То, что враг подкрадётся к дирижаблю снизу — не ожидал никто. Оптика оператора была настроена на удалённый план. Немец не придал значение промелькнувшей перед объективом кляксе — птица пролетела.
Алексей надолго у входной двери не задержался. Бешеный ветер мотал шарф, закрывающий его лицо, лишь глаза были видны в щели между шерстяной тканью и мохнатой чёрной папахой.
Алексей «увидел», сквозь тонкую фанеру стен капсулы, силуэты трёх врагов. Приложил ладонь в тёплой варежке к замочной скважине двери. Язычок замка не выдвинут, дверь заперта изнутри лишь массивной накладной задвижкой. Воздействуя гравитацией на запирающую полосу, сын ведьмы отодвинул её в сторону и резко распахнул дверь.
Вместе с резким завывающим порывом ветра в помещение влетел мужик в валенках, овечьем тулупе, чёрной папахе и с закутанным до глаз шарфом лицом! Ко всем этим несуразностям, тулуп был затянут кожаными ремнями портупеи, и с одного бока болтались ножны с казачьей шашкой, а с другого примостилась кобура револьвера.
Дверь с шумом захлопнулась. Гул ветра смолк. Даже размеренный рокот мотора показался мёртвой тишиной.
Капитан воздушного судна сделал неосторожное движение рукой к кобуре пистолета.
Дикий казак взмахнул рукой. Немец даже не успел заметить, когда выпорхнула шашка из ножен, и острым кончиком клинка перерубила его офицерский ремень.
Кобура громко брякнулась об пол. На боку кожаной лётной куртки образовалась прореха.
Немец поднял вверх открытые ладони и, вылупив глаза, удивлённо что — то спросил.
Казак зло сверкнул глазами из — под папахи и молча указал капитану на рычаги управления. Рядом на откидном столике он заметил развёрнутую карту, с нарисованной красным карандашом линией фронта. Кончик шашки ткнулся в изображение отрогов Карпатских гор.
Капитан не решился спорить с немым летающим демоном. Он медленно повернулся к нему спиной и стал корректировать курс, уходя с ранее намеченной линии движения. Фотограф сидел у аппарата, боясь шелохнуться. А механик, видя лишь спину казака, решился чуть пошалить. Он мелкими шажками подвинулся ближе к стене, на которой висел карабин с укороченным стволом.
Не оборачиваясь, казак махнул шашкой за спиной.
Ремень карабина, будто бритвой разрезало. Приклад стукнулся о пол. А острый кончик шашки больно кольнул шею озорнику и замер, раздумывая над чужой судьбой.
Немец залепетал оправдания и поднял повыше руки, умоляя о пощаде.
Казак даже не удостоил врага взгляда, просто указал шашкой в дальний угол.
Механик на цыпочках прошёл в указанное место, руки опускать он не решился.
Всю дорогу летели молча. Немцы недоумевали, каким ветром дикого казака занесло в дирижабль. А Алексей немецкого языка не знал, да и говорить с врагами казаку было не о чем. Он лишь подправлял шашкой, как дирижёрской палочкой, направление движения. Иногда указывал поднять летательный агрегат чуть выше, иногда чуть приспустить, согласно попутным воздушным потокам. Движения разнонаправленных воздушных масс сын ведьмы зрел даже сквозь тонкую фанеру капсулы. Капитан дирижабля замечал по приборам, как при манёврах ощутимо меняется скорость движения. Летающий казак явно знал толк в полётах!
У Алексея было достаточно время подумать над судьбой дирижабля и его экипажа. Убивать пленных немцев казак не хотел, но и отпускать было бы глупо. Ещё большей ошибкой оказалась бы сдача их русскому командованию. Тогда уж придётся полностью рассекретиться самому сыну ведьмы, а пожить на свободе ему тоже хотелось. Да и дирижабль сдать даром в царскую казну — Семён столь тупого альтруизма не поймёт. Алексей решил припрятать дирижабль, до лучших времён, в Карпатских горах. Потом можно на нём с Семёном и в Америку махнуть. Места в капсуле даже на троих хватит, ещё и поручика Ширкова прихватят с собой. Пусть вместе с Семёном бескрайние просторы Америки фотографируют с высоты птичьего полёта. Казаку понравилась идея беспрепятственного пролёта над государственными границами всех стран. Ширков говорил, что дирижабли уже летают и между континентами. Этот воздухоплавательный аппарат — мечта путешественников.
