Рассеянное внимание привлек одиноко стоящий невзрачный посох у стены. Вырезанный из простого дуба, он почернел, ссохся, так, что дерево в нескольких местах пересекали зигзагообразные трещины. Северьян посмотрел на свой, что отнял у молодого мага: гладкий, отполированный до блеска, идеально ровный. А этот, у стены, сучковатый, возьмешь в руки и заноз нахватаешься. Убийца подозрительно оглянулся, отставил свой трофей. Рука непроизвольно вцепилась в корявый дубовый посох, от которого так и шла магическая сила. Казалось, сейчас, еще мгновение и сила потечет по венам, безмерная, вечная, как память о древних… Ничего не произошло. Посох был зажат в руке, непомерно тяжелый, колючий, жутко неудобный и гнутый. Северьян отбросил его в сторону, схватился за руку. Под кожу воткнулась длинная заноза.

— Дрянь! — Прохрипел он. — Всякую дрянь натащили…

Он и сам не понимал, зачем бесполезный кусок дерева притащили в хранилище. Может быть он настолько стар, что тоже стал реликвией? Или же со временем вся магическая мощь из него вышла?

От размышлений отвлек шум откуда-то из-за двери. Видать, стражники все еще не унялись, бегают, рыщут. Северьян дернулся, затравленно оглянулся, ища какую-нибудь дверь. Факел почти потух, жалкие всполохи пламени не выхватывают стены, вокруг лишь темнота. Нет, стражников убийца не боялся. Они и не посмеют зайти сюда, даже если и найдут злополучную дверь. Но маги, даже молодые способны на многое. А уж отыскать человека в подземелье для них раз плюнуть. Если их уже бросили на поиски, тогда так просто не отделаться.

Северьян шагнул к стене, споткнулся, с трудом сдерживая готовый вырваться крик. Бросил бешеный взгляд на пол. Конечно, под ногой все тот же сучковатый посох, будто нарочно оказался здесь, и теперь лежал, насмехался. Дуб дубом.

— Ну ладно, — прохрипел убийца. — Сам просишься в руки. Возьму. И сломаю об голову первого попавшегося ромея!

Дверь все-таки нашлась. Маленькая, почти незаметная, она скрывалась в глубине сокровищницы знаний. За ней открылся длинный, уводящий в темную бездну, невероятно узкий проход. Северьян шагнул смело, он уже разучился бояться неизвестности. Стражники, оставшиеся позади были куда опаснее непроглядной темноты. Факел совсем потух, лишь тлели останки догоревшей тряпки, источая непереносимое зловоние. Северьян фыркнул, попытался снова зажечь, но бесполезно. Гореть уже было нечему. Разве что деревяшку запалить… Такую не запалишь, подступиться не к чему. Головешка хорошо прокалена и обуглена, специально, чтобы основание факела не выгорало. Северьян отбросил бесполезную деревяшку. Теперь придется идти в кромешной тьме.

Передвигаться на ощупь было не слишком приятно и немного боязно. Северьян все время держался за стену, будто это что-то могло изменить. Проход был настолько узким, что плечи с трудом пролазали, чудом не задевая за обе стены сразу. Потолок тоже был почти рядом. Стоило распрямиться, как сразу ударяешься головой о крепкий камень. В кромешной тьме очень сложно ориентироваться. Убийцу передергивало от мысли, что будет если зрение вдруг покинет его? Жить, не видя окружающий мир невыносимо тяжело, почти невозможно. Сейчас он брел по казавшимся бесконечному подземному ходу, и в груди было тягостно и муторно. Суматошно колотилось сердце, в голове мелькали самые дикие мысли.

Северьян сбился со времени, он уже и сам не понимал, сколько блуждает по бескрайней черной бездне. А если выхода нет? — Мелькнула жуткая мысль. — Может быть впереди тупик, такой же темный и бесконечный…

Он не выдержал, щелкнул пальцами. С кончика указательного пальца сорвался маленький огонек, устремился вдаль по длинному коридору. Северьян смог рассмотреть и гладкие полированные стены, и пол, сложенный из несметных тысяч булыжников. Но когда он увидел потолок, его передернуло. там тянулся высокий каменный свод, и был он отнюдь не творением рук человеческих. Скорее всего, над головой была давно вросшая в землю скала.

Прошел миг, а может целая вечность, но вдруг впереди забрезжил свет. Это не было похоже на выход, блеклые тени скорее говорили о том, что там открывается еще одна комната, причем очень плохо освещенная. Северьян забыл про боль в ноге, что было силы припустил вперед. Тяжелый неудобный посох путался в складках одежды, зацеплялся за штанину. Один раз ударился о больную ногу, так Северьян чуть не завыл от боли и злости. Казалось, злосчастная деревяшка обладает разумом… и самым обыкновенным человеческим сарказмом. Но Северьян упорно шел на свет, как ночной мотылек на лучину, обреченный сгореть, но все равно летящий на свет. Ибо для него свет — жизнь. И Северьян сейчас очень сильно походил на того мотылька. И был готов увидеть даже подземное царство Ящера, и жарящихся на костре мучеников, лишь бы увидеть хоть что-нибудь.

