— Не двигаться! Руки вытянуть!

Нас быстро обыскали. Поставили на ноги. Три фигуры: одежда, маски, лыжи, скорострелы — всё стандартное армейское, только белого цвета. Даже мечи у пояса в белых ножнах. Опять церковники?

— Имена, кровь, куда направляетесь? — скомандовал грубый голос.

Стараясь не паниковать, я подняла руки к затылку. Сжала кулак, напрягая мышцы на предплечье. Ближний ко мне человек замер. Скрытое Инквизиторское клеймо чувствительно кольнуло. Человек показал глазами на Эвелин. Я качнула головой.

Нас быстро отконвоировали в ближайший лесок разлапистых тиррелей. Их серая по зиме хвоя походила на воздушные тени и замечательно маскировала людей. На небольшой прогалине пара бойцов — или братьев? — в той же белой форме колупалась у костерка с бездымным бледно-фиолетовым огнём, ещё четверо беседовали, окружив раскладной стол. Эвелин сразу же усадили на чурбачок перед костром и сунули в руки горячий чай. Меня провели к столику.

— Доклад, — хмуро сказал магистр Паприк, показывая на план замка.

Магистр тоже был в белой форме стандартного покроя и без лычек. Из всех знаков различия — невнятный узор на воротнике, вышитый светло-желтыми нитками.

— По состоянию на третье число, частые штурмовые атаки с пространственной поддержкой. Защита стояла долго, но у них бур. Полог мы сами сняли, после физического прорыва во внешней стене, — начала я, показывая на схеме места самых частых атак, — там огромная трещина, противник её расшатал и по ней обрушил. Отступили сначала на второй ярус, затем к донжону. На момент ухода — пятеро погибших. Раненых семеро, но легко, все в строю.

Я замолкла, подыскивая формулировки. Голова гудела, соображалось тяжело. Что про уход сказать? Про Пламя вряд ли стоит знать кому-то, кроме магистра. Но ещё важнее не подставить Эвелин, ляпнув про Сопротивление. Хорошо, что успела на всякий случай придумать ей легенду, и, главное, обговорить.

— Состав группы? Отчет!

— Эм… Кроме меня — братья Доррик и Кевин. Они погибли. В подземелье наткнулись на… на тварей. Пещерных. На выходе встретила лекарку из деревни, она мхи на настои собирала. Помогла выбраться.

— Хорошо, — кивнул Паприк, и бросил остальным, — оставьте нас.

Все трое мигом испарились к костру, где как раз вскипел чайник.

Паприк щёлкнул ногтем по шарику Молчальника на краю стола и поймал взгляд. Я почти физически почувствовала давление в черепной коробке. Ни спрятаться, ни соврать.

— Объект?

— В безопасности… — и, помедлив, выговорила, буквально одними губами, — у меня.

Магистр нахмурился.

— Защита? Глубина?

— Сфера из меррила. Опечатанная. Третий подуровень. Халнер делал.

— Ясно, — процедил Паприк.

Меня слегка приподняло за шею, будто на виселице. Горячая волна окатила с головы до ног, с ног до головы. Личное подпространство задрожало.

Прошло так же неожиданно, как и началось. Я упала на колени, упираясь руками в землю и тяжело дыша. Сейчас меня вывернет, боги…

По волосам и шее прошлась ледяная ладонь.

— Ясно.

Я посмотрела наверх. С трудом выдохнула.

— Ладно, — Паприк вернулся к столу.

Отключил молчальник, махнул офицерам у костра. Бросил:

— Приводи себя в порядок и жди приказа.

Стряхивая снег с рук и колен, я отправилась к костру, села рядом с Эвелин. Та вяло смотрела на огонь, держа в руках кружку с остывшим чаем. Из ступора лекарку вывело только появление бойца-брата, который наскоро стал обрабатывать мои синяки. Эви, конечно, сунулась помогать.

Вскоре совещание у стола завершилось. Один из старших братьев — у него на воротнике тоже проглядывал узор — с сопровождением бодро двинул в сторону замка, остальные же, залив костер, направились в противоположную сторону, захватив с собой и нас.

Показался палаточный лагерь. Он до боли напоминал театральные «стоянки», только ткань шатров отражала больше света, и оттого почти сливалась с пейзажем. Нас провели к центру. Эвелин забрали в один из «рядовых» шатров под предлогом опроса, а меня втолкнули в центральный, самый большой.

