Занятия в Лицее подошли к концу. После усиленных трудов и дополнительных занятий Арлес сумел сдать экзамены и получил выпускной аттестат. Глауен вместе с Вейнесс, Мило и несколькими другими учениками окончил с отличием. Каждый год ученые проживающие в Постоялом доме устраивали банкет, на который приглашался выпускной класс Лицея, а так же Хранитель со всей семьей, директора Бюро и их помощники, Главы шести Домов. Преподавательский состав Лицея, а так же шасть сановников, выбранных советом Лицея. Это было значительное мероприятие, на которое джентльмены являлись в официальной форме, а дамы одевали самые роскошные платья, которые только могли придумать их портные. Те, кого на это торжество не приглашали утешали друг друга, говоря, что мероприятие это нудное и скучное, и что они бы ни за что не стали тратить на него время даже если бы их и пригласили. И тем не менее за честь быть одним из пятерых «избранных» сановников велась борьба. После окончания банкета перед началом речей, Глауен разыскал Вейнесс и вывел ее на балкон, где они уселись рядышком, любуясь раскинувшимися перед ними достопримечательностями.

На Вейнесс была длинная юбка, облегающая в талии и свободная внизу с черными, зелеными и красными как вино полосами, черный жакет из тяжелого матового материала и черная лента в волосах. Она долго молчала, теребя кончик ленты, а потом воскликнула:

— Глауен! Хорошо бы уйти отсюда! Я сидела здесь как на иголках и вся изнервничалась. У меня было такое состояние, как будто у меня в волосах сидит большущий жук.

— Я никогда не видел тебя такой элегантной.

— Правда? Тебе нравится?

— Конечно. Только в этих одеждах ты кажешься слишком далекой и незнакомой.

— А я всегда была таинственной, — кокетливо ответила она, А что касается близости, то я даже матери не позволяю быть слишком близкой.

Глауен грустно улыбнулся, и Вейнесс бросила на него косой взгляд.

— Отчего ты такой мрачный.

— Ты и так знаешь отчего.

— Я не хочу чтобы ты сегодня думал об этом.

— Я ничего не могу с собой поделать. Все думаю о том, вернешься ли ты.

— Конечно, вернусь. А если нет, то…

— Если нет?

— Тогда ты поедешь меня искать.

— Легко сказать. Среди сотен миров и миллиардов триллионов людей.

— Это в какой-то мере должно воодушевлять. Даже если ты и не найдешь меня, то вполне возможно встретишь кого-то очень похожего на меня или, если это возможно, то даже милее меня.

— Точно такой же как ты не найдется во всей Сфере Гаеана, с точно таким же хорошеньким ротиком, точно с таким же остреньким подбородком, или с такими же мелкими кудрями, или с таким же запахом.

— Надеюсь, что пахнет приятно.

— Конечно, я всегда принюхиваюсь к ветру, который дует через вересковую долину.

— Это просто мыло, которым я пользуюсь. Глауен, пожалуйста, не будь слишком сентиментальным из-за моего отъезда. А то на меня тоже нападет слезливость и я расплачусь.

— Как скажешь. Поцелуй меня.

— Это при таком-то скоплении народа? Нет уж, спасибо.

— Да на нас никто и не смотрит.

— Глауен, прекрати. Достаточно. Я слишком щепетильно отношусь к таким вещам… Видишь! Ну вот, что я говорила! Мама уже подсматривает за мной.

— Не думаю, что она нас видит. Она вообще не смотрит в нашу сторону.

— Может и нет. А вот там в уголку очень скромненько сидит Арлес, — не сдавалась Вейнесс.

— Да, очень странно, на мой взгляд. Спанчетта в ярости от того, что не попала в «избранные». Отец здесь и от этого ей еще тяжелее.

— А что это за девушка рядом с Арлесом? Думаю, я ее раньше не видела… Похоже, между ними очень хорошие отношения.

Глауен взглянул на спутницу Арлеса: довольно яркую молодую женщину с развевающимися розово-оранжевыми волосами, со светлой кожей и чувственными контурами.

— Это Друсилла вне-Лаверти, одна из участниц труппы Флореста. Если доверять слухам, то они с Арлесом довольно дружны. Однако, это меня не касается.

— Меня тоже. Хотя это очень странно.

