– Как так?

– Увидишь…

Сан Саныч подошёл к убитому, надел перчатки и, приспустив штаны, провёл известную на приёме у уролога процедуру. И изрёк:

– Ищи, опер, женщину. Он весь тут заспусканный…

– Они идут к нам, – сказал Сергей, – нас дома нет. Ведь с улицы все окна тёмные.

Он увидел, как участковый остановился у калитки.

– Да, объяснять будет некому, но всё-таки надо вп устить милиционера. Ведь он всё равно вычислит, что здесь живёт девушка. Она же учится, – ответила Марина Александровна и приказала залу: – Стань обычной комнатой.

Виктория сказала:

– Я не знаю, что говорить, как объяснить всё, что произошло.

– Мы догадываемся, – в ответ сказала её мать, – но в первую очередь мы хотим быть честны с тобой, дочка.

Сергей добавил:

– Да, это так, но об этом позже. Включаю прозрачность окон и открываю калитку, пусть входят.

Сергей пошёл к двери. Муромский начал было топтаться в прихожей:

– У вас тут чисто…

– Ничего, протрём, пойдёмте в зал.

В зале сидели женщины.

– Мы все перед вами, товарищ милиционер, – сказал Сергей, предлагая гостю кресло.

– Спасибо. Расскажите о том, как прошёл вечер, начиная с 17.00.

– Я была дома, – сказала Марина, – в 18.34 приехал муж.

– Да, я уезжал по своим делам…

– Сколько вас не было дома?

– Суток пять.

– И далеко уезжали?

– На Тибет…

– Шутите! За столько дней?

– Конечно, шучу. Был в Жигулёвске, в лесу.

– Как подтвердите?

– Сейчас принесу чеки на покупки для жены и дочери. Они на столе в кабинете.

Сергей быстро вернулся с чеками, которые он заказал дому.

– Ну, а молодая хозяйка?

– Я была дома…

– Да, Вика была дома в девять вечера, её привёз муж на «жигулёнке», – сказала Марина.

– Если быть точными, – отозвался Сергей, – то в двадцать один час и восемь минут.

– Кто-то из соседей видел ваш приезд с дочерью?

– Увы. У нас здесь безлюдно.

– И вы никого не видели?

– Прошло два-три человека по улице.

– И вы их бы узнали?

– Может быть, но я не вглядываюсь в пешеходов, что по бокам. А под фарами никого не было.

– Вы давно здесь живете?

– Восемнадцать лет. Но много времени мы провели в Германии. Показать паспорта?

– Верю. Ну что ж, мне пора. Кстати, хозяйка…

– Марина.

– Не слышали около дома какого-либо шума?

– До приезда мужа и дочери я смотрела передачу по телевизору. Вы знаете, сколько рекламы, и какая она громкая…

Муромский ушёл. Как только Сергей вернулся, провожая его, он попросил дочь остаться в зале.

– Вика, сядь поудобнее, мы с мамой кое-что расскажем. Вероятно, покажется тебе полной чепухой, фантастикой, но…

Виктория улыбнулась:

– Хитришь, папка. Вы самые необыкновенные люди! Вы думаете, я поверила в сказку, что вы оба работали в секретной организации, и этот дом вам дан за усердие в изобретениях? Я уже взрослая и смогу разобраться. Просто ждала этого разговора. Я же скромная…

– Хорошо. Наш дом, который тебе нравится, нам дан из будущего, – сказал Сергей.

– А машина? Она же из будущего?

Отец пристально посмотрел на дочь:

– Всё правильно, но не только она, но и ты сама из будущего!

Щеки Виктории покрыл лёгкий румянец. Так всегда было, когда о ней прилюдно заходил разговор.

– Ты чувствовала, что ты особенная?

Она кивнула головой, и вдруг поняла, что она похожа на отца, и ничего от матери у неё нет.

– Однажды меня, обычного молодого человека, судьба занесла в будущее, на миллион лет вперёд. Я был мёртвым, а там меня воскресили и наделили многим необычным для нынешнего времени. Я ведь тоже не из обычной человеческой плоти? Ты замечала, что я не дрожу от холода, не потею, не старею, хотя мне за сорок?

– Да и оставайся всегда таким! – воскликнула Виктория.

– И там началась твоя судьба. Сколько тебе лет, как ты считаешь? – поинтересовался Сергей.

– Семнадцать.

