Хитрый старик превратил точку в споре с русским в жирный восклицательный знак. Когда главарь добрался до отряда якудза, все рядовые бойцы клана тоже выкрикнули странное извинение и, согнувшись в низком поклоне, попятились к стенам домов. Скрывшись в тени, они ускользнули в любезно открывшиеся для них двери.

Сотни перепуганных глаз подглядывали в щёлочки закрытых ставень за стремительным отступлением горланивших на всю улицу бандитов. Очевидно, всем жителям Вакканай понятна уважительная причина их бегства. Японцы знали значение страшного слова: Бетобето‑сан.

А вот Алексея разбирало жгучее любопытство – так его ещё никто не обзывал. Но придётся потерпеть до дома, пока Юрка не переведёт козырное словечко. Алексей, с наслаждением пережовывая сочный заморский фрукт, не спешил покидать ристалище. Из переулка слышался топот «кавалерии». Колдовское чутьё предупреждало шамана о скором появлении товарищей. Напарник, правда, далеко отстал от лидера и явно не проявлял боевой прыти, но казак иного и не ждал от тыловой клячи. Для трусоватого Андрюхи и то подвиг, что за Федей выдвинулся.

– И где супостаты?! – размахивая двумя саблями, подбежал запыхавшийся дружок.

– Не состоялась драка, – пожал плечами казак.

– Неужто с урками удалось «на базаре соскочить»? – озирался, не веря в удачу, Фёдор. – Атаман, ты же японского языка не знаешь – так, пару словечек всего.

– Зато они отлично поняли мои жесты, – усмехнулся факир.

– Фонарь разбил? – заметил россыпь осколков стекла Федя.

– Апельсином поделился, – ошарашил Алексей.

– И только – то? – заподозрил явный подвох товарищ.

– Якудза меня за какого‑то Бетобето‑сан приняли – обознались, – опять пожал плечами парень.

– Надо Юрку пытать, что за мужик такой, а то в другой раз опять на неприятность наскочим.

– Пойдём, попытаем. Только дай сабельки мне в руки, а сам за брошенным узлом смотайся. Нечего отрядным имуществом разбрасываться, казначей не одобрит.

– Я этого жмота сейчас нагружу по – полной, – зло зашипел на осторожно выбравшегося из тёмного переулка анархиста Фёдор. – Шевели копытами, кляча интендантская!

– А разбойнички‑то где? – озирался по сторонам Андрюха. Намётанный глаз скупердяя сразу заприметил целёхонький саквояж с денежками. Жаба с груди ускакала, счастливо квакая. Есть, всё же бог на свете! А хоть и не совсем светлый бог – зато шаману благоволит. С ним и остальной команде – удача.

– Обозник, грузи скарб на горбяку! Атаман караван прикроет. Теперь, с саблями, казак половину Вакканай за ночь вырезать может! – нагонял жути, на где‑то затихарившихся урок, Федя. А у самого до сих пор поджилки тряслись от страха, но вида мужик не подавал. Почитай, сегодня боевое крещение принял. Шутка ли – первый раз в сабельную атаку на врага бежал. Страшно – жуть как. Однако сам пропадай, а товарища выручай!

Алексей, положив сабельные клинки на колени, остался одиноко сидеть в окружении сверкающих в лунном свете осколков стекла, казавшихся россыпью упавших с тёмного неба звёзд. Сын ведьмы почуял злой холод в странных словах якудза. Похоже, безмятежная житуха в Вакканай закончилась в эту лунную ночь. На невидимом горизонте судьбы показались незримые тучи – сумрачный грозовой фронт надвигался неумолимо.

– Кто ты такой: Бетобето‑сан?.. – шёпотом спросил звенящую тишину загрустивший шаман.

Переводчика Юрку, как и предполагал Алексей, вызвали в морской отдел контрразведки запиской фальшивой. Сугинобо Мицумото, получив по телефону сообщение от дежурного из порта, злую шутку воспринял всерьёз и с парочкой солдат из состава караула поспешил к дому Оно Юраку. Оттуда майор намеревался идти навстречу труппе артистов. Не зря же кто‑то отважился на конфликт с контрразведкой, отвлекая штатного наблюдателя от подопечных. По всему выходило, русские должны двигаться прямым путём к жилью, ведь на плечах у них узлы с театральным реквизитом. Однако далеко ходить не пришлось – оба отряда встретились в квартале от дома Юрки.

