— Никочка, — в голосе Дангулова появились обманчиво-мягкие нотки. — Поправь меня, если я ошибаюсь. Ты в такую погоду, не обратив внимания на ветер и то, что вот-вот начнется дождь, вместо того, чтобы уехать со мной на машине или просто домой, поперлась на набережную? Ты ненормальная?

— Ну так, — с губ сорвался нервный смешок. Ощущение чужого взгляда не исчезало. — Ты знал, кого целовал!

— Я целовал красивую и умную девушку, пусть и не всегда адекватную, — парировал Влад. Хлопнула дверь. — Сейчас я про тебя этого сказать не могу.

— Ну да, — хмыкнула Ника. — Ветер малясь волосы растрепал.

Она стояла на мосту и не сводила глаз с бушующей реки. Телефон в ее руке был тем якорем, который не позволял скатиться в панику. Не позволял трусливо поджать хвост и сбежать от странного взгляда. Голос Влада словно отрезвлял.

— Где ты конкретно сейчас? Я заберу, — Дангулов, как всегда, не спрашивал. Просто ставил перед фактом. Но в этот раз она и не была особо против. На перила моста упали первые капли.

— Старая набережная, возле поющих фонтанов, — не стала возражать Ника. Она могла бы собраться и уйти, но не поручилась бы, что обладатель странного взгляда не последует за ней.

— Ника? — в голосе шефа послышалась тревога. — Все в порядке?

— А что? — еще один нервный смешок. Она не собиралась ему ни о чем рассказывать. Ни к чему. Она не должна никому жаловаться, она может с этим справится сама. Может же?

— Ты не споришь. И голос у тебя странный, — Влад не мог не заметить таких нюансов в поведении всегда боевой девушки. Это настораживало. Неужели она так ведет себя из-за поцелуя?

— Я тебя жду, — ушла от ответа Ника и первой отключилась, хотя делать этого ей не хотелось. Так она осталась наедине с собственным преследователем. Наедине в толпе людей, которую не испугал дождь. Но ведь от этого не было легче?

Бежишь, куколка? Беги! Все равно, сбегая от меня, ты прибежишь ко мне…

Это сообщение пришло буквально через три минуты после ее разговора с Владом. И Ника сама не могла объяснить, почему, прочитав его, подорвалась с места и бросилась подальше от моста, туда, где было больше народа. И уже на лестнице попала в такие знакомые объятия:

— Ника, что случилось?

— Ничего! — замотала головой девушка, но из объятий высвобождаться не стала. Да и зачем, если только сейчас, в его руках, она ощутила спокойствие? Зачем, если страх исчез? — Поехали отсюда. Холодно.

Он снял с себя пиджак и, не слушая ее протестов, закутал в него девушку, взял за руку:

— Идем, чудушко! Будем греть тебя кофе.

Кофе, чаем, коньяком — какая разница? Лишь бы подальше от посторонних глаз. Тех, чей взгляд она ощущает всеми фибрами души…

Вероника грела руки о горячие бока кружки, но знобить не переставало. В голове то и дело всплывала фраза: «Сбегая от меня, ты прибежишь ко мне…». Это было глупо, но она так и не могла прогнать подозрение, что Дангулов решил ей потрепать нервы. Ведь сбегая от загадочного преследователя, Ника угодила непосредственно в его теплые объятия. А что, хороший способ. Напугать девушку, сделать так, чтобы она тебе доверилась, выступить в роли спасителя, а потом просто исчезнуть как злодей. И овцы целы, и волки сыты, и дурочки довольны, какой рыцарь им достался. Все складывалось в единую картину, даже слишком, и это не могло не настораживать.

— О чем задумалась? — спросил Влад, ставя перед ней тарелку грибным кишем. В эту популярную кофейню возле набережной он затащил ее практически сразу, поскольку девушку никак не переставало трясти. Впрочем, Ника не стала уточнять, что трясло ее не от холода. А на улице тем временем разбушевалась непогода. Крупные капли с дробным стуком ударяли о прозрачное стекло, и впервые за долгое время Северцева не ощущала спокойствия от стихии. Словно та стала для нее чуждой. И как справиться с опасностью вокруг и в собственной душе было непонятно.

— Сегодня дождь какой-то пугающий, — рассеянно откликнулась его спутница. — Обычно я его люблю, а сейчас… Один к одному сложилось.

