Встреча с блатными сильно всё усложнила…

Тёмное покрывало ночи опустилось на притихший после ужина лагерь каторжан. В узких окошках бараков забрезжили бледные отсветы от шахтёрских ламп. Только в центральной бревенчатой избе, где располагалась контора, ярко светились крупные зарешеченные окна — хозяева керосин в лампах не экономили. Этим вечером уголовные авторитеты собрались на сходку. «Иваны» послали гонца за бригадиром артели политических. Кривая ухмылка гонца от блатных не сулила казаку ничего доброго, хотя словами урка стелил гладко, без явных угроз.

Проводив гонца настороженным взглядом, Артём предложил:

— Может, вместе пойдём. Алексей, неспроста тебя блатные на «стрелку» зовут на ночь глядя. Обычно, спорные темы авторитеты «перетирают» в выходной день.

— Так, я слышал, что не по — понятиям это — на сходку «Иванов» приходить с простым фраером, — показал некоторое знание блатных законов Алексей.

— А мы не воры в законе, чтобы по уголовным понятиям жить! — стукнул кулаком по столу революционер.

— Будем драться всей артелью! — эмоционально поддержал товарища Фёдор.

— Ну, друзья, успокойтесь, — не хотел зря нарываться интеллигентный Андрей. — Блатные не рискнут тронуть Алексея — побоятся гнева «хозяина» каторги.

— «Иваны» могут спровоцировать горячего парня на конфликт, — предостерёг Артём. Он хорошо знал нравы бандитов. — А потом представить всё, как его «косяк».

— Не бойся дядя Артём, у меня нервы, как стальные канаты, — самоуверенно усмехнулся казак. — Да и спорить с авторитетами я особо не собираюсь. Нам в местные свары влезать сейчас не с руки. Ещё чуть — чуть, и путь к свободе будет открыт.

— Эх, случись, что с тобой — нам с каторги одним не выбраться, — тяжело вздохнул Артём.

— Случись что… — посерьёзнел Алексей, — друзья, действуйте по разработанному плану, не взирая ни на что.

— Будь осторожен, атаман, — обнял парня Артём.

Алексей лишь улыбнулся на прощание и не спеша пошёл, позвякивая цепью ножных кандалов, на сходку авторитетов. Подходя к административной избе, парень заметил десяток угрюмых здоровяков. Дюжие молодцы, со шрамами на лицах, зло косились на ковыляющего кандальника. Однако Алексей, поглядев на телохранителей «Иванов» колдовским зрением, не увидел силуэтов припрятанных под робой металлических изделий. Очевидно, резать «залётного фраера» блатные не собирались. Может, прослышали, как казак лихо владеет ножом, и не рисковали давать бойцу шанс завладеть холодным оружием? Рассчитывали на физическое превосходство, задавить числом?

— Не спится, убогие? — помахал ладошкой группе встречающих Алексей и, пройдя рядом с притихшей толпой, медленно поднялся по ступенькам на крылечко избы.

Открыв скрипучую дверь, он шагнул в просторную комнату, хорошо освещённую подвешенными к потолку керосиновыми лампами. В углу ютилась печь, в другом приткнулся массивный шкаф. Вдоль комнаты расположился длинный дощатый стол с двумя рядами лавок по бокам. Лицом к входу плотненько, плечом к плечу, сидели десять мрачных мужчин, вся лавка по одну сторону стола оказалась ими занята. Намёк «Иванов» был очевиден — Алексей по другую сторону.

— Здравствуйте, уважаемые, — слегка кивнул Алексей и, не дожидаясь приглашения от молчаливого блатного общества, занял отведённое место за столом, усевшись ровно посередине свободной лавки.

— Мы — то люди уважаемые, — огладил коротко стриженые волосы рукой, с наколотыми синими изображениями перстней, вор в законе, — а вот ты, фраерок, не в масть нам будешь.

— А я в товарищи к ворам и не напрашиваюсь, — пожал плечами Алексей. — Говорите, какие ко мне претензии, может, и разойдёмся по — хорошему.

— Да ты никак блатному обществу угрожать вздумал?! — подал голос с левого края стола рослый здоровяк с богатой коллекцией наколок на тыльной стороне кисти руки.

— Я пришёл договариваться, — спокойно возразил казак.

