Кьюджел одобрительно отнесся к этому предложению, они вдвоем пошли по улицам древнего Эрзы Дамат, миновали множество оштукатуренных домиков, потом прошли через район, где отдельно стоящие дома образовывали гигантскую шахматную доску; потом оказались в районе с большими имениями, которые еще использовались; роскошные дома стояли в глубине улицы среди богатых садов. Жители Эрзы Дамат — люди красивые, хотя и смуглее народа Олмери. Мужчины одевались только в черное — обтягивающие брюки и куртки с большими помпонами; женщины были великолепны в желтых, красных и синих платьях, причем платья покрывали оранжевые и черные блестки. Зеленый цвет считался несчастливым и встречался редко, а пурпурный символизировал смерть.

На головах у женщин высокие прически, а мужчины носили элегантные черные диски, причем через отверстие в центре этих дисков высовывалась макушка. В моде был смолистый бальзам, и отовсюду до Кьюджела доносился запах мирры и алоэ. В целом жители Эрзы Дамат казались не менее цивилизованными, чем народ Каучика, и гораздо более оживленными, чем вялые и апатичные азеномайцы.

Гостиница «Империя Дастрик» располагалась недалеко от Черного Обелиска. К разочарованию Кьюджела и Войонда, все номера были заняты, и служитель не принял их.

— Светлый обряд привлекает множество набожных людей, — объяснил он. — Вы будете счастливы, если вообще сумеете найти жилье.

Он оказался прав: Кьюджел и Войонд переходили от гостиницы к гостинице и нигде не могли устроиться. Наконец на западной окраине города, на самом краю Серебряной пустыни, их приняли в большой таверне с не внушающей доверия внешностью — в гостинице Зеленой Лампы.

— Десять минут назад и я не смог бы поселить вас, — заявил хозяин, — но ловцы воров арестовали двух поселившихся здесь, назвав их разбойниками и прирожденными мошенниками.

— Надеюсь, остальные ваши поселенцы не таковы? — спросил Войонд.

— Кто знает? — ответил хозяин. — Мое дело — предоставить пищу, питье и ночлег, не больше. И разбойники, и мошенники должны есть, пить и спать не меньше, чем набожные и ученые люди. Все находят у меня приют. И в конце концов что я знаю о вас?

Приближалась ночь, и без дальнейших хлопот Кьюджел и Войонд поселились в гостинице Зеленой Лампы. Умывшись, они спустились в общий зал на ужин. Это оказалось большое помещение, с потемневшими от времени балками, пол покрыт темной плиткой, на столбах висели фонари. Как отметил хозяин, посетители были самые разнообразные, в костюмах десятков стилей и самого различного телосложения. Люди пустыни, гибкие, как змеи, в кожаных комбинезонах, наброшенных на одно плечо; четверо бледнолицых людей с рыжими волосами, не произносивших ни слова; у стойки сидела группа наемных убийц в коричневых брюках, кожаных беретах, у каждого из уха на золотой цепочке свисал шарик. Кьюджел и Войонд получили ужин приличного качества, хотя обслуживание оставляло желать лучшего, и сидели, попивая вино и обдумывая, как провести вечер. Войонд решил порепетировать страстные крики и позы, которые необходимы для Светлого обряда. Кьюджел попросил у него талисман эротической стимуляции.

— Женщины Эрзы Дамат кажутся мне привлекательными, и с помощью этого талисмана я лучше постигну их способности.

— Ни в коем случае, — ответил Войонд, прижимая к себе мешок. — И я не обязан объяснять причины.

Кьюджел молча скорчил гримасу. Помпезность Войонда показалась ему особенно неприятной из-за его мрачной нездоровой наружности.

Войонд осушил свою кружку с педантичной бережливостью, которую Кьюджел также находил раздражающей, и встал.

— Я пойду в свою комнату.

Он повернулся, но проходивший в это время бандит толкнул его. Войонд выпалил язвительное замечание, бандит не захотел его игнорировать.

— Как ты смеешь говорить со мной так? Защищайся, или я отрежу твой нос! — И бандит выхватил свой меч.

— Как хочешь, — ответил Войонд. — Подожди, я возьму меч. — Подмигнув Кьюджелу, он натер лезвие мазью и повернулся к бандиту. — Приготовься к смерти, мой дорогой друг! — И он величественно шагнул вперед. Бандит, заметивший приготовления Войонда и понявший, что перед ним волшебник, оцепенел от ужаса. Войонд театрально пронзил его и вытер лезвие о шляпу бандита.

