— Не надо тревожить Совет Драконов, мы сами разрешим это недоразумение, — вежливо ответила Лера. — Хорошего вам вечера, до свидания.

Учтиво поклонившись (как заранее ее научила Лима) чужому дракону, Лера поспешила в лабораторию главного советника, надеясь, что ее верный товарищ слишком занят приемом гостей, чтобы сидеть в своих комнатах, — ей хотелось побыть наедине с сыном и не было сил отвечать на сочувственные расспросы. Приставленные к ней воины опять окружили ее со всех сторон, подозрительно косясь в сторону идущего рядом Красного Дракона, отнюдь не намеренного прощаться и исчезать.

«Воспользуется моментом и начнет уговаривать помочь Ровиалу», — сообразила измученная Лера и не ошиблась.

— Высокочтимая Валерия, — с удивительной для дракона вежливостью обратился к ней Красный Дракон, — я поражен вашим мастерством в колдовстве: вам действительно удалось сделать Гленвиара счастливым, это очевидно всем. Сегодня от него исходит такой ток магии, что нам, бедным гостям, приходится очень туго в мощной ауре его страны. Полагаю, после свадьбы он обернётся без труда, так что ваша работа практически завершена, верно?

— Нас связывает магический договор, не все пункты которого еще выполнены, — неохотно ответила Лера, мечтающая, чтобы все драконы мира оставили ее в покое, даже те, что ни в чем перед ней не виноваты.

— Вы говорите о своем сыне? Ровиал слышал слухи, что ходят по дворцу Золотого Дракона…

— Слухи не лгут, — устало подтвердила Лера, желая отвязаться от докучливого сопровождающего.

Красный Дракон замер на месте и сказал:

— Я — полноценный дракон, Валерия, я могу излечить вашего сына прямо сейчас, без всяких магических договоров. Я согласен излечить вашего сына за то счастье, что вы уже принесли моему Ровиалу: счастье полета и надежды! Да, я буду верить в вашу благодарность и сострадательность, которые побудят вас спасти моего единственного наследника от страшной смерти, но я не буду принуждать вас к этому магическим договором!

Излечить Алешу прямо сейчас?! Лера остановилась, ошеломленно смотря в мальчишески открытое и честное лицо Красного Дракона, в его красновато-бордовые глаза, отражающие мучительный страх за жизнь своего ребенка.

— Я… я… — она запнулась, не зная, верить или нет. Материнский инстинкт требовал немедленно соглашаться, но разум нашептывал, что добренький дракон — это явление утопическое и маловероятное, что магический договор на излечение сына у нее заключен с Гленвиаром, и неизвестно, как отреагирует магия на попытку подключить к процессу постороннего дракона. — Мне нужно посоветоваться с главным советником, — сказала Лера.

Она впилась взглядом в лицо Красного Дракона, выискивая на нем малейшие признаки досады и неудовольствия от ее слов, но не обнаружила таковых. Дракон не попытался ее уговорить сразу же принять решение, не грозил, что вот-вот уедет и не успеет вылечить Алешу, если она не согласится на его помощь сию же секунду: Красный кивнул спокойно и молча прошел с ней до самой лаборатории, остановившись у дверей и не делая попытки пройти за ней в защищенную зону. Лера чуть было сама не пригласила его войти, но в последний момент спохватилась, припомнив многочисленные предупреждения, и замерла на пороге, подозрительно посматривая на внезапно объявившегося друга-дракона.

— Я подожду вашего решения здесь, — сказал тот, опираясь на стену, противоположную входу, и насмешливо поглядывая на четверых воинов, отгородивших от него Леру: видимо, взрослому дракону казалась забавной сама мысль, что люди могут помешать ему поступить как вздумается даже на чужой территории.

«Поведение Красного Дракона внушает доверие, — подумала Лера, — и его мотивы достаточно прозрачны, чтобы признать их достоверность, а вопрос по магии договора надо прояснить у Эриаса».

Главного советника в лаборатории не было. Лера позвала его, но комнаты ответили тишиной — Эриас действительно был занят с гостями, как она и полагала.