— Слыхали мы, Шаман, как ты умеешь договариваться, — ухмыльнулся ртом, полным железных зубов, «Иван» с правого края стола. — «Настучали» уж сидельцы с иркутской «пересылки».

— Так вы с меня хотите спросить за старое? — презрительно усмехнулся в ответ Алексей.

— Не юли, Шаман! — стукнул кулаком по столу вор с перстнями на пальцах. — Нам до старого дела нет. Держи ответ за здешние «косяки». Ты чего перед «хозяином» так корячишься! Наши артели теперь тоже нагибают норму добычи увеличить.

— Не вопрос, — отмахнулся Алексей. — Мы уже подкормились после этапа, теперь согласны работать, как все, за обычную пайку. Да и богатый угольный пласт в заброшенном штреке почти выработали, одни крохи остались.

— Шаман, ты должен заплатить за потерю наших «гонцов» в твоём старом штреке. Погибших уж не вернёшь, но вот покалеченным надо «больничку» оплатить.

— Справедливо, — кивнул Алексей. Он не собирался оспаривать абсурдное требование воров, как и не собирался надолго задерживаться на сахалинской каторге. — Вычтите деньги из месячного жалования артели.

— «Лепила» нынче много берёт за лечение, — давил клиента до конца опытный вор. — Не один месяц гроши из политических выжимать будем.

— Оплатим всё по счёту, только и у доктора спросим: всё ли дошло?

— Ты хочешь честному вору кинуть «предъяву»?! — не знал к чему ещё прицепиться главный «Иван». Накануне, воры постановили проучить зарвавшегося Шамана, а он неожиданно соглашался на все требования, упорно не шёл на открытый конфликт. Убивать наглого паренька воры не собирались — только поколотить «чуток» всей толпой, чтобы блатное общество уважал.

— Артель заплатит, сколько надо, — не повёлся на провокации Алексей.

— Ты не кипишуй, Шаман, — изобразил на лице дружескую улыбку вор в законе. — Блатная братва к тебе со всем уважением. Я даже готов побрататься. Давай обменяемся нательными крестиками. Мой в самом Иерусалиме окроплён святой водой реки Иордан.

Вор снял с шеи дешёвый медный крестик на шнурке и, с ехидной улыбочкой, протянул парню. Вору донесли, что у Шамана крестик — то серебряный.

А вот это, со стороны воров, был уже явный перебор. У Алексея «нервы из стальных канатов» лопнули! Однако внешним видом он врагам не показал произошедшей в душе катастрофы. С каменным выражением лица, молча снял шнурок с крестиком и отдал в загребущие лапы вора.

— Какой прилежный мальчик, — подленько хихикнув, похвалил вор, тут же нацепив на шею добытое сокровище.

— Крестик твой тоже ничего, вор, — вертя в руке убогий подарочек, похвалил в ответ Алексей и дёрнул пальцами шнурок. — Только вот верёвочка хлипковата — порвалась. Мой шнурок из конского волоса свит — простому смертному не порвать.

Похабная улыбочка сползла с посиневших губ вора. Неожиданно шнурок с крестиком, сам собою, перекрутился вокруг шеи и стянул горло, словно удавка. Вор, выпучив глаза, пытался ногтями ухватить сдавившую петлю, но толстые пальцы не могли захватить глубоко впившийся в кожу тонкий витой волосяной шнур. Невидимая нечистая сила вдавила его в шею до брызг крови из разрезанной кожи. Вор захрипел, опрокинулся с лавки на спину и задёргался на полу в предсмертной агонии.

Вся блатная братва в изумлении пялилась на вора, задушенного шнурком нательного крестика. Наконец самый сообразительный «Иван» обрёл дар речи и истошно завопил:

— Шаман, сука! Братва, «мочи» колдуна!

Алексей не дал противникам встать — опрокинул стол, придавив ребром столешницы копошащиеся тела. Колдовским взглядом, не оборачиваясь, он увидел, как через распахнувшуюся дверь в комнату врываются телохранители «Иванов». Алексей понял, почему раньше не увидел у них ножей — каждый сжимал в руках черенок от лопаты.

Теперь никто не сдерживал в душе злобы, все жаждали смерти Шамана. «Иваны» натужно пыхтели под деревянным прессом, не в силах руководить процессом избиения наглого фраера. Однако понукать душегубов и не требовалось, толпа лишь на мгновение замерла, обалдев от дикой картины — казак в одиночку давит десяток воров крышкой стола!