– Васек, – сказал подпрыгивающий лейтенант, – ты что-нибудь понял?

– Ни х. я! – отозвался Васек, приседающий. – Что за хрень. Я же видел двоих, парня и девушку. Генка, не могли же они раствориться!

– Могли! – сказал я из своего невидимого укрытия голосом заунывным и устрашающим.

Оба тотчас же взглянули наверх, и Васек не теряя времени, пальнул из своего Макарова. Модуль проглотил три пули и высыпал их на траву.

– Ой, бля, что ты делаешь!

– Нехорошо выражаться при девушках, – сказала Оксана и, прыснула.

Друзья переглянулись и с искаженными от ужаса лицами сели на камни площадки перед пушкой.

– Вот, говорила мне бабка, что здесь водится нечистая сила, – сказал Васек и перекрестился.

– Старший сержант Васек, – крикнул я, – а еще кандидат в члены партии! Безобразие! Гена, проведи с товарищем по-литбеседу!

– Вы что здесь расселись!

Это крикнул неизвестно откуда возникший капитан. Его подчиненные вскочили, стали приводить свою форму в порядок.

– Здесь какая-то чертовщина, – сказал я голосом сочувственным и озабоченным.

– Кто из вас чревовещает? – тоном, не сулящим ничего хорошего, спросил капитан, тоже молодой человек.

– Да это мы тут приземлились, вот ребята и засуетились, – ответил я за подчиненных капитана. – Не податься ли нам дальше, дорогая?

– Я тебя люблю, – отозвалась Оксана. – Ребята, пока! Помашите нам ручкой!

Все трое подняли в нашу сторону правые руки, чтобы прикрыть глаза от солнца, но получился как бы прощальный взмах. Было очень трогательно, и мы рванули вверх.

Оксана присела на мое кресло, которое податливо увеличилось в размерах. Девушка запустила свою руку мне в волоса, поглаживая их. Неожиданно она остановила это занятие и воскликнула:

– Вов, твоя машина удивительна!

– Да, Гостюхин постарался, привез хороший экземпляр. Наверное, из очень далекого будущего.

– Я уже к ней привыкла и я чувствую, что она стала частью нас обоих. Как друг.

Да уж, – сказал я, – то музыку включит, то кровать подсунет…

– Она же читает наши мысли!

– А все желания имеют мысли…

– Я проголодалась!

– Я тоже! Эх, сейчас бы баночку рижских шпрот! Да свежего хлеба!

Тотчас же панель управления оказалась прикрытой плоской поверхностью, на которой лежал хлеб и стояла открытая банка консервов.

При взгляде на еду у нас потекли слюньки и стол стал заполняться самыми разнообразными яствами. Дымились чашечки с кофе, появились тарелочки с нарезанными ветчиной, колбасой и салом… Даже вилки, салфетки.

Мы быстро набили рты едой. Но после нескольких минут Оксана сказала:

– Машина нам товарищ и друг. А друг без имени – это плохо. Давай назовем машину?

– Идея хорошая. Есть предложения?

– Конечно, назовем ее Шпротка.

– Не понял. От шпроты, что ли, рыбы?

– Ну да, машина прелесть, шустрая, как шпроты живые… в воде…

– Ладно, пойдет, – я раскинул руки в приветствии и воскликнул, – нарекаем тебя, машина времени, Шпроткой! Аминь!

И мы закрепили этот акт страстным и долгим поцелуем, во время которого мне показалось, что мы находимся в подвешенном состоянии, а между нами каким-то удивительным образом втиснулась наша Шпротка.

– Надо начинать поиск от Белорусского вокзала, – сказала Оксана.

– Это в какую сторону? – спросил я.

– Белоруссия – на Западе.

Модуль медленно поплыл в этом направлении, выбрав главный проспект.

Москва была бесподобной – все в движении, она поражала своей бесконечностью и изобретательным сочетанием строений эпохи нашествия Наполеона и современных высотных зданий. Но я не мог со знанием хрестоматийных картинок в учебниках и журнале «Огонек» разобраться в этом хаосе улиц и зданий.

Оксана молчала, но вдруг сказала, указывая на дома:

– Я была здесь. Смотри вперед по створу и влево, там Белорусский вокзал. Остановись рядом с ним и разворачивайся на 180 градусов. Теперь влево. Вот это здание, где внизу продуктовый магазин. Я помню, ходила сюда за хлебом. А теперь в этот скверик. Вот она, их пятиэтажка!

