Лера повела носом — действительно, не пахнет. Шепоток о ее приближении расчистил перед ней лесные тропинки, а рек и озер учуять рядом тоже не удалось. Маленький кровожадный дракончик опять голодал из-за трусости вредных зверюшек! Хоть бы медведь какой-нибудь смелый попался, но нет — ни-ко-го!

— Ву-у-у-у! — горько всплакнула Лера, у которой живот подвело от зверского голода.

Невдалеке вспорхнула незамеченная носом птица, и Лера прицельно полыхнула, как из огнемета.

«Удобно быть драконом — и перья сразу опалились начисто, и жаркое мигом приготовилось», — довольно урча, лакомилась она дичью.

Облизнувшись, Лера по наводке носа набрела на гнездо этой птицы, в котором обнаружились трое крупных птенцов, которые вот-вот должны были покинуть родительское гнездо, но не успели научиться летать, закончив свои дни в ненасытной драконьей утробе.

«Раньше надо было окрыляться, осень уже пришла, — с таким напутствием вылезла из разоренного гнезда Лера. — Незнакомые мне птички, и птенцов высиживают слишком поздно, вроде бы не положено им в сентябре по гнездам сидеть. Я, конечно, не орнитолог и не ботаник, но что-то мне и растительность кажется несколько странной… Ни берез, ни елей нормальных, все с какими-то аномалиями. Ягоды опять-таки непривычного вида, даже в книжках таких не видела — откуда они в Эстонии взялись? Нос уверенно определяет полезные и бесполезные их разновидности, заверяя, что ядовитой для меня растительности в принципе не существует, что отравить меня невозможно ничем, даже самым страшным ядом. Получается, можно и змей не бояться?»

Словно по заказу на тропинку выползла черная жирная блестящая змея и замерла, уставившись на мелкого дракона неподвижным гипнотизирующим взглядом. До кончика Лериного хвоста прошла дрожь — Лера помнила, как дико она боится змей.

Или боялась раньше? Поскольку эта конкретная змеюка вызвала в ней только одно отчетливое чувство: чувство резкого обострения аппетита. Внутренний дракончик визгливо потребовал срочно напасть, но Лера была женщиной осторожной:

«А если укусит? Вдруг она ядовитая?!»

«Мы тоже ядовитые, так что кусай скорее, пока она не уползла, дурища!»

Змея приподнялась и зашипела, раздувая капюшон. Лера попятилась и тоже зашипела.

«Ух, как я зашипела! Аж самой страшно! Не думала, что такая маленькая я могу издавать устрашающие звуки, как сотня закипевших самоваров!»

«Удирает, лови!!!» — вопил внутренний дракончик, но пока Лера соображала, а кто, собственно, удирает и куда, змея скрылась из вида.

«Что ж у меня человеческая половинка такая безмозглая, а? — уныло вопросил внутренний голос. — Слушай, перестань мозг нагружать всякими глупостями, дай ему довериться инстинктам, а то мы с голодухи сдохнем!!!»

«Если я доверюсь инстинктам, то навсегда жить в лесу останусь, а мне к людям надо, я — человек, понимаешь? Человек — это звучит гордо!»

«Человек — это звучит глупо, когда бегаешь вся в чешуе и на четырех лапах. Ты даже не знаешь, что с тобой эти самые люди сделают, когда ты пред их ясные очи явишься».

Лера проигнорировала стенания второй своей сущности. Она ориентировалась по солнцу и бежала ровно на юг: чтобы выйти из леса, а не бродить кругами, надо двигаться строго в одном направлении! Почему она выбрала именно это направление? Просто так: юг у нее ассоциировался с жизнью, солнцем и густо заселенными побережьями теплых морей.

Правда, на пути пока встретилось только болото. Лера обошла его по краю и приобщилась к французской кухне: попробовала лягушатину. Да, французы недаром слывут гурманами — лягушки оказались неплохи на вкус, а еще у них было целых два неоспоримых достоинства: земноводных было много и они не боялись недоделанных драконов.

