Ну, разумеется, поверх этого накладывалась моя собственная энергия, которая служила каркасом, катализатором и стабилизатором на протяжении всего этого безумного процесса. Не будь ее, Сепу бы не просто разорвало на первых этапах — от нее не осталось бы и следа еще при первой же поглощенной бомбе.

Несмотря на этот ошеломляющий, почти невозможный успех, я сам едва держался. Двадцать раз подряд я мысленно проваливался вместе с ней в адскую бездну ее боли, ощущая, как рвется на части не только ее энергетическое существо.

Голова гудела от перенапряжения, форма моего Аватара плыла, теряя четкость и угрожая рассыпаться от колоссальных ментальных перегрузок. Темнело в глазах, которых у меня не было, — это было ощущение потери фокуса, распада связи с реальностью. Я был на самой грани, в полушаге от полного отключения сознания.

И этого — всего этого нечеловеческого напряжения и достигнутого результата — было катастрофически, удручающе мало.

Мой изначальный план, та грандиозная авантюра, ради которой я обрек нас обоих на эту многочасовую пытку, требовала на порядок, на два порядка больше мощности. Нынешний, впечатляющий сам по себе уровень Сепы, был всего лишь каплей в море того, что мне было необходимо.

Выбора не оставалось. Собрав в кулак последние жалкие остатки концентрации, я швырнул в неумолимо приближающихся преследователей сразу две последние оставшиеся у меня нулевые бомбы.

Не целясь, не рассчитывая траекторию, просто чтобы создать хоть какую-то энергетическую завесу, дистанцию, дать себе хоть крошечную передышку. Две ослепительные сферы абсолютного белого света вспыхнули позади нас почти синхронно, сливаясь в один сокрушительный, оглушающий гул, который заставил Сенка, Элиру и Шаонара резко отпрянуть, активируя свои самые мощные защитные техники.

— Продолжим, — прохрипел я.

Резко, почти судорожно развернувшись в воздухе, рванул к новой, заранее намеченной в памяти цели. Сепа беззвучно и мгновенно последовала за мной, ее сияющая стометровая форма легко рассекая воздух.

Следующая известная мне по старым разведданным военная база с запасами нулевого оружия принадлежала Диоклету. Ад, длившийся уже не первый час, собирался перейти на следующий круг.

На подлете к базе Диоклета я уже чувствовал себя абсолютно выжатым лимоном. Контуры плыли и двоились, внутреннее сияние мерцало неровно и прерывисто, а в самом ядре стоял непрекращающийся навязчивый гул, словно от перегруженного до предела силового трансформатора.

Но продолжать было нужно, иного выбора уже не оставалось.

База Диоклета оказалась на порядок лучше укрепленной, чем дассианская. Десятки стационарных силовых установок проецировали замкнутые поля притяжения, которые сковывали движение, как вязкая смола, а пушки ПВО сумели отреагировать на меня даже несмотря на маскировку.

Но меня уже ничто не могло остановить. Я действовал на чистом автомате, на остатках воли: создавал временный барьер из нитей, прикрывающий спину от самых яростных атак, пока мои основные энергетические щупальца вгрызались в многослойные защитные купола хранилищ.

Усиленный Потоком сплав с треском и скрежетом поддался, обнажая ряды темных, инертных цилиндров. Почти сотня. Целый стратегический арсенал.

— Он снова за свое! Он пытается украсть бомбы! — проревел Сенк.

Их комбинированная атака обрушилась на меня в тот самый момент, когда я уже начал опутывать первые бомбы паутиной нитей. Волна сконцентрированной, пожирающей свет тьмы Сенка впилась мне в бок, пробив защиту, вырвав целый сгусток сияющей материи и заставив мою форму болезненно дрогнуть и помутнеть.

Одновременно с этим десятки невидимых, но ощутимых лезвий сжатого воздуха Элиры пронзили ослабевший барьер с другой стороны, оставив на моем плече множество длинных порезов, из которой сочились искры рассеянной энергии.

Я физически не успевал парировать все, занятый изъятием бомб, плюс невероятная усталость. Скорость падала, способность выдерживать атаки сводилась к критическому минимуму.

