поцарапал кожу. С запястья потекло что-то теплое. Сжав зубы, Северьян удвоил усилия. Вскоре он почувствовал приток крови к пальцам и неприятное жжение и покалывание. От крови, сочащейся из ран, веревка размокла и теперь немного ослабла. Недостаточно, чтобы освободиться, но хватает, дабы не перетягивать жилы. Убийца облизнул распухшие, пересохшие губы. Усмехнулся, тотчас скривившись от боли. Он был рад, что не видит свое отражение. И все-таки, как смешно. Лежать рядом с водой, и хотеть пить.

Северьян немного приподнялся, насколько позволяли связанные за спиной руки, огляделся. Луки рядом не было, под навесом он был один. Навес располагался в самом дальнем конце села, в доброй сотне шагах от ближайшего дома. Северьяна не оставили одного. Неподалеку, на небольшой, похожей на плот, площадке сидел охранник, держа в руке дротик. Через плечо перекинут короткий меч. Значит, все-таки что-то задумали, для чего-то оставили в живых. Но где же Лука?

— Что, уже очухался?

Северьян не был сторонником беседы с врагом (теперь он уже не сомневался что дрягва — враг), но стражник думал иначе.

— Молчишь? Ну, молчи, молчи. Коли не интересно узнать, что с твоим другом сделают…

Стражник так и напрашивался на беседу. Северьян не стал упускать шанса.

— Что с ним? — Прошепелявил он распухшими губами.

Болотник усмехнулся.

— Хорошо тебя отделали! Это видно! Я и сам бы не прочь был, да вовремя в селе не оказался. А теперь уже не разрешают… Неча наших мужиков обижать!

— Что с моим другом? — Повторил вопрос Северьян.

— Не торопись ты так, а то беседы не получится. Я тут сижу на посту почти каждый день. Скука смертная, а наши говорить не шибко любят. Как поймают пленников, так я сними и треплю языком, пока…

Запнулся.

— Пока что? — Насторожился убийца.

— Пока живые! Сегодня твоего друга оденут, обуют, накормят… А завтра его ждет почетная участь…

— Участь не может быть почетной, — перебил его Северьян.

Стражник ухмыльнулся.

— Складно говоришь! Небось, настоящий мудрец! Я бы записал, если бы писать умел, хе-хе… Так вот, ждет его участь жертвы. Привяжут его к столбу и созовут упырей. Говорят, это высшая благодать — умереть от их рук. Хотя по мне, да простят меня владыки болот, брр… так сгинуть не хочется.

— Но зачем? — Удивился Северьян. — Зачем отдавать людей упырям?

— А у нас с ними что-то вроде перемирия. Мы им сами жертвы приносим, а они нас не трогают!

— Променяли соплеменников на союз с нечистью!? Нелюди, вы самые настоящие нелюди!

— Но ты! — Рассердился дрягович. — Ты, того, не очень то шуми! А то не посмотрю на приказ, так накостыляю, мало не покажется!

Северьян стиснул зубы, но промолчал. Надо было убегать. Спасаться любой ценой. Плохо, что Луку отвели в другое место. Теперь еще этого глупого русича придется искать!

От мыслей его отвлек шорох возле настила. Северьян замер и прислушался. Шорох повторился. Потом что-то зашебуршало, и из-под доски раздался тихий шепот.

— Не ждали?

— Доробей!? — Неверяще прошептал Северьян.

— Он самый. Теперь молчи, не привлекай внимания. Видишь, как охранник подозрительно косится.

Страж косо поглядывал на Северьяна, но скорее не подозрительно, а назойливо. Видать, дряговичам действительно жилось скучно. Да какое может быть веселье на болотах-то!

Северьян сидел тихо, время от времени поглядывая на охранника. Того вконец разочаровал необщительный собеседник, и болотник уставился невидящим взором куда-то вдаль. Наверное, надеялся различить на болотной воде вынырнувшего упыря, али русалку. Вернее, кикимору. Русалка — нечисть щепетильная, в болотах не живет.

За спиной пыхтел Доробей. Домовому приходилось нелегко. Путы были сделаны на совесть. Костяная игла гнулась и трещала, но, слава Роду, не сломалась. А веревочка, волокно за волокном, становилась все тоньше, пока вконец не иссякла.

— Довольно, — прошептал Северьян. — Дальше я сам.

— Погоди, — раздался в ответ недовольное шипение домового. — Я почти закончил.

Северьян ждать не стал. Напряг руки, чувствуя натяжение волокон.

Веревка лопнула с тихим хлопком. Холодок пробежал внутри. Северьян внутренне сжался, поглядывая на стражника. Но тот и краем уха не повел, полностью погрузившись в созерцание. Вот, во что превращает людей безделье!

Развязать ноги оказалось делом плевым. Путы были некрепкие и стягивали лишь ступни. Да и узел оказался слабоват.

Даже когда Северьян неуверенно поднялся на ноги, охранник не обратил на него внимание. А когда все-таки заметил приближение пленника, было уже поздно. Дрягович не успел ни вскинуть лук, ни схватить острогу, даже вскрикнуть ему не дала цепкая рука убийцы, зажавшая рот. Северьян перехватил извивающегося болотника за горло, надавил на позвонок в основании шеи.

Тихо хрустнуло, будто сломалась сухая ветка под ногой. Стражник осел на землю, уже безмолвный, неживой. Северьян оглянулся вокруг. Тихо. Ни души. Лишь ото всюду раздается лягушачье пение. Прихватив лук и острогу, он осторожно спустился в воду.

— А как же я? — Раздался с берега жалобный крик домового.

— Сейчас, — ответил Северьян. — Сейчас.

Эх, броситься бы прочь! Время для побега — лучше не придумаешь. Но бросать Луку нельзя. Северьян не слишком верил в понятие дружбы, но с этим глуповатым древлянином он прошел огонь и воду, и не хотел бросать его на произвол судьбы. К тому же где-то в Перелесье Луку ждала невеста. А Северьян понимал, как тяжело порой ждать, зная, что ожидание напрасно. Нет, он не бросит Луку. Но и искать его сейчас, впотьмах — бесполезное занятие. Надо дождаться утра. Утро вечера мудренее будет. Авось повезет…

Северьян не слишком полагался на исконно русское “авось”, но за неимением иных вариантов этот казался ему лучшим. Он подхватил Доробея, сунул за пазуху.

— Холодно, — пожаловался домовой. — И мокро.

— Ничего, потерпишь, — усмехнулся Северьян, опускаясь глубже и глубже в прохладную воду. Теперь надо было найти подходящее место, где можно переждать. И он нашел, расположившись прямо под бревенчатым настилом неподалеку от жилых домов. Расстояние между водой и верхом было довольно большое, Северьян стоял в воде по грудь. Но если уровень поднимется, придется менять место. Северьян замер, прикрыл глаза. Спать было нельзя, но подремать самое время. И он задремал, не переставая слушать окружающий его мир.

Что-то мерзкое и холодное попало в рот. Противно до жути, будто проглотил живую лягушку. Лука поморщился, открывая глаза. Сделать это удалось не сразу. Веки слиплись от крови и никак не хотели подниматься. А руки, будь они неладны, оказались крепко связаны за спиной. А что еще ждать от нелюдей дряговичей. С упырями, как известно, просто так не сходятся!