И вот, с одного из эсминцев союза Яркой Звезды, сквозь общую какофонию растущей мощи — шелест листьев, вздохи исцеления, низкий гул насыщаемой энергии — пробился четкий, стабильный и мощный импульс.

Аура проводника одного из офицеров, что всего минуту назад была на крепком, но все же уровне Ока Бури, резко изменила свою структуру. Она сжалась, кристаллизовалась, обрела новую, незыблемую твердость, словно в ее центре сформировалось крошечное, но невероятно плотное ядро.

Это был прорыв. Первый, но, я чувствовал, далеко не последний. Кто-то только что, под этим сияющим ливнем, вступил в сферу Сдвига Тверди.

Сенк понял все в одно мгновение. Его взгляд, еще секунду назад полный яростного недоумения, стал абсолютно пустым и холодным, а затем в нем вспыхнула такая концентрация чистой ненависти, что казалось, воздух вокруг него должен закипеть.

Он не кричал. Он прошипел, глядя на меня исподлобья.

— Ты… не позволю!..

Его руки рванулись вперед, и из распахнутых ладоней вырвались уже не просто сгустки тьмы. Это была концентрированная пустота, смешанная с фиолетовым, ядовитым свечением, которое шипело и разъедало само пространство на своем пути, оставляя за собой мерцающий шлейф искаженной реальности. Запах озона и гнилой плоти ударил в нос, едкий и тяжелый.

Но я уже не был тем изможденным беглецом. Пока Сепа проливала свой животворящий ливень, пока я симулировал слабость, через нашу углубленную связь в меня тек могучий, неиссякаемый поток силы.

Моя энергетическая форма, хотя и не восстановилась полностью от повреждений, теперь снова могла на полную использовать свою энергию. А ее внутри меня сейчас было впятеро больше, чем до начала этого безумного марафона.

Я не сдвинулся с места. Я встретил его атаку не уклонением, а щитом, сплетенным на лету из тысяч переплетенных нитей. Каждая нить вибрировала, пропитанная сложным переплетением Буйств.

Тьма и яд врезались в сияющую, плотную паутину. На миг пространство между нами вспыхнуло ослепительным белым светом — беззвучным, но оттого еще более жутким. Ядовитые потоки начали бурлить и рассеиваться, превращаясь в безвредный, быстро тающий в сияющем дожде пар.

— Элира! Шаонар! — голос Сенка сорвался на крик, полный отчаяния и ярости. Он отскакивал, его руки уже выписывали новые сложные знаки, собирая следующую, еще более мощную атаку. — Кончай его! Сейчас же!

Элира отозвалась мгновенно. Ее пальцы сомкнулись в причудливой фигуре, и пространство вокруг меня сжалось, стало вязким и тяжелым. Бесчисленные невидимые лезвия сжатого воздуха, каждое острое как бритва, сформировались из ничего и устремились ко мне со всех сторон, пытаясь разрезать на куски.

Одновременно Шаонар испустил из своего посха короткий, багровый импульс. Он ударил в мою ауру, и я ощутил, как он впивается в нее, как пиявка, пытаясь высасывать силу.

Я рванулся вверх, не уклоняясь, а ломая атаку. Из всего моего тела вырвалась взрывная волна из нитей Потока — сферический импульс, который разбросал и разорвал ветряные лезвия с сухим, хрустящим звуком ломающегося стекла.

В тот же миг я окутал себя сложным, многослойным Буйством изоляции. Оно сформировало вокруг меня невидимый кокон, который отсек мертвящее прикосновение техники Шаонара. Его багровый луч уперся в барьер и пополз по нему, не в силах найти зацепку.

И тогда в атаку перешел я. Мои нити тысячи щупалец атаковали всех троих одновременно. Одни сплетались в обширные, липкие сети, чтобы опутать и замедлить верткую Элиру. Другие, заостренные до немыслимой тонкости, яростно долбили по плотному барьеру тьмы, что выстроил вокруг себя Сенк. Третьи пытались найти брешь в кроваво-красной защите Шаонара, выискивая малейшие слабые места.

Я использовал Буйства сотнями, переключаясь между ними с скоростью мысли. Я был центром паутины, которую они не могли разорвать, узлом, в котором сплелись все нити этого боя.