Дом был почти неразличим среди высоких тополей.

Наш модуль аккуратно опустился между двумя деревьями перед фасадом дома, который находился в тени утреннего солнца.

– Нет, поднимайся, – приказала Оксана. – Причаливай к балкону пятого этажа.

Мы оказались у незакрытого балкона, как раз напротив окна кухни. Ярко горела скромная пластмассовая люстра. На кухне, достаточно широкой, за столом сидели двое – мужчина и женщина. Они были уже не молоды. На столе стояли небольшие чашечки с кофе. Было воскресенье, и опрятные чистые люди никуда не торопились.

– Это мама и папа! – в волнении воскликнула Оксана.

Ее родители, словно услышав ее голос, взглянули в окно.

Оксана прижалась к стенке модуля своим носиком и помахала им рукой. Но те ее не увидели и снова занялись чаепитием. Затем зазвонил телефон, и папа Оксаны протянул руку к трубке. Похоже, короткий разговор с кем-то далеким его сильно удивил. Он почти бросил трубку и зашагал по кухне, раздраженно размахивая руками. Видимо, звонили из Ашхабада.

Оксана в волнении крикнула:

– Я хочу их услышать, успокоить, но как это сделать?

– Позвонить, – предложил я.

– Откуда?

– Можно спуститься к телефону-автомату и сказать, что ты уже здесь…

– Какой ты молодец, – бросилась обнимать меня девушка.

– Подожди, – мой взгляд упал на приборную доску. Я увидел нечто, хоть и отдаленно напоминающее телефонную трубку – почти плоскую пластинку. – Наверное, я знаю, что делать. Какой здесь номер телефона.

Оксана назвала.

Я взял эту трубку. Она издала гул прибора, ожидающего команду.

– Москва… 3245564…

Мы, затаив дыхание, смотрели в окно. Оба родителя вдруг повернули голову в сторону телефонного аппарата. Папа Оксаны сердито что-то сказал жене. Та взяла трубку. Я тотчас же отдал пластинку Оксане.

– Мамочка, это я!

– Ты, доченька?

– Да, я уже в Москве… Звоню из автомата. Я поднимусь к вам!

Папа Оксаны вскочил и потребовал трубку.

– Ксанка, что за дела? Вчера ты еще была в Ашхабаде…

– Рано утром прилетела…

– Ну, ты просто агент ноль-ноль-семь! Как же умудрилась сработать?

Оксана улыбнулась:

– Сработала. Я все расскажу…

– Хорошо, спуститься за тобой?

– Нет, я недалеко.

Вот такой получился разговор.

Они засуетились, мама стала открывать холодильник, а папа пошел в другую комнату покурить. Неожиданно мама Оксаны всплеснула руками и, схватив авоську, побежала в прихожую. Хлопнула дверь.

– Ну что, ошарашим? – спросил я.

Оксана кивнула головой:

– А ка к?

– Если только дверь на балконе не закрыта.

Оксана кивнула головой.

О последствиях розыгрыша мы как-то и не подумали.

Мы осторожно выпрыгнули на дощатый пол, единственное, что здесь было облагорожено и то, потому что на специальной полке лежали гантели, эспандер, и я торкнулся в дверь. Она поддалась, и мы, ликуя, проскочили на кухню.

– Будем пить чай? – спросила Оксана и поставила на газовую плиту чайник.

Я сел на табуретку. Но ненадолго, потому что в коридоре, ведущей на кухню, появился отец. Я вскочил, и занял выжидательную позицию. Встреча с будущими родственниками очень ответственное дело.

– Ой, папка!

Оксана побежала навстречу и бросилась на шею отцу.

Тот обнял и чмокнул ее, но тут же отстранил слегка в сторону и осторожно, словно пол превратился в минное поле, двинулся на кухню. Он внимательно осматривал все на своем пути.

– Это Володя, он мой одноклассник! – крикнула в спину отцу Оксана и тут же добавила, – Володя, а это Александр Семенович, мой папа!

– Я помню, как его зовут, – сказал Александр Семенович, – ишь, как вымахал! Ты хоть меня помнишь?

Я кивнул головой и вышел к нему из-за стола. Мы пожали друг другу руки.