— Еще как, — зевнула Ника. В целом оказалось все не так уж и страшно, Дангулов вроде не стремился ее мегаопекать, мозг выносить тоже не стремился.

— Отлично, — Влад скрестил руки на столе и мягким тоном поинтересовался. — А теперь, милая моя, дорогая, скажи-ка мне. Какого хрена ты мне сразу ничего не сказала?

Последнее предложение он уже произнес не так мягко, более того, его голос приобрел непривычную жесткость. Да, он его не повысил, но от тона парня Веронике захотелось съежиться и спрятаться куда-нибудь… Да хотя бы под стол. Ну, а что? Места там точно хватит! Она даже кинула взгляд под поверхность, прикидывая расстояние.

— Вероника! — практически прорычал хозяин квартиры. А вот это он зря. Позволять разговаривать в таком тоне Ника не собиралась. Тем более всяким личностям с неопределенным статусом (мысли о том, что пора бы привыкать называть его своим парнем благополучно канули в Лету). Поэтому, гордо вскинув подбородок («я орель, просто в детстве болель»), Северцева нарочито вежливо процедила:

— Прости, пожалуйста, а с какой стати я должна была тебе об этом рассказывать?

Сказать, что Владислав обалдел — не сказать ничего. Секунд двадцать Дангулов напоминал рыбу, выброшенную на берег — выпучил глаза и отчаянно глотал ртом воздух. Ника уже даже приготовилась бежать за валокордином — а вдруг у начальства сердечко слабое, еще окочурится тут, а потом будет всю ее оставшуюся жизнь бренчеть цепями в виде полупрозрачного бледного привидения? Но нет, поторопилась. Общение с неугомонной подчиненной принесло свои плоды и немного натренировало его нервную систему.

— То есть вот совсем никаких поводов нет? — голос снова приобрел обманчивую мягкость, но при этом каким-то чудом совмещал в себе еще все оттенки сарказма. Мда, кажется, своим голосом Дангулов владел виртуозно.

Интересно, а при соблазнении он это оружие как использует? — невовремя решил напомнить о себе вредный внутренний голос. И тут же себя одернул: — Тьфу, Ника, какая ты испорченная. О чем только думаешь? — и совсем уж нелогично. — Вот не брала бы трубку, когда звонил Дан, а проверяла бы.

— А что, есть? — дерзко поинтересовалась Вероника, глядя ему прямо в глаза. Она прекрасно осознавала, что вот сейчас, в этом момент нещадно провоцирует взрослого мужчину со своим не самым легким характером (характер на букву х, откровенно говоря, и явно не «хороший») и с вполне определенными желаниями. Мужчину, с которым она находилась сейчас наедине. Но при этом Ника не боялась ни на минуту — то ли доверяла Владу и была уверена, что он ей ничего не сделает, то ли не настолько и страшны были наказания, которым он мог ее подвергнуть.

— Солнышко, а ничего, что мы встречаемся? — даже каким-то миролюбивым тоном поинтересовался Дангулов, с любопытством рассматривая девушка. Казалось, он никак не мог определиться, как же ему себя с ней вести, — так быстро менялось его настроение.

— А мы что, встречаемся? — широко раскрыла и без того огромные зеленые глаза Вероника. — А ты меня спросил?

Сейчас она уже доводила его осознанно — мстила за это его вполне невинное замечание, вызвавшее столько вопросов у ее лучшего друга. Да что там лгать — у самой Ники в том числе. Действительно, если они встречаются, то почему ее об этом забыли в известность поставить? Или кому-то что-то тяжелое на голову брякнулось? Ну там раковина, ванна, метеорит? Но после следующей фразы она уже сама была готова все это скинуть на голову своего визави:

— А зачем тебя спрашивать?

— Эммм. То есть мое мнение тебя вообще не колышет? — прифигела (иначе и не скажешь) Вероника.

— Нет, — заулыбался Дангулов. — А смысл? Ты меня все равно пошлет куда подальше со всеми предложениями хотя бы чисто из вредности, несмотря на то, что я тебе нравлюсь. Так что так я просто сэкономил и твое, и мое время. А время дорого, — озвучил он самую распространенную фразу любого финансового дельца.

— А ты попробуй, — вдруг предложила Вероника, нежно-нежно, почти влюбленно, поглядывая на него. — вдруг соглашусь?