– Проблем по пути не было? – озабоченно хмурясь, спросил Алексея майор. Его интуиция не могла ошибиться.

– Да так, обзываются всякие… тёмные личности нехорошими словами, – усмехнулся казак.

– Кто? Какими? – допытывался контрразведчик.

– Компания серьёзных мужиков непонятными словами дразнится, – шутливо пожаловался Алексей. – Обозвали меня, ни за что, Бетобето‑саном.

– Так уж и ни за что? – наклонив голову, прищурил глаз старик Сугинобо. – Гробов много заказывать?

– Честное слово, никого не бил, – перекрестился казак и, слегка смутившись, повинился: – Лишь уличный фонарь камнем разбил… Ну, и пуганул мужичков… чуток.

– Видно, здорово напугал, – усмехнулся Сугинобо, – раз уличные грабители уступили дорогу Бетобето‑сану.

– Да за кого они меня приняли‑то? – жаждал узнать Алексей. Судя по лицу майора, он прекрасно знал это имя.

Сугинобо взмахом ладони отослал назад бойцов конвоя и какое‑то время молча шёл рядом с Алексеем, прежде чем вновь заговорил.

– Если запоздавший прохожий ночью услышит странные шаги за спиной, а обернувшись, с ужасом никого не увидит, то лучше бы ему убраться с пути тёмного духа. Умный японец уступит дорогу Бетобето‑сану, низко поклонится и громко поприветствует ночного духа.

– А глупый? – усмехнулся чудной традиции суеверных островитян Алексей.

– Тот, кто слышал за спиной шаги Бетобето‑сан и не уступил дорогу, уже не сможет этим похвастаться, – серьёзно заверил старик японец. Несмотря на современное обучение, к традициям предков он относился с большим уважением.

– Так может, то вовсе и не ночной дух брёл следом за путником, – усомнился казак, – а какой‑нибудь городской пьяница или грабитель?

– Невидимый? – рассмеялся глупости чужестранца старик. – Ну, тогда такой пьяница опаснее ниндзя. – Сугинобо бросил косой взгляд на русского и дал ещё одну трактовку: – Или сумасшедшего ронина.

– Пусть якудза считают меня Бетобето‑сан, – снисходительно разрешил казак. – Зато бояться будут. А для меня это ничего не меняет.

– Думаю, что изменится очень – очень многое, – печально вздохнув, напророчил старик Сугинобо. Уж он‑то знал силу человеческого суеверия. – Утром увидишь…

В выходной день на рынке было как всегда многолюдно. В углу площади, где русская цирковая труппа давала представление, опять не протолкнуться от зевак. Только, в этот раз, первый ряд занимали сурового вида мужи, многие со шрамами на лицах. Толпа зевак не напирала на странное оцепление, держалась в шаге позади.

Алексей показывал уже хорошо отработанные старые номера программы: гнул руками железные пруты и подковы, разрывал цепи, крушил кулаками горящие кирпичи, жонглировал тяжеленными гладкими валунами, ходил по проволоке и по раскалённым углям, с завязанными глазами обрисовывал ножами и топориками силуэт ассистента, вслепую разрубал двумя саблями летящие фрукты – всё происходило, как и на прежних представлениях. Только вот атмосфера уже не та – вокруг царило напряжение. Зрители, вроде бы, также удивлённо ахали, но никто не смеялся, недоверчивые зеваки не выходили проверять остроту ножей, плотность повязки на глаза или вес камней. Люди наблюдали за цирковыми трюками Алексея, как за удивительной демонстрацией боевой мощи живого идола. То и дело в глубине восторженной толпы проскакивали озвученные имена духов: Асур и Бетобето‑сан. На Алексея смотрели со смешанным чувством восхищения и страха.

Когда импресарио собрал разрубленные саблями мишени, то заметил, что ни одного испорченного фрукта или подгнившего овоща не подкинули – все отборные. Этим утром в шляпу, для сбора денежных пожертвований артистам, сыпались даже серебряные монеты. Серебро поступило из первого ряда поклонников Алексея. Так якудза благодарили Бетобето‑сан за милостиво сохранённые жизни. Опытные бойцы понимали, что ночной дух, сокрытый в теле русского казака, мог бы играючи вырезать вчера весь отряд клана. Простой люд не видел вечернего выступления факира, но уже был наслышан о творимых во дворе градоначальника чудесах.