Товарищи бандита, сидевшие у стойки, начали подниматься, но остановились, когда Войонд с апломбом повернулся к ним.

— Берегитесь, петухи с навозной кучи! Видели судьбу вашего товарища? Он умер от моего волшебного лезвия, которое рассекает металл и камень, как масло. Смотрите! — И Войонд ударил по столбу. Лезвие, ударившись о железную скобу, разлетелось на десяток кусков. Войонд стоял в замешательстве, но товарищи бандита устремились вперед.

— Где же твое волшебное лезвие? Наши лезвия из обычной стали, но жалят глубоко! — И через мгновение Войонд был разрублен на куски.

Бандиты повернулись к Кьюджелу.

— А ты? Хочешь разделить судьбу своего товарища?

— Ни в коем случае! — заявил Кьюджел. — Это всего лишь мой слуга, он нес мой мешок. Я волшебник; посмотрите на эту трубку! Первый же человек, который станет мне угрожать, попадет под ее действие!

Бандиты пожали плечами и отвернулись. Кьюджел подобрал мешок Войонда, потом подозвал хозяина.

— Будь добр, пусть уберут трупы, а мне принесут приправленного вина.

— А как же счет твоего товарища? — с беспокойством спросил хозяин.

— Не бойся, я за все заплачу.

Трупы унесли, Кьюджел выпил еще чашку вина, потом ушел в свою комнату, где разложил на столе содержимое мешка Войонда. Деньги он переложил к себе в кошелек, талисман, амулеты и инструменты спрятал в своей сумке, мазь выбросил. Довольный проведенным днем, он лег и скоро уснул.

На следующий день Кьюджел бродил по городу, поднялся на самый высокий из его восьми холмов. Перед ним открылось величественное и унылое зрелище. Справа и слева протекал великий Скамандер. На улицах города виднелись древние руины, обширные пустоты, оштукатуренные домишки бедняков и виллы богачей. Эрза Дамат оказался самым большим городом, какой приходилось видеть Кьюджелу, он гораздо больше любого города Олмери или Асколайса, хотя теперь значительная его часть лежит в развалинах.

Вернувшись в центральный район, Кьюджел отыскал будку профессионального географа и, отдав требуемую плату, стал расспрашивать о наиболее безопасном и коротком пути в Олмери.

Ученый не стал давать торопливого или необдуманного ответа, он достал четыре различных карты и указателя. Внимательно изучив их, он повернулся к Кьюджелу.

— Вот мой совет. Двигайся вверх по течению Скамандера до реки Аск, затем вдоль Аска до моста с шестью пролетами. Отсюда поверни на север, иди вдоль гор Магнаца, пока не дойдешь до леса, известного как Большой Эрм. Через этот лес иди на запад до берега Северного моря. Там тебе нужно построить лодку и довериться ветру и течениям. Если тебе повезет и ты доберешься до Земли Падающей Стены, оттуда уже сравнительно легко, двигаясь на юг, добраться до Олмери.

Кьюджел сделал нетерпеливый жест.

— В основном это путь, которым я добрался сюда. Другого пути нет?

— Есть. Безрассудный человек может предпочесть риск и двинуться через Серебряную пустыню. За ней находится Сонганское море, а за ним обширные пустоши, почти непреодолимые, а уж дальше Восточный Олмери.

— Что ж, это кажется осуществимым. А как пересечь Серебряную пустыню? Есть ли там караваны?

— Зачем? Никаких товаров там не добудешь; там только разбойники, нападающие на неосторожных. Чтоб отпугнуть их, нужен отряд не меньше сорока человек.

Кьюджел вышел из будки. В ближайшей таверне он заказал вина и стал обдумывать, как собрать отряд в сорок человек. Пилигримов, конечно, пятьдесят шесть — вернее, после смерти Войонда пятьдесят пять. Неплохо бы их собрать…

Кьюджел выпил еще вина и стал думать дальше.

Наконец он заплатил по счету и направился к Черному Обелиску. «Обелиск» назван был неточно — это просто большой кусок сплошного черного камня, на сто футов поднимавшийся над городом. У его основания были вырезаны пять статуй, все смотрели в разных направлениях и все представляли основателей пяти различных религий. Гилфиг смотрел на юг, его четыре руки поддерживали символы религии, ноги покоились на головах преданных верующих, пальцы ног — длинные и изогнутые, что подчеркивало их изящество.