В овчинном тулупе казаку стало жарко. Он снял тулуп и валенки, а шарф шерстяной заменил на белый шёлковый, сдёрнутый с шеи капитана. Немцев, на время своего переодевания, он уткнул мордой в стену, тем самым давая им надежду выжить. Если бы летающий демон не пытался скрыть лица, то свидетелей бы он точно в живых не оставил.
Казак в чёрной папахе на башке и солдатских портянках на ногах производил жутко дикое впечатление в кабине с лакированным полом и никелированными рамами иллюминаторов. Но на любезный жест капитана, взять его хромовые офицерские сапоги, казак пренебрежительно мотнул головой. Сын ведьмы парил в полусантиметре над полом и мог, в обмотанных портянками ногах, «пеши» долететь хоть до Берлина.
А вот от предложенных капитаном денежных ассигнаций налётчик не отказался, все немецкие марки выгреб из распахнутого настежь железного ящика. Алексей решил не тащить зимнюю одежду назад, а расплатиться с добрым крестьянином валютой. Прихватить с собой казак пожелал лишь странный фотоаппарат с большим объективом. Тут же нашлась и объёмная брезентовая сумка с отсеками, заполненными круглыми металлическими банками, как из — под леденцов монпансье, только больше. Фотограф испуганно замахал руками, когда казак хотел их открыть. Алексей не стал любопытствовать, ведь содержимое он видел колдовским зрением и сквозь жестяные коробки. В крупных банках рулонами намотана тонкая плёнка, в маленьких рассыпчатый порошок. С назначением трофеев пусть потом Семён разбирается. Алексей уложил в сумку странный фотоаппарат, в неё же засунул конфискованную лётную карту и реквизированный у капитана пистолет, вместе с кобурой и запасными патронами.
В лобовое стекло уже виднелись поросшие лесом отроги Карпатских гор. Алексей скорректировал курс воздушного судна, направив на далёкую голую вершину. Одинокий каменный пик, обглоданный ветрами и дождём, возвышался над частоколом леса, словно старая полуразрушенная башня великой крепости.
При подлёте к каменной вершине, капитан начал что — то блеять по — немецки, но прикосновение к шее холодной стали казацкого клинка обрубило все протесты. Пилот осторожно сбросил высоту и, поставив дирижабль носом по ветру, перевёл двигатель в реверсный режим. Лопасти винтов постарались погасить силу воздушного потока, но острые зубцы каменной башни угрожающе приближались. Немец опять попытался втолковать дикому казаку, что приземлиться на неровный выступ скалы невозможно. Дирижаблю нужна причальная мачта, чтобы прочно «заякориться», иначе порыв ветра опрокинет его. Несущая оболочка натянута на жёсткий металлический каркас, поэтому она сама не сдуется, и большая парусность сохранится даже после стравливания водорода в атмосферу. Но казак ничего не желал слушать, лезвие шашки надавило на плечо пилота. Он был вынужден подчиниться безумцу, осторожно подвести дирижабль к неровной каменной площадке на вершине голой скалы и сбросить стопорные якоря.
Как только капсулу сотряс сильный толчок, и её дно заскрежетало о камни, пилот полностью стравил водород из оболочки. Дирижабль на мгновение замер, потом под напором ветра накренился носом вперёд. Пилот упал на приборную доску, механик и фотограф ухватились за поручни, болтая башмаками в воздухе. Однако казак — демон сохранил вертикальное положение тела, хотя касался пола одними лишь пятками.
Алексей открыл дверь и, вслед за аккуратно вынесенной сумкой фотографа, по очереди вышвырнул за борт троих пленников. Затем, на глазах у изумлённых немцев взлетел в воздух и распорол несущую оболочку острой шашкой по стыковочному шву. Казак старался не повредить ткань, резал только скрепляющие нити.
— Эх, не видать Семёну шёлкового полотна, — разочаровано пощупал грубую, пропитанную чем — то, ткань оболочки Алексей.
Слабый поток воздуха был даже не в силах сорвать тяжёлый грубый чехол с реечного каркаса. Сыну ведьмы пришлось применить воздействие гравитационного поля. Ткань, словно огромная скатерть, поднялась в воздух, а затем, скомкавшись в подобие рулона, тяжело плюхнулась вдоль борта «раздетого» дирижабля. Немцы с визгом успели отскочить в сторону, чуть не сверзившись в пропасть. Нормального пути с крутого каменного пика вниз не имелось.
