— А ты сам, сынок?

Убийца вытащил меч из ножен, перекинул котомку через плечо.

— Семи смертям не бывать… попробую остановить!

— Но как ты один, их же…

Вопрос канул в пустоту. Северьян уже выскочил в открытое окно, и теперь зигзагами приближался к шумной, галдящей ватаге разбойников.

Самое главное в такой атаке — внезапность. Северьян жалел, что осталось только два ножа. Один послужил платой за еду в корчме, но два других все еще покоились в отворотах сапог. Значит, двумя разбойниками меньше.

Он сделал широкий круг, заходя со стороны реки. К берегу причалила небольшая, но прилично сделанная посудина. Не корабль, а так, кораблишко. Кто-то остался на борту, оживленно мелькали две или три тени. Все-таки капитан не такой уж и дурак, чтобы высаживаться на берег всей командой.

С лодки заметить крадущегося человека было невозможно. Северьян это знал, а потому приближался к шумной, галдящей ватаге без страха быть обнаруженным с тыла.

На удачу, разбойники шли в разнобой, кто парами, кто по трое. Сзади, первыми отстали от всех сразу четверо. Галдят, смеются, а языки уже ватные, слова вымолвить не могут. Северьян даже ножей тратить не стал. Выскочил из тени, метнулся молнией к осоловевшим разбойникам. Двое упали сразу, захрипев, пуская кровавые слюни. Третий успел обернуться. Пустые, безумные глаза уставились на убийцу.

— Ты хто? — Успел вымолвить он. Меч рассек кожу, гортань и остановился лишь уткнувшись в позвоночник. Голова убитого безвольно откинулась назад. Последний оставшийся с немым ужасом взирал на содеянное. Он хотел крикнуть, но из груди вырвался лишь жалобный всхлип. Через мгновение в глаз ему воткнулся кинжал.

Разбойники так и не заметили пропажи четверых соратников, весело галдя, они спешили к разоренной деревне. Северьян услышал отголоски крика.

— Вздернем бабку! Чтоб ей пусто было…

Меч был по самую рукоять перемазан липкой кровью. Северьян брезгливо вытер его о штанину мертвеца, выдернул из глазницы нож. Фонтаном брызнула кровь, окропив убийцу. Северьян так и не надел рубашки. И теперь, перепачканный в крови, он походил на одно из воплощений Зверобога, быть может, самое ужасное. Рогов только не хватало.

Еще две спины смутными тенями маячили впереди в руках одного из них факел. Эти уже не такие пьяные, дерутся твердо, в руках здоровенные секиры. Не простые разбойники, из наемников. Северьян намеренно подождал, пока они отойдут подальше. Потом броситься, задавить напором, сокрушить, сломать, добить…

Спина одного оказалась в одном шаге. Северьян ударил наискось, вложил всю силу. Отдача чуть не выбила ятаган из рук. Перед глазами мелькнула ухмыляющаяся рожа разбойника.

— Никак у нас гости! — Рявкнул он.

Секира обрушилась на Северьяна, разящая, смертоносная… Он выставил блок, но чувствовал — бесполезно. В последний момент он выскользнул из-под удара. Руки больно рвануло в суставах, меч отлетел в сторону. Против секиры нет приема. Здесь никакая техника боя не поможет.

В голенище нож. Северьян выхватил его в последний момент, когда удар уже было не остановить. Нож вошел бугаю прямо в горло. Разбойник захрипел, закашлялся, ослабевая взмах. Удар пришелся плашмя.

В голове взорвалось звездное небо. Оно было настолько реальным и ярким, что Северьян не выдержал, схватился за голову. Потом уже удар следовал за ударом. Он не видел, кто бьет и как. Оплошал! — Звенела в голове единственная мысль. — Ты снова оплошал! Она еще долго звенела на отголосках сознания, пока мир вокруг не канул в спасительную бездну забвения.

Звезды. Они холодные и злые, безразличные ко всему вокруг. Бесполезно умолять их, звездам плевать на людей. Бесполезно поклоняться им, звезды не чувствуют тепла. Они холодны, и огонь их рожден бесконечной синью. Синью летнего неба. Небо тоже холодно. Оно — порождение звезд.