То, что оказалось в конце хода и ошарашило и озадачило его. Взору открылась небольшая подземная пещера. Сверху свисали причудливые каменные сосульки, точно такие же тянулись кверху. Некоторые объединялись между собой образуя причудливые, похожие на прутья диковинной клетки, колонны. Пещера не была деянием рук человеческих, и люди здесь, судя по всему давненько не бывали. Под ногами хрустел крошащийся скомканный песок. Северьян перепрыгнул через острый выступ, взгромоздился на возвышение, откуда, казалось лился свет. В возвышении оказалось небольшое, шагов пять в ширину, подземное озеро. Свет шел от воды, так казалось поначалу. В голове мелькнула несвоевременная гадкая мысль, — вот и озеро нашел, самое время утопиться. Выхода-то нет…

Тогда откуда этот свет, будто вода начала лучиться, впитав в себя силу солнца. Северьян опираясь на посох нагнулся, зачерпнул в горсть воды, глотнул… и тут же сплюнул, морщась. Вода была соленая, морская.

— Однако, — тихо вымолвил он, еще не веря в свою удачу.

Теперь понятно, почему озеро светится. Это всего лишь дневное солнце просвечивает сквозь воду, морскую воду. И не озеро это вовсе, а всего лишь пещера под водой. А раз сюда попадает свет, значит там, под водой есть выход. Ослепленный идеей, он не задумываясь, залез в воду. И тихо зашипел от непереносимой боли, соленая вода попала на незажившую рану, впилась похуже, чем та злополучная стрела. Но выбирать не приходилось. Он набрал в грудь побольше воздуха, сжал обеими руками посох и выставляя его перед собой, нырнул.

Открыть глаза под водой было тяжело, немного непривычно. Но он видел почти все, хотя и искаженно. Вода светилась нежной зеленоватой лазурью, и, казалось, была живой. Перед носом проплыло несколько маленьких ярко раскрашенных рыб. Они с удивлением вылупили круглые, как тарелки глаза, косясь на загадочное существо, посмевшее вторгнуться в их владения, обитель мира и спокойствия.

Воздуха в легких уже не хватало. Северьян все еще терпел, чувствуя, как в ушах отстукивает барабанная дробь, голова начинает раскалываться от непереносимой боли. Да еще сводит раненую ногу, она почти не работает. Плыть становилось все тяжелее. Перед глазами колыхалась сиреневая муть, а свод над головой все не исчезал. Северьян время от времени проверял его наличие рукой, уже не в силах сдерживаться, он выдохнул. Пузырьки устремились вверх. Вверх, туда, где подводная пещера обрывалась, и солнце, яркое и беспечное, прорывалось сквозь глубокие водные пласты. Северьян рванулся вверх, в диком едином порыве, даже онемевшая нога казалось обрела силы. Вода расступалась перед ним, не в силах удержать. Он выскочил из воды, как деревяшка брошенная со скалы, вылетел, вздохнул полной грудью и снова упал, уже обессиленный, еле держащийся на плаву. Помогала лишь вода. Соленая, она легко держала утомленное тело, не давала уйти на дно. Она тоже, как и любая стихия, уважала упорство.

Северьян долго лежал на воде, не в силах поднять голову. А когда поднял, поспешил нырнуть. Потом, всплыл осторожно, повернул голову в сторону берега. А он был совсем рядом. Высоко вздымались шпили башен, в одной из них Северьян без труда узнал башню архимандрита, самую высокую из всех. Прямо перед носом громоздились сотни кораблей. Высоченные мачты упирались в небо, паруса трещали под напором ветра. Северьян подплыл поближе, проскользнул мимо тесно стоящих кораблей, спрятался под деревянный настил пристани. Все еще не верилось, что сбежать удалось. Но очевидное было перед глазами, вымокший настил досок, каменные, будто великаном вколоченные сваи и сотни кораблей, трущихся бортами. Людской гомон перекрывал плеск волн, стук тысяч ног долбил, как молот по голове, Северьян уже с трудом держался на воде. Надо было что-то думать, оставаться здесь попросту нельзя. Близился прилив, вода все прибывала, плотно прижимая Северьяна к доскам. Чуть попозже волна накроет его с головой. Тогда все равно придется искать новое прибежище, или подставляться под зоркие взгляды портовых стражников.