Кугель выпрямился:

– Я не из тех, кого можно испугать пустыми угрозами!

– А как насчет хорошей дубины или вил?

Кугель предусмотрительно отступил назад и положил руку на рукоятку меча.

– Если по дороге потечет кровь, она будет вашей, а не моей!

Крестьяне стояли на месте, собираясь с мыслями. Кугель возвысил голос.

– За такое колесо, как ваше, отвалившееся, сломанное и сношенное почти до спиц, дадут не больше двух терциев. Требовать больше может только человек, который смотрит на мир нереалистично.

Старший брат напыщенно заявил:

– Мы пойдем на компромисс! Я упомянул десять терциев, ты говорил о двух. Если вычесть из десяти два, получится восемь. Заплати нам восемь терциев, и дело с концом!

Кугель все еще колебался.

– Я чую во всем этом какой-то подвох. Восемь терциев – это слишком много! Не забывайте, я действовал из чистого альтруизма! Неужели мне придется заплатить за доброе дело?

– Так ты считаешь, что отправить наше колесо кувыркаться в воздухе – это доброе дело? Если такова твоя доброта, пощади нас от чего-нибудь более худшего!

– Давайте взглянем на проблему под другим углом, – предложил Кугель. – Мне нужен ночлег. Далеко ли ваша усадьба?

– В четырех милях, но нам сегодня не придется спать в своих постелях – мы останемся здесь и будем стеречь наше имущество.

– Есть другой выход, – сказал Кугель. – Я могу сделать так, что вся телега потеряет вес.

– Что? – вскричал старший брат. – Чтобы мы потеряли нашу повозку точно так же, как и колесо?

– Мы вовсе не такие болваны, за которых ты нас принимаешь! – провозгласил средний.

– Отдай нам наши деньги и иди своей дорогой! – присоединился к ним младший. – Если тебе негде переночевать, попросись в дом к Фосельму, это в миле отсюда по дороге.

– Великолепная идея! – воскликнул старший с широкой ухмылкой. – И почему она не пришла мне в голову? Но сначала – наши десять терциев!

– Десять терциев? Ну и шутки у вас! Прежде чем расстаться хотя бы с грошом, я желаю узнать, где можно спокойно провести ночь.

– А мы тебе разве не сказали? Обратись к Фосельму! Он, как и ты, альтруист и с радостью принимает в своем доме всяких бродяг.

– В модных шляпах или без них, – хихикнул младший.

– В давние времена, кажется, Фосельм опустошил весь этот край. А ваш Фосельм – его тезка? Не пошел ли он по стопам своего прототипа?

– Я ничего не знаю ни о самом Фосельме, ни о его предках, – пожал плечами старший брат.

– У него большой дом, – добавил средний. – Он никому не дает от ворот поворот.

– Даже сейчас из его трубы идет дым, – сказал младший. – Отдай нам деньги и можешь идти куда хочешь. Наступает ночь, а нам надо еще приготовиться защищаться от виспов.

Кугель полез в свою сумку и, покопавшись в яблоках, извлек оттуда пять терциев.

– Я расстаюсь с этими деньгами не затем, чтобы угодить вам, а чтобы наказать себя за попытку помочь невежественным крестьянам.

На него вновь обрушился поток брани, но наконец деньги были приняты, и Кугель ушел. Чуть-чуть удалившись от повозки, он услышал, как братья залились хриплым хохотом.

Мермеланты развалились в грязи, выискивая своими длинными языками в придорожных лопухах что-нибудь съедобное. Когда Кугель подошел к ним, вожак заговорил, но слов было почти не разобрать из-за того, что у него во рту было полно травы,

– Почему эти дуралеи смеются?

Кугель пожал плечами.

– Я помог им своим волшебством, и их колесо улетело, так что мне пришлось дать им пять терциев, чтобы унять их вопли.

– Шутка, глупая и нахальная, – прошамкал мермелант. – Еще час назад они послали мальчика в деревню за новым колесом. Они уже собрались закатить сломанное колесо в канаву, когда увидели тебя.

– Я не придаю значения таким пустякам, – отмахнулся Кугель. – Они посоветовали мне переночевать в доме Фосельма. С другой стороны, я сомневаюсь в их честности.