Северьян и не думал, что может быть столько боли единовременно. В голове все еще были звезды, мелкие, как снежинки, но холодные, как сердце наемника. Глаза открывались медленно, будто сами по себе, и убийца не мог уследить за их движением. Вокруг стоят люди… Нет не люди, это разбойники. Скольких он убил? Четверых? Нет, кажется, еще был пятый. С секирой. Именно его удар лишил Северьяна чувств. Голова гудела и звенела, будто какой-то безмерно ретивый кузнец решил выковать двуручный меч, используя череп Северьяна вместо наковальни.

— Кажется, он очухался! — Громыхнул над головой мощный, раскатистый бас. — Поднимите его!

Кто-то подхватил его под руки, лицо окатили ледяной водой. Разум тотчас же прояснился, глаза защипало. Припадая на руки державших, он огляделся. Здесь сидела почти вся банда. В маленькой комнатушке старухи неким загадочным образом расположились сразу десять человек, не считая Северьяна. На стуле сидел широкий, некогда мощный, но сейчас расплывшийся от богатой жизни бородатый мужик. Он действительно был похож на купца. Богато украшенный кафтан, Красные высокие сапоги с острыми носами лишь подчеркивали это сходство. Прочие разбойники тоже не были обряжены в обноски, но выглядели куда скромнее. Только оружие у всех было просто загляденье. Сабли из дорогой дамасской стали, их явно не покупали, скорее украли или убили владельцев.

Купец поднялся со стула, маленькие свиные глазки в упор уставились на убийцу.

— Кто ты такой? — Прорычал купец.

— Не твое дело, — огрызнулся Северьян.

— Ты убил моих людей, и теперь это мое дело! — Раскатился бас.

— Твои люди убивают невинных!

Купец усмехнулся, поигрывая толстыми, как бочонки пальцами. Рожа его, холеная и потная, вызывала отвращение. Северьян еле сдержался, чтобы не плюнуть в эту отвратительную харю.

— Кто их убивает? Я лишь торговец, просто товар несколько… необычный.

— Рабы? Ты работорговец?

— Угадал. А ты кто?

Северьян нахмурился.

— Просто странник.

— И странник перерезал моих лучших людей, даже ухом не повел.

Убийца пожал плечами.

— Они были пьяные. Мне повезло.

Купец скривился.

— Помогите страннику стать более разговорчивым.

Разбойник, молодой наглый парень с идиотской ухмылкой что было силы врезал по челюсти. Во рту появился знакомый солоноватый вкус. Северьян сплюнул.

— Где старуха и девочка?

Разбойники переглянулись. Засмеялись.

— Какая старуха? А, старуха! Не эта ли?

Двое расступились от угла. Старушка лежала на боку, пустые бесцветные глаза невидяще смотрели вперед. Горло ее было распорото от уха до уха, пол вокруг залит кровью, которая уже начала свертываться.

— Твари… — тихо, бессильно прошептал Северьян, напрягая руки.

В голове сразу, будто реальный, вспыхнул костер. И в нем волхв Лукий, бьющийся в агонии. Зубы заскрежетали, кулаки сжались до хруста. Тогда, лежа связанный перед наглыми хохочущими степняками он был слабым и беспомощным. Теперь все изменилось… А эти ничуть не лучше степняков… нелюди… Северьян уже знал, что такое быть рабом.

— Но, но, будь смирнее!

Парочка мерзавцев резво вскинула луки. Остальные довольно заржали.

— Это еще не все! — Радостно завопил молодой злобный наглец. — Покажите ему девку!

Мара истекала кровью. Арбалетные болты впились ей в руки и ноги, тем самым, приковывая детское тельце к стене. Девочка еще была жива и тяжело дышала, все чаще через раз.

Что-то сломалось, сломалось окончательно и бесповоротно в душе убийцы. Неоправданная жестокость к себе подобным. Он видел это столько раз, что уже сбился со счета. Но то всегда были посторонние, незнакомые люди. Смотреть на их смерть было неприятно, даже противно. Но никогда еще не было так больно…

Руки задрожали, наливаясь странной силой, в тело, обмякшее и разбитое, будто вставили новый стержень, куда крепче и лучше старого. И лица собравшихся вдруг стали пустыми расплывчатыми, Северьян видел лишь жуткие улыбки-оскалы и пустые узкие глаза… Перед ним снова были степняки…

— Ну как, насмотрелся? — Проникновенно спросил купец. — Смотри внимательней, с тобой будет то же самое.