Я был как избитый боксер на канатах, принимающий удар за ударом, и с каждым новым точным попаданием структура моего Аватара катастрофически теряла стабильность, становясь все более призрачной, прозрачной и хрупкой.

Остановиться? Сдаться? Нет. Мы прошли слишком мучительный путь, чтобы отступать сейчас, когда цель была так близка.

— Сепа, — голос мой, даже мысленный, прозвучал хрипло и прерывисто, — поглощай. Следующую.

Она без малейших колебаний схватила своими сияющими жвалами очередной цилиндр. Я мысленно приготовился к уже привычному, но от того не менее ужасному кошмару — внутреннему взрыву, мучительному разрыву на осколки, долгому и болезненному собиранию. Но то, что произошло дальше, заставило меня внутренне замереть.

Бомба сдетонировала внутри нее. Знакомая ослепительная белизна на миг затопила ее изнутри, заставив все тело просвечивать, как раскаленный изнутри фонарь из матового стекла.

Но не последовало ни катастрофического разрыва, ни веера разлетающихся во все стороны светящихся осколков. Ее панцирь, испещренный раскаленными до бела узорами, выдержал. Он сдержал весь чудовищный импульс, не дав ему вырваться наружу, сжав его в тисках собственной возросшей плотности.

Энергия взрыва, не найдя выхода, с яростью забушевала внутри ее замкнутой формы, перемалываемая, усмиряемая и впитываемая ее укрепленной сутью.

И боль… Боль через нашу связь возросла в геометрической прогрессии. Если раньше это было ощущение разрывания на отдельные куски, то теперь — всесокрушающее давление, сжатие в тисках чудовищной силы, которые вот-вот должны были раздавить саму сердцевину моего существа.

Адский пресс, превращающий чистую, нефильтрованную агонию в топливо для эволюции. Через нашу связь хлынула такая концентрированная волна мучений, что у меня полностью потемнело в глазах, потерялась связь с окружающим пространством.

Я замер на месте, не в силах пошевелиться, судорожно пытаясь хоть как-то отгородиться, выстроить внутренний барьер от этого шквала, чтобы не потерять сознание здесь и сейчас, что было бы равносильно смерти.

Эта секунда прострации, этого ментального паралича, дорого мне стоила.

— Попался, тварь! — пронзительно крикнул Шаонар, и его атака, кроваво-багровый сгусток искаженной, ядовитой энергии, вонзился мне прямо в центр того, что служило мне грудью.

Мое тело с силой отбросило назад, как тряпичную куклу. Сияющая материя, из которой я состоял, вспыхнула ослепительно-ярко и тут же погасла, как перегоревшая лампочка.

Я чувствовал, как теряю связь с энергетическими конечностями, как вся форма начинает неудержимо и хаотично расползаться, теряя когерентность. Еще один такой прямой удар, даже менее мощный, — и все кончится.

А Сепа, тем временем, поглотив весь взрыв без единой внешней потери, резко и заметно изменилась. Ее тело, не разрываясь, а как бы набухнув изнутри поглощенной мощью, вытянулось со ста до ста пятидесяти метров. И это несмотря на то, что каждая пядь ее тела стала кратно более энергоемкой.

Чудовищная мощь нулевых бомб, которую она теперь впитывала, минуя стадию разрушения, работала с ужасающей, пугающей эффективностью. И вся эта мощь покупалась ценой ее невыразимых, немых страданий.

Следующие три дня слились в один непрерывный, лишенный сна и отдыха кошмар. Время потеряло всякий объективный смысл, измеряясь лишь интервалами между оглушительными взрывами, яростными атаками преследователей и моими собственными мучительными попытками удержать расползающуюся форму.

Мы метались по выжженным пустошам и скалистым плато, оставляя за собой шлейф фопустошения от взрывов бомб и ослепительных, беззвучных вспышек, выжигающих сетчатку.

Процесс эволюции Сепы стал безжалостной и циклической рутиной. Она больше не разрывалась на части, поглощая очередную бомбу. Теперь внутренний взрыв, заключенный в усилившемся до невероятных пределов теле, вызывал «лишь» гигантскую внутреннюю деформацию.