– Ох уж эти злокозненные конюхи! Они думают, что могут обдурить любого! Они же послали тебя к колдуну с сомнительной репутацией!

Кугель с беспокойством оглядел окрестности.

– А нет ли поблизости какого-нибудь другого убежища?

– Наши конюхи когда-то приютили нескольких путников и убили их в собственных постелях, но никто из них не захотел хоронить тела, так что они бросили это занятие. А другое ближайшее жилье в двадцати милях.

– Это плохая новость, – приуныл Кугель. – А как надо вести себя с Фосельмом?

Мермеланты зачавкали травой. Один из них осведомился:

– А у тебя есть с собой пиво? Мы знатные пивохлёбы и всем показываем свои животы <Мермеланты в своем тщеславии называют своих хозяев «конюхами» и «слугами». Обычно дружелюбные, они любят пиво и, опьянев, встают на дыбы на своих неуклюжих задних ногах, демонстрируя полосатые белые животы. В такой момент любая, даже самая незначительная провокация приводит их в ярость, и они направляют свою огромную силу на разрушение.>

– У меня нет ничего, кроме диких яблок, и я с удовольствием поделюсь ими с вами.

– Да, было бы неплохо, – согласился мермелант, и Кугель раздал все плоды, которые нес в сумке.

– Если пойдешь к Фосельму, остерегайся его хитростей! – Толстый торговец выжил потому, что всю ночь распевал непристойные песни и ни разу не повернулся к колдуну спиной.

Один из крестьян обошел телегу и раздраженно остановился при виде Кугеля.

– Что ты здесь делаешь? Прекрати докучать нашим мермелантам и проваливай отсюда!

Не удостоив его ответом, Кугель пошел по дороге. Он дошел до жилища Фосельма, когда солнце уже коснулось лесистого горизонта. Это было беспорядочно построенное деревянное сооружение в несколько этажей, с множеством пролетов, низкими квадратными башнями, в которых тут и там были понатыканы окна, с балконами, козырьками, высокими фронтонами и дюжиной высоких тонких труб.

Спрятавшись за деревом, Кугель рассмотрел дом. В нескольких окнах горел свет, но Кугель не заметил внутри ни одного движения. Кугелю показалось, что это был очень милый дом, и вряд ли кто-то мог подумать, что в нем жил злодей-обманщик. Пригибаясь и прячась в тени деревьев и кустарников, Кугель подошел к зданию. Украдкой, точно огромный кот, он подобрался к окну и заглянул внутрь.

За столом, читая какую-то книгу с желтыми листами, сидел мужчина неопределенного возраста, сутулый и практически лысый, если не считать каштановой с проседью челки. Длинный крючковатый нос странно выделялся на довольно плоском лице с близко посаженными выпуклыми мелочно-золотистыми глазами. Его руки и ноги были длинными и тощими; он был одет в черный бархатный костюм, на каждом его пальце блестело по перстню, а на указательных – целых три. Лицо колдуна казалось спокойным и безмятежным, и Кугель напрасно искал на нем хоть какой-нибудь знак, намекавший на порочность.

Кугель оглядел комнату и ее обстановку. На серванте вперемешку были сложены всякие диковины и редкости: пирамида из черного камня, моток веревки, стеклянные бутылки, маленькие маски, висящие на полке, кипы книг, цитра, бронзовый инструмент, состоящий из множества дуг и перекладин, и выточенный из камня букет цветов.

Кугель проворно подбежал к парадной двери, где нашел тяжелый медный молоток в форме свисающего из пасти горгульи языка. Он стукнул молотком по двери и закричал:

– Откройте! Честному путнику нужен ночлег, и он щедро заплатит за гостеприимство!

Затем он подбежал назад к окну и увидел, что Фосельм поднялся на ноги, постоял так некоторое время со склоненной набок головой, а затем вышел из комнаты. Кугель мгновенно открыл окно и забрался внутрь. Потом закрыл окно, схватил с серванта веревку и затаился в темноте.

Фосельм вернулся, изумленно качая головой. Он уселся в кресло и вернулся к своей книге. Кугель подошел к нему сзади и накинул петлю вокруг его груди, потом еще и еще, и казалось, что веревка в мотке никогда не закончится. Очень скоро Фосельм был весь замотан в кокон из веревки.