— Об этом надо будет еще подумать, — сказал Бодвин Вук, — Кто следующий? Шард?

— Я многое узнал в Йипи-Тауне, — сказал Шард, — на самом деле, значительно больше, чем намеревался. Но из всей этой информации к интересующему нас случаю относится лишь малая толика. Я не видел Титуса Помпо, он приложил большие усилия, чтобы оставаться невидимым. Он сам становится загадкой, которую нам надо будет разгадать. Я разговаривал с ним и слышал его преобразованный голос.

Бодвин Сук удивленно поднял брови.

— Преобразованный? Или ты разговаривал с ним, или ты с ним не разговаривал. Объясни нам подробнее.

— Я слышал то, что по-моему было его измененным голосом. Я подозреваю, что когда он говорил, его слова запускались в электронную систему, оцифровывались, а затем преобразовывались в новые звуки. В результате получался голос, примерно такой же, как у электронной системы, читающей с листа. И все же этот голос что-то мне напоминает. Могу поклясться, что я его уже где-то слышал раньше.

— Хорошо, — сказал Бодвин Вук, — Это то, что касается голоса. А теперь расскажи нам что же произошло.

Шард описал свои приключения.

— Кто-то совершил ошибку и Замьян все же сумел передать мне несколько слов. Он вполне четко сказал: «Когда он вернулся, я видел его мех. Но я не видел его головы».

— Ха, — Бодвин Вук, — стукнул ладонью по столу, — таким образом мы не можем пренебречь работой проделанной Айзелем Лаверти!

— Правильно. А еще мы с определенностью можем сказать, что это был не Намур, которого Замьян, естественно, хорошо знал и защищать которого, насколько я знаю, у него не было никаких оснований. Замьян умирал и был в шоке. Нельзя полностью доверять его словам. А что касается фразы «Но не видел головы»… Я полагаю, что убийца снял голову своего костюма, чтобы ему было удобней управлять грузовиком.

— А какие у вас новости, капитан Рьюн Оффоу? — поинтересовался Бодвин Вук. — У вас какой-то очень спокойный вид, и я чувствую, что вы подготовили для нас какую-то избитую истину, которыми так славится род Оффоу.

— В сравнении с деятельными Вуками, мы действительно выглядим довольно вялыми. И все же, если мы вернемся к обсуждаемому вопросу, то, думаю, я могу в какой-то мере пролить свет на нашу тайну.

— И впрямь очень многообещающее заявление. Ну, и что же вам рассказали наши камеры? Действительно ли Намур «подбирал по кусочкам сказочное наслаждение» с миледи Спанчеттой, как он это утверждает, или он предпочел «наслаждение более острое и обильное»? Короче: виноват ли он в этом преступлении?

— По крайней мере, в данном случае, он, похоже, абсолютно чист, — ответил Рьюн Оффоу, — Без всякого стыда он подбирал кусочки и крутился вокруг Спанчетты. Конечно, не все три часа, но большую часть интересующего нас времени. Вычеркните Намура из вашего списка, не взирая ни на какие клочки шерсти. Тоже самое можно сделать и с остальными. Все, кого мы на данный момент подозреваем, делали то, что сказали нам.

Кроме одного. Вчера благодаря моим стараниям и удаче. («Удача» заключалась в том, что по настоянию Глауена сообщение Миранды дошло до Рьюна Оффоу. «Пусть он займется этой новостью! Ему вполне можно доверять, а ты же не хочешь повсюду нажить себе врагов».) Как мы и ожидали, я обнаружил, что перемещения Дерзких Львов были весьма беспорядочными и непредсказуемыми. И все же, я сумел проследить всю восьмерку: Арлес Клаттук и Кеди Вук находились в патруле, и вот у меня копия листа с их росписями. Подпись о том, что они заступили в патруль и подписи каждые полчаса, когда они делали полный положенный круг. Остальных шесть Львов отследить было сложнее, но и с этим у меня не возникло особых трудностей. Итак: восьмерых Дерзких Львов, как и Намура, можно вычеркнуть из списка. И вот когда я уже хотел прекратить эту работу, мое внимание привлекла тень под деревом на самом краю обзора камеры. Я воспользовался увеличением и коррекцией изображения и получил вот это.

Рьюн Оффоу подошел к панели управления видео аппаратурой Бодвина Вука и вывел на экран изображение.

— А вот этот Дерзкий Лев представляется большой тайной, так как мы только что отследили всех восьмерых! А когда фигура начала двигаться, то в ней безошибочно можно узнать Арлеса Клаттука, который находился в тот момент в патруле. Это именно то время, когда Сессили находилась еще на пьедестале. Вполне может оказаться, что он и есть именно тот, кого мы ищем.

— Ха-ха! — Усмехнулся Бодвин Вук, — Послушный исполнительный Арлес! Вы с ним связывались? Допрашивали?

— Нет. Я решил, что нам лучше всем вместе решить, как правильнее поступить в данном случае. Сержант Кеди Вук тоже должен ответить на очень важный вопрос: почему он, будучи на посту, не доложил об отсутствии там своего напарника.

— Хм, — сказал Бодвин Вук, — Этот-то вопрос задать совершенно не сложно… пожалуй вот ответить на него будет потруднее. А для начала давайте посмотрим патрульный лист.

Рьюн Оффоу передал ему листок с подписями.

— Обратите внимание, что во время предыдущих трех дежурств подписи время от времени делал Арлес, хотя старшим по наряду считается Кеди. А вот в последнее дежурство все подписи делал Кеди.

Бодвин Вук оглядел собравшихся за столом.

— Ну, джентльмены? Кто-нибудь хочет это как-то прокомментировать?

— И все же требуют своего объяснения, найденные в грузовике волокна, — заметил Айзель Лаверти, — На убийце был костюм с мехом. Но волокна с костюма Арлеса не совпадают с волокнами из кузова грузовика. Таким образом мы пока не можем признать Арлеса виновным.

— У него может быть два костюма; старый и новый, — заметил Бодвин Вук, — Ну что ж, больше мы пока ничего сделать не можем. Надо задать Арлесу несколько вопросов, пока еще не кончился день. А Кеди я займусь позже.

— Сейчас для этого время не хуже, чем какое-либо другое, — сказал Шард, — День еще только начался, Арлес, наверняка, еще дома. Ровно как и Спанчетта.

— У меня кое-какие неотложные дела, — задумчиво сказал Рьюн Оффоу, — Думаю, нет никакой необходимости идти туда всем четверым.

— У меня стол завален бумагами, — быстро сказал Айзель Лаверти, — мне надо срочно ими заняться, а то я вместе со столом скоро скроюсь под бумагами.

— Хм, — сказал Бодвин Вук, — Ну, я-то Спанчетту не боюсь, — затем повернулся к переговорному устройству, — Кто сейчас в конторе? Мне нужен опытный человек, крепкий, быстрый на ногу и без страха. Кто пойдет?

— Извините, сэр, — последовал ответ, — Никого кроме кадета Глауена Клаттука в конторе нет.

— Глауен, говоришь? — Бодвин Вук бросил косой взгляд в сторону Шарда. — Он действовал отлично. Скажите, чтобы сейчас же явился в мой кабинет.

Бодвин Вук, Шард и Глауен вошли в Дом Клаттуков и подошли к двери квартиры, которую занимали Миллис, Спанчетта и Арлес. Бодвин Вук нажал на кнопку звонка и слуга ввел их в фойе; большое восьмиугольное помещение, по середине которого стояло большое восьмиугольное канапе задрапированное зеленым шелком. В четырех нишах красовались покрытые киноварью вазы с пышными букетами. У дальней стены возвышался пьедестал из черного сланца, на котором была установлена кадильница с тлеющим фимиамом. Тонкая ленточка дыма, извиваясь поднималась над кадильницей.

Бодвин Вук критично осмотрел комнату.

— Мне кажется здесь чуть-чуть перебрали этого неоклассического романтизма, — заметил он, — Несомненно, это причуды Миллиса. Мне говорили, что у Спанчетты вкусы простые и скромные.

— Я тоже так подозреваю, — согласился Шард. — Жаль что мы лишимся сегодня удовольствия увидеть Спанчетту. Хотя, если Арлеса будут казнить, то нам вскоре представится такая возможность.

В помещение ворвалась Спанчетта все еще в утреннем халате из плиссированного лилового атласа и в розовых пуховых тапочках. Масса ее буйных черных волос была заправлена в кружевной цилиндр, из которого сверху выбивались особо непокорные пряди. Она переводила взгляд с одного лица на другое.