Скрыть такую битву, тем более что мы парили не слишком высоко над землей, уже было невозможно. К тому же густой дождь из Потока, который продолжала изливать Сепа, создал настолько плотное и насыщенное энергетическое поле, что поддерживать маскировку, продолжая сражаться, не мог даже я.

Наши фигуры, прежде бывшие невидимыми призраками для тех, кто внизу, проступили в сияющем мареве. Сначала как размытые, искаженные тени, движущиеся с немыслимой скоростью, затем — все яснее и отчетливее.

И сама Сепа, трехкилометровое сияющее кольцо, парящее высоко в небе, стала видна во всей своей немыслимой, божественной и ужасающей мощи.

Сначала на кораблях и на острове воцарилась гробовая, ошеломленная тишина, которую нарушал лишь монотонный шум проливного энергетического ливня. Затем ее сменил нарастающий, как прибой, гул тысяч голосов.

Десятки, сотни тысяч людей — солдат, моряков, мастеров, дипломатов, медиков — замерли, задрав головы, уставившись в небо.

Они видели четыре фигуры, сражающиеся на уровне, по их представлениям недоступном для людей. Они видели, как клубы живой тьмы сталкиваются с сияющими сетевыми барьерами, как лезвия сжатого ветра рассекают воздух со свистом, слышимым даже сквозь гул дождя, как багровые лучи гаснут, наталкиваясь на непробиваемые сферы. Они видели гигантскую синеватую сколопендру, извергающую реки силы, и меня в центре этого хаоса, одного отбивающегося от трех невероятных противников.

Масштаб происходящего им было сложно даже просто осознать. Это была уже даже не битва мастеров Потока, это было столкновение стихий, явлений природы, развернувшееся у них над головой. И все их внимание, весь ужас, весь восторг и непонимание оказались прикованы к нам.

Я отбивался, вращаясь в центре вихря атак. Каждое движение, каждый импульс Потока был рассчитан лишь на одно — создать буфер, удержать этих троих как можно дальше от Сепы.

Я был живым, подвижным барьером, сотканным из собственного энергетического тела и бесчисленных щупалец воли. Расчет был прост и жесток: каждый полученный удар был приемлемой ценой, лишь бы ни одна из их атак не прорвалась к трехкилометровому сияющему кольцу, извергавшему спасительный ливень.

Мое сознание, однако, как всегда, было расщеплено. Пока я парировал, уворачивался и блокировал, также я следил за тем, что творилось внизу.

Изначальный, взрывной рост числа прорывов был впечатляющим. Я чувствовал, как десятки, затем сотни, тысячи, а потом и десятки тысяч проводников по всему острову и на кораблях формируют свои Ледники.

Их ауры, прежде пластичные и текучие, затвердевали, обретая новую структуру. Число прорвавшихся пересекло отметку в сто двадцать тысяч и продолжало ползти вверх.

Но затем рост начал замедляться. Сначала почти незаметно, словно машина, теряющая обороты, потом все очевиднее. Стремительный взлет сменился пологим, почти горизонтальным плато.

Проблема была ясна как день. Возможность — это одно, а реализация — совсем другое.

Дождь давал им неиссякаемый источник топлива, целый океан чистого Потока. Но он не давал им знаний, не давал понимания. Многие мастера, те, кто не принадлежал к кланам, не изучил вопрос достаточно подробно, не ожидая подобной небесной манны, не был готов к прорыву ментально — просто упирались в невидимую стену.

Они не понимали, что делать дальше. Как сжать эту бушующую энергию в стабильное ядро? Как удержать его, не позволив ему выйти из-под контроля и разорвать проводника изнутри? Они нежились в океане силы, но тонули в собственном невежестве. Даже в этих идеальных условиях недостаток понимания становился непреодолимой стеной.

Такими темпами я бы не успел. Дождь не мог идти вечно. Колоссальный запас силы Сепы, поглощенный из сотен бомб, был все же конечным. Превратить текущие сто с небольшим тысяч в необходимые двести пятьдесят уже вряд ли получится.

Решение пришло мгновенно, рожденное холодной логикой. Если они не знают как — им нужно показать. Объяснить. Прямо сейчас. Прямо здесь.

Парируя очередной сгусток липкой, шипящей тьмы от Сенка взрывной Волной Потока и одновременно уворачиваясь от веера ледяных ветряных клинков, что послала Элира, я сконцентрировался. Я пропустил мощный поток энергии через горло.