Это оказалась походная церковь. Круглое, пропахшее благовониями помещение пять на пять шагов, без труда вместило конструкцию по типу мерранского алтаря: четыре невысоких ступени и круглая тумба. Впрочем, изготовлено и то, и другое, было не из камня, а из досок.

Вокруг «алтаря» стояли несколько рядовых инквизиторов, старшие братья, и магистр Паприк с постной миной.

— Сестра Кетания, твоя ноша тяжела для одной. Смиренно прошу тебя передать её нам. Надеюсь, процедуру объяснять не надо?

Голос елейный, вкрадчивый. Интересно, если откажусь, что со мной сделают?

Проследовала к алтарю. Небольшое копошение в подпространстве — и сфера вынута, висит над ладонью. Что дальше делать-то? Протянула «непосильную ношу» магистру. Паприк чуть прищурился, вглядываясь в гладкий металл. Затем тяжело вздохнул и полез себе за пазуху.

— Брат Халнер меня просто поражает… Кстати, сестра Кетания, я не успел вас поздравить с изменением статуса. Хотя это мы еще обсудим… в узком кругу. Но накладывать Старшую печать и при этом делать привязку сферы к вам — явный перебор…

Паприк достал тонкий серебристый стержень на цепочке, протянул мне.

— Извольте вскрыть самостоятельно и переселить Свет Его на наш алтарь. Оболочку… Считайте моим подарком. И, если так случится, что вы увидите брата Халнера до того, как я ему сделаю нехорошо, запихните ему эту оболочку по самые гланды.

Я кивнула и слегка ухмыльнулась — скорее от нервов, чем от смеха. Магистр сказал что-то ещё, но уже тихо и неразборчиво, и моментально замолк, стоило мне прикоснуться к сфере этой самой тонкой палочкой на цепочке.

Сфера раскрылась, подобно цветку. Пламя взметнулось вверх, озарив помещение белоснежным светом, выпустило разноцветные искры, словно радуясь свободе. Правда, наблюдала красоту только я: остальные присутствующие рухнули на одно колено и усиленно разглядывали пол, словно что-то потеряли. Я пожала плечами. Поднялась на «алтарь», в один шаг преодолев четыре ступеньки. Встала над тумбой, предусмотрительно обитой металлом, и начала перекладывать Пламя, аккуратно поддевая лепестки горстью, как это делал Халнер в замке.

Времени понадобилось немного. Несколько движений, и один из главных культовых объектов Империи Мерран оказался в полной власти Инквизиции. Сфера «от Халнера» опять лежала в подпространстве, только уже в верхнем слое.

Почтенная публика ожила. Паприк тут же выставил меня из «храма».

— Сестра, отдыхайте. Вы это заслужили, — сказал на прощание магистр, и махнул рукой сопровождавшим, что терлись снаружи.

Короткая прогулка, и я составила компанию Эвелин в одном из шатров. Внутри — пара коек, складная жаровня, дымящиеся котелки на невысоком столике. Снаружи — сопение караула.

— Что было? Что спрашивали? — тут же зашептала Эвелин.

Ага, что-то от самообладания у неё осталось. Кровь, что ли, сказывается?

— Про тебя прокатило, вроде. Думай, как с отцом объясняться.

— А он не… того?… — внезапно всхлипнула лекарка.

— Он — нет! — отрезала я как можно твёрже, — и у него теперь должок передо мной. Как родной говорю. А тебя о чем спрашивали?…

***

Стылая темнота давно нетопленного дома пахла сыростью и подкисшим тестом. Варди дремал, укрывшись снегом. Но, стоило заняться первым дровам, как дом начал оживать и пробуждаться. Лампы вели себя менее благовоспитанно: перед тем, как уехать Столицу вместе с приставом и косточкой из родового саркофага Хайдеков, я вынула из светильников большую часть мотыльков, чтобы не перемерзли. Теперь искать светильники пришлось при помощи Зрячего чутья и такой-то матери. Однако, когда отыскала и начала будить, увидела внутри большинства волокна и коконы. Что за мир, а! Нормально помереть не могут…

Пока я разжигала камин в гостиной и моталась на кухню делать чай, Эвелин дрожала в углу дивана, сжавшись в комок. Нас выпихнули из лагеря рано утром, даже не дав толком умыться. И завтраком не накормили — лагерь, мол, сворачивается. Пришедший за нами брат лишь отмахнулся и указал в долину, как на уже зачищенную, а значит, безопасную зону. Слава богам, нам было, куда идти.