— Неужели? — с трудом верилось в столь сомнительное предприятие Дангулову. — Ну что ж. Попробуем. Вероника, ты будешь со мной встречаться?

В кухне повисло напряженное молчание. Ника в притворном смущении затеребила скатерть, потом подняла глаза и четко произнесла:

— Нет.

— А почему? — ничуть не был удивлен ее ответом Владислав.

— Терпеть не могу, когда меня называют полным именем, — добила его женской логикой Северцева, поднялась из-за стола и направилась в комнату, ясно показывая этим, что разговор закончен. Вот только торжественность ее ухода весьма сильно подпортил громкий смех неудачливого ухажера. Но ее это не сильно печалило: она ведь избежала долгих и нудных нотаций и ссор на тему «Почему ты мне ничего не сказала?».

Утро началось с дикого воя музыки — только рок мог разбудить хроническую сову Веронику. Но на этом привычное было закончено. Попытка дотянуться до телефона, чтобы выключить громкий будильник ничем хорошим не увенчались — на девушку словно положили тяжеленную гирю — теплую и мягкую, а еще упорно не желающую двигаться. В общем, снаряд попался своенравный, еще за каким-то чертом на каждый взбрык девушки упорно погребающий ее еще ближе и прижимающий к себе. Мда, такого утра она точно не ожидала.

— Дангулов, — прошипела Вероника, впиваясь острыми ноготками в лежащие у нее на талии руки. Еще для надежности провела по коже, оставляя легкие царапинки, — объясни мне, пожалуйста, какого северного оленя я просыпаюсь в твоей сомнительной клептоманской компании?

— А ты не просыпайся, ты дальше спи, — сонно посоветовал ей шеф, машинально отдирая тонкие пальчики от собственных ладоней. Объяснять приятелям, что за дикая кошка у него там завелась, ему не хотелось. Да и стоит ли? Сложить два и два и получить на выходе пять и Макс, и Дан были вполне способны.

— Да с удовольствием, — фыркнула Ника. — После того, как ты мне кратко, четко и по пунктам разъяснишь, что за палочка и какого Гарри Поттера перенесла меня в столь чудесный Хогвардс, по какому-то недоразумению именующийся твоей постелью?

Она-то точно помнила, что после вчерашнего показательного выступления прилегла на диван в гостиной и уснула, не озаботясь ни переодеванием, ни умыванием, ни другими прозаическими вещами. Просто подложила себе под щеку подушку, плед и закрыла глаза — сказалась практически бессонная ночь в компании с жуткими черными розами. А в квартире Влада она почему-то ощущала себя в полнейшей безопасности.

— А что тебя так удивляет? — невозмутимо отозвался Владислав. — Моя девушка спит в моей постели. Все в пределах нормы.

— С учетом того, что вчера мы установили, что я не твоя девушка, я начинаю сомневаться, что и постель твоя, — пробормотала Вероника и пихнула наглого захватчика локтем в живот. — Может отпустишь уже?

— Неа, — хитро усмехнулся Дангулов. — Только за небольшую плату.

— И плата, конечно же, натурой, — даже не спросила, скорее сделала вывод Вероника, с тоской поглядывая на надрывающийся телефон. Умолк. Но она-то знала, что ненадолго — через пять минут начнется новый этап пробуждения с уже куда более жесткой мелодией. И так на протяжении сорока минут. Так что если в ближайшее время Влад ее не отпустит, то попали все — и соседи, и сам хозяин квартиры. Ей-то что, она к этой музыке привыкла, даже спать спокойно под нее может.

— Конечно, натурой, — не стал отрицать Владислав.

— Эй, сегодня день моих желаний! — возмутилась Вероника, вспомнив о пари. Ну да, точно, она ж вчера осталось у него как раз-таки из желания. Сегодня его очередь отдуваться.

— Вечером, все твои желания будут вечером, — успокоил ее Дангулов. — А пока что ты в моей власти.

— Тоже мне, властный пластилин, — фыркнула Вероника. — Чего ты хочешь, наглый захватчик?

Она знала, что придется сдаться. Да и, что уж тут скрывать, ей этого хотелось. С этим человеком она словно все время ходила по грани, чуть оступишься — и можно порезаться. И ей нравились эти ощущения, нравилось все время быть в напряжении.