– Извини, дочка, мы, убегая от спецслужб, заморочили тебе голову. Тебе, по твоему рождению, должно быть 25 лет. Но восемь лет мы «съели», прибыв сюда в 1997 году из Ашхабада.

– Как это здорово, – захлопала Виктория в ладони, – я родилась между прошлым и будущим! Как в песне!

Марина Александровна и Сергей переглянулись. В их взглядах читалось и облегчение и возмущение молодёжью – тут такие события, а для дочки – приключение.

– Мы манипулировали людьми, перемещаясь во времени и выстраивали твою учёбу так, что ты быстрее окончила и школу и вуз. Нам нельзя быть замеченными – мы, повторяю, беглецы. Но об этом потом. Я могу сказать, что ты зачата миллион лет тому… вперёд. Первая твоя мать – Звия, она из того будущего. А Марина тебя родила…

– Как суррогатная мать? – уточнила Виктория.

– Нет, нет, – замахал руками Сергей, – благодаря технике будущего ты была уже зародышем внедрена в организм мамы.

– Но ты дитя любви, – не выдержала Марина Александровна. – Мы очень тебя любим.

Виктория бросилась в её объятия.

Дмитрий Александрович Муромский молча выслушал рапорт участкового. Было около двух часов ночи. Участковый Лычков казался измученным, и это было так – звонок в каждый дом с углублением в ночь давался всё тяжелее и тяжелее. Но строгий вид лейтенанта и слово «убийство» делали своё дело.

– Почти все были дома, – рассказывал Лычков, – у всех малые дети. Ещё престарелые родители. Но все приезжают домой, на своих машинах или в такси. И жены, кажется все дисциплинированные.

– Значит, много женщин? – спросил судмедэксперт, входя в кабинет.

– Почти в каждом доме, – доложил Лычков. – Но все говорят, что были дома в момент убийства.

– Самоубийства, – уточнил Сан Саныч. – Я провёл экспертизу направления удара ножом. Отпечатки пальцев только самого Хмурова. Сомнений нет – он сам себя порешил. Но рядом была женщина, размер обуви почти детский или подростковый. Значит, совершенно юная особа или, может быть, китаянка. У нас есть ворсинки ткани её пальто. Вот, молодой человек, и надо будет снова побывать в этих домах, узнать, у кого есть такое пальто. Завтра, то бишь сегодня, мои орлы уточнят, где продавалось это пальто, кто изготовитель, год выпуска изделия. А сейчас я пойду слегка прикорну. Гуд бай, ребята!

Он вышел, но через мгновение просунул голову в дверь:

– Дмитрий Саныч, иди в приёмную, там есть диванчик. А вообще, скажу, тёмное это дело, какое-то неестественное. Бывший зек. Неизвестная девица, котора я с у мела заставить мужика вогнать себе по самую рукоятку нож. Может эта девушка быть случайной прохожей? Чую, брат опер, не откроешь ты эту тайну. Чую.

И окончательно закрыл дверь.

Утро овладело большим городом, словно женщиной, которой сделал шикарный подарок: уверенно, требовательно, цинично. И город подчинился. Второе марта было залито солнцем, которое растопило и без того небольшой и грязный слой снега. С ритмичностью иррационального тамтама падали сосульки. Это был самоубийственный полёт. Лед хрустел под ногами идущих людей, искрашивался и быстро таял. Прохожие не понимали, как это удивительно, когда их ноги ломают лёд. И в этом непонимании заключалось какое-то уродство…

– Макс, гляди, какая цыпочка валит к нам!

Серёга сделал призывный жест правой рукой. Точнее, тем, что от неё осталось. Его кисть последний раз напряглась, когда крепко вцепилась в борт «Урала» (его взвод связистов перебрасывали в Ханкалу), и неожиданная очередь автомата отсекла её начисто.

Максим жалел соседа, не говорил, как тот ночью стонет. А тому всё снилась засада, в которой погибло много ребят. Тогда его, младшего лейтенанта Сергея Волоку шина, бросило под ноги сержанту Андрюше Пархоменко, у которого не оказалось полголовы. А спасительная каска была у того на коленях. Так и осталась зажатой в руках бесшабашного сержанта. Последние его слова отпечатались в сознании Сергея, как на стене полуразрушенного дома тени людей от ядерного взрыва: «Це блохина прыгает. А яка, не шукаю». Запах тёплого парного теста бил в нос Волокушина, но Серёга ещё долго не понимал, что это запах горячего мозга…