Лера брела по лесу уже много дней, а он все не кончался. Вокруг нее потихоньку воцарялась осень: все больше опавших листьев имели желто-красную, а не зеленую окраску, все чаще моросил дождик. Ей никогда не бывало холодно: тот огонь, делающий ее огнедышащей, согревал изнутри. Лера понемногу становилась хорошим охотником, лучше всего ей удавалось нападать, спрыгивая вниз с ветвей деревьев, на которых она могла часами просиживать в неподвижности, чутко следя за изменениями направления ветра. Ее все больше поражали собственные способности: скорость и сила при её-то маленьких росте и массе, ядовитые клыки, которые с одного укуса мгновенно валили с ног даже огромного оленя, огненное дыхание, неуязвимая для чужих зубов и когтей чешуя. Дракон — действительно царь зверей, даже когда маленький, и ясно, отчего ее так боялись все животные в лесу. Словом, жить в шкуре сказочного зверя было не так плохо, как думалось поначалу: она была всегда сыта, здорова, полна сил и энергии. А если вспомнить человеческую жизнь, то что она всегда имела осенью? Насморк и хандру, желание заползти под одеяло и лежать под ним до весны.

Память возвращалась к ней черепашьими шагами: Лера уже вспомнила, что закончила университет и начала работать в центре психологической помощи, но пока ее проясненное прошлое никак не объясняло странное настоящее. А еще через несколько дней число странностей увеличилось: появились они…

Крылья!

Да-да, из вечно чесавшихся валиков на спине проклюнулись острые верхушки крылышек и быстро потянулись вверх. На следующее же угро кожистая поверхность валиков на спине рассыпалась и отвалилась, а вылезшие из них трубочки развернулись в крылья, похожие на крылья летучих мышей. Лера до ночи училась сворачивать эти тонкие и хрупкие пока крылышки, прижимая их к спине, чтобы не порвать и не сломать в процессе охоты и пробежек по лесу. Внутренний голос уверял, что скоро эти крылья окрепнут и позволят ей парить в небе, как птице.

«Хотелось бы поскорее научиться летать, взмыла вверх — и сразу осмотрела все окрестности и быстро добралась куда нужно. Когда же они окрепнут?» — спрашивала Лера.

«Когда я вырасту. Ешь побольше!»

«Я ем столько, что скоро лопну, но что-то не замечаю, чтобы росла», — с сомнением отвечала Лера, остававшаяся все тем же мелким дракончиком, как и раньше.

«Быстро только кошки плодятся», — недовольно отвечали ей.

Подобные диалоги Леры с внутренним драконом происходили все реже: они действительно начали сливаться сознаниями, и мысли второй сущности казались Лере ее собственными. Стремление схватить добычу тоже казалось ее собственным, точнее — оно и было ее собственным! Раздвоение личности сходило на нет, Лера могла сутки напролет не отличать себя-человека от себя-дракона, она понемногу переставала обращаться к внутреннему голосу — подобное казалось теперь столь же несуразным, как попытка всерьез дискутировать с самой собой. Она сама, Валерия Вячеславовна Симанова, мечтала поскорее вырасти и стать могучим зверем, который сможет по своему желанию легко превращаться в человека — врожденная звериная сущность была уверена в том, что это возможно. Лера частенько пыталась обернуться, перекинуться обратно в человека, но из этого ничего не выходило. Все равно она всему обучится, разговаривать по-человечески уже натренировалась, не стыдно будет перед людьми пасть раскрыть.

Долгожданная встреча с представителями человеческого рода произошла внезапно.

Однажды утром Лера вышла к берегу реки, за которой простиралось огромное поле. Лес закончился. Впереди тянулась ровная степь, открывая вид до самого горизонта, и эта степь была возделана руками человека: ровные темные квадраты распаханных полей избороздили ее тут и там, а драконий нос уловил запахи человеческого жилья. Под яркими лучами солнца воспрянувшая духом Лера понеслась вниз с крутого берега по наводке самого насыщенного человеческого аромата и вылетела прямо на группку ребятишек, удивших рыбу с этой стороны реки.

Дети вскрикнули изумленно и застыли, таращась на маленького дракона. Лера от растерянности тоже замерла на месте. Она во все глаза смотрела на невысоких, худеньких мальчишек и девчонок. Светловолосый мальчик вскинул ладошку, прикрываясь от солнца, чтобы лучше видеть, и в мозгу Леры словно разорвалась темная пелена: ее сын, Алеша! У нее есть такой же мальчик — тоненький, с копной светлых волосенок и такими же голубыми глазами!