— Только не говори, что ты, как зайка-трусишка, рефлексируешь из-за нашего поцелуя? — улыбнувшись, поддел ее Дангулов. Печальную Нику хотелось вывести из равновесия, пусть лучше возмущается, чем грустит. Слишком непривычно и тягостно наблюдать за ней такой. Его расчет оправдался: девушка гордо вздернула нос и нарочито пренебрежительно выдала:

— Вот еще! Поцелуем больше в моей жизни, поцелуем меньше… Если из-за каждого переживать, никаких нервов не хватит. А они мне очень дороги, — и она показательно-равнодушно глотнула кофе. Поперхнулась. Слишком горячим был напиток. И очень выразительным взгляд собеседника.

— Одним больше, одним меньше? Что, еще парочку тогда? — придрался к словам Влад, и увидел доселе невиданное зрелище — Вероника покраснела и опустила глаза. — Смущение — знак согласия, — продолжал развлекаться он.

— А крепкий кофе, вылитый на голову, — знак протеста? — вкрадчиво поинтересовалась Ника. От его подначек страх куда-то ушел, дождь и тьма за окном уже не воспринимались так мрачно, появился азарт и желание бороться.

— Это знак того, что леди слишком рьяно протестует, — усмехнулся Владислав, — значит, собеседник прав.

— Это значит лишь, что собеседник слишком борзеет, — парировала Ника и с трудом сдержала выдох-возмущение, когда ее руку перехватили и поднесли к губам.

— Владик, а ты микробов не боишься? — с невинным видом полюбопытствовала девушка. — Ну, там сейчас наглотаешься, отравишься еще, а Дану тебе потом апельсинчики в больничку таскать… И то, если можно.

— Никуля, — в том же тоне отозвался Дангулов, — а как же ты? Даже прогнившего цитруса не принесешь?

— А я разносчица микробов, — притворно потупилась девушка. — Заразу к заразе пускать нельзя.

Влад расхохотался, девушка была неподражаема в своем юморе и в упорном нежелании признавать очевидных вещей. Поцелуем больше, поцелуем меньше, как же! Он-то видел, как она реагирует на прикосновения, как зеленые глаза затуманиваются и в них просыпаются опасные огоньки. Хотя ее стремление сопротивляться вызывает уважение и, что скрывать, заводит. Поддайся Ника сразу, он бы, наверное, уже потерял интерес, а тут у него есть достойный противник.

Ника довольно улыбнулась, радуясь, что противное сосущее чувство удалось прогнать. Но тут, словно опровергая ее мысли, завибрировал телефон. Девушка уставилась на него, как на ожившую змею. Неужели она теперь от каждого сообщения шугаться будет? От этой мысли Ника разозлилась, и уже гораздо увереннее взяла гаджет в руки.

Пришло два входящих. В одном Ульяшка интересовалась, какие кары ей грозили со стороны самого натурального натурала. Не вытерпела все-таки до личной встречи, захотела узнать, выжила ли подруга.

А второе… Второе было от человека, которого Ника теперь мысленно никак иначе, как кукловодом, не называла. Ее таинственный маньяк снова разрешал своей куколке погулять… Пока она еще может.

Он все время делает акцент на этой фразе. Но что дальше? Что будет после этого «пока»? Одно ясно, сообщения посылал не Влад. Все это время он был у нее на глазах, а когда отлучался за пирогом, телефон лежал на столе. И мысль, что это не Дангулов, неожиданно порадовала Нику. Вот только от него перепады в настроении спутницы не укрылись.

— Ника, а ты ничего не хочешь мне сказать? — вкрадчиво поинтересовался он.

— Например? — широко раскрыла глаза девушка, искренне не понимая, что же она опять успела натворить.

— Что в том сообщении, что ты телефон в руки взять боялась? — прямо спросил Влад. Почему-то после поцелуя Ника даже мысленно не могла называть его боссом и шефом, только по имени, в крайнем случае — по фамилии.

— Ничего, — упрямо поджала губы девушка. Рука дрогнула, и Ника поспешно опустила кружку на стол, чтобы не пролить кофе. Она не собиралась ему ничего рассказывать, не хотела жаловаться. Ни к чему это было. Она взрослый человек и сама способна справиться со своими страхами и проблемами. А вот так вот, из-за ерунды, вываливать все на первого встречного? Она сильная, она сможет. Когда-нибудь эта мантра непременно подействует…