«Мне категорически нельзя приглашать Красного Дракона в лабораторию и принимать столь важные решения, не посовещавшись со знающими людьми», — говорила себе Лера, подавляя материнское желание поскорее воспользоваться подвернувшимся шансом, а также стремление женщины разорвать узы, связывающие ее с мужчиной, который не задумываясь переступил через ее любовь.

Она прошла в спальню к Алеше, и сердце ее второй раз за день разорвалось на части: кушетка была пуста, а на треноге мерцал одинокий магический накопитель, который должен был поддерживать стазис ее сына… Стазис, без которого Алешу будут мучить нестерпимые боли, быстро ведущие к мучительной смерти!

В голове у Леры помутилось, она бросилась обыскивать спальню, панически надеясь, что Алеша просто скатился на пол или куда-то его переложили, но сын исчез. Его похитили — те неизвестные, порывавшиеся раньше пробиться в лабораторию!

Лера закричала. Стук распахнувшейся двери возвестил, что охрана смогла пройти в лабораторию, и через миг впавшую в истерику женщину окружили четверо воинов.

— Где мой сын?! — набросилась Лера на бородатого, но тот только растерянно пожал плечами.

Ясно, эти ничего не знают! Обезумевшая от страха мать понеслась прочь из лаборатории, чтобы немедленно отыскать Гленвиара, Эриаса, кого-нибудь, кто проведет ее к Алеше и заверит, что с ним все в порядке. За порогом ее подхватили сильные руки, к ней склонилось участливое лицо Красного Дракона:

— Вы хотите найти сына?

— Да!

— Вам помочь, перенести к нему? Вы согласны на перенос?

— Да-да, скорее!

Торжествующая ухмылка исказила лицо повелителя Красных. За спиной Леры раздались крики охраны, и ее окружила темнота портала.

За несколько дней до приезда драконов,

после спасения Леры и Эриаса из каменного мешка

Мысли и чувства Гленвиара находились в полном беспорядке, и уже давно.

С одной стороны, в последнее время он чаще, чем когда-либо в жизни, испытывал неподдельную радость, а напитанная магией аура страны приносила ему огромное облегчение, снимая с плеч тяжелый груз ответственности за неустроенную жизнь миллионов людей. Сейчас Золотая страна процветала: кризисные времена были забыты, а сбереженные на приостановленном импорте заграничной магии средства дополнительно подпитывали экономику государства.

С другой стороны, Гленвиара томили непонятные желания и чувства, которым он не мог подобрать верного названия и заглушить которые тоже не получалось. Его бесконечно бесила возня Леры с невестами, и он постоянно задавал ей при их встречах вопросы, стараясь понять, к чему же стремится эта ненормальная иномирная ведьмочка, перевернувшая с ног на голову весь его привычный мир.

— Ты пообещала им, что они тоже будут счастливы в браке? Зачем тебе эта лишняя работа? — спрашивал Гленвиар и с наслаждением наблюдал, как Лера начинает закипать и злиться, но усилием воли подавляет эти негативные чувства и старательно отвечает на его провокацию прохладно-профессиональным тоном:

— Есть истины, верные во всех мирах. Одна из таких истин гласит, что супруги могут быть счастливы в браке только сообща.

Тут выдержка изменяла Лере, и она раздраженно выпаливала:

— Елки-палки, Гленвиар, не только тебе необходимо счастье! Либо ты признаёшь, что твоя супруга имеет такое же право быть счастливой, как и ты, либо я умываю руки!

— Это ультиматум? — прищуривался Гленвиар.

— Да! — бесстрашно отвечали ему, а внутренний зверь и не думал реагировать на такие возмутительные заявления.

Лера всеми силами подводила его к мысли, что он сам должен приложить усилия, чтобы стать счастливым. Она говорила:

— Брак — это лодка, в которой гребут оба пассажира. Причем желательно с одинаковой силой гребут, иначе эту лодку будет вечно заносить куда-то не туда. Тебе доводилось кататься на лодке? Тогда представь, что вам с женой дали по веслу. Если работать этим веслом станет только один человек, то лодка просто закрутится на месте, и первый же сильный ветерок выкинет ее назад на берег.