— Отчего?

— Не имеет значения. Я тебе говорила, что со Штромы возвращается Джулиан Бохост. Он все еще собирается на мне жениться, а также не оставил плана посмотреть на бойню у Безумной горы.

— Жаль, что его нет сегодня на вечере и он не сможет произнести здесь речь.

— На самом деле, он очень хотел именно это и сделать, но отец сказал ему, что свободных билетов нет. Как там Кеди?

— Даже не знаю. Похоже, доктора думают, что если бы он захотел выздороветь, то был бы уже здоров. Кеди не хочет разговаривать, хотя смотрит телевизор и читает книги, и грохочет обеденным прибором, когда ему не нравится обед. Доктора говорят, что мозг, Кеди отказывается осознавать реальность. Если верить докторам, то это вопрос времени.

— Бедный Кеди.

Глауен вспомнил тот памятный вечер в Йипи-Тауне.

— Я согласен, за все надо платить. Но на самом деле, бедный Кеди.

— Ты что-то несколько саркастичен, — с любопытством взглянула на него Вейнесс.

— Возможно и так. Я никогда не рассказывал тебе всего того, что произошло в ту ночь.

— А собираешься? Про Дворец Кошечки и про остальное?

— Если тебе это интересно, то я могу рассказать все что знаю про Дворец Кошечки в трех предложениях.

— Довольно интересно.

— Я не хотел туда идти, но мне пришлось подчиниться приказу Кеди, который считал, что я не должен отличаться от ревущих и ничего не боящихся Дерзких Львов. Я попил с девушкой чаю и расспросил о ее семье. Она смотрела на меня с таким выражением лица, которое можно встретить только у дохлой рыбы. Вот и все, что там произошло.

Вейнесс сжала ему руку.

— Давай больше не будем говорить о таких вещах. Вон идет Мило. Что-то он подозрительно веселый. Интересно, что произошло?

Мило уселся рядом с ними.

— У меня есть новость, касающаяся нашего общего друга Джулиана Бохоста, — сказал он Глауену, — Надеюсь, ты в курсе, что он сейчас в Речном домике. Он все еще хочет съездить в охотничий домик у Безумной горы и в одиночку покончить с войнами бенджи.

— Он может заработать приличный синяк от боевого топора.

— Он надеется избежать насилия. Если они не захотят вступить в ЖМС или не пожелают его слушать, то он проведет свои изыскания с должного расстояния, а потом напишет рапорт.

— Думаю, что у меня нет возражений, особенно, если расплачиваться будет он сам.

— Ты что, серьезно? — удивленно уставился на него Мило, — Джулиан — политик, поэтому он никогда ни за что не заплатит.

— У Джулиана нет денег, о которых стоило бы говорить, — заметила Вейнесс.

— Как представитель директора Клайти, он считает, что туристический транспорт ему не подходит, а потому требует официального обслуживания, а это значит, что станция должна ему предоставить флаер с пилотом. Отец только тяжело вздохнул и согласился. Если ты еще не догадался, то скажу, что пилотом будешь ты.

— Я согласен только в том случае, если и вы с Вейнесс полетите с нами. В противном случае я откажусь.

— Мы поедем с ним, чтобы помочь ему в его изысканиях. Это уже решено.

— Не думаю, что Джулиану все это очень понравится.

— Это не имеет значения, — заметила Вейнесс, — Джулиан должен научиться кроме сладкого глотать и горькие кусочки. Это будет запоминающееся событие.

Отряд из Речного домика задерживался. Глауен и Чилк с особой тщательностью проверяли флаер.

— Мы не можем допустить чтобы с Джулианом что-нибудь случилось, — сказал Глауен Чилку, — Он очень известный политик и вполне возможно со временем станет первым Умфау Трои.

— Очень хорошее занятие, особенно если ты беспомощен во всем остальном, — заметил Чилк, — А что за парень, это Джулиан?

— Можешь составить о нем собственное мнение. Вот он как раз и прибыл.

Универсальный пикапчик остановился около флаера. Из него выскочил Джулиан. На нем была широкополая белая шляпа и костюм из парусины в синюю с белым полоску. За ним последовали Мило и Вейнесс. Они выгрузили свои дорожные сумки и погрузили